Франция

75. 14 июля 1935 г. в Париже (Вилли Бредель, Николай Тихонов)

В. Бредель. Внуки. Роман (1953). М, 1966, с. 177 - 178.

Есть ли для народа праздник прекраснее, чем годовщина того дня, когда - он собственными силами уничтожил в своей стране оплот тирании!..

Площадь, где когда - то стояла Бастилия, и прилегающие к ней улицы были запружены народом - собралось уже не меньше миллиона человек: рабочие, ремесленники, буржуа, мужчины и женщины, стар и млад. Но все новые людские массы непрерывным потоком под звуки песен и оркестров двигались к площади. Хоровая декламация, крики, гул голосов, десятки песен, одновременно звучавших с разных сторон, - все это сливалось в своеобразную симфонию, и она звенела и шумела на широкой площади, где волновалось море голов, являя собой пеструю, веселую, по-летнему яркую картину. Рабочие шли в рубашках с высоко засученными рукавами. На девушках и молодых парнях были красные якобинские колпаки. Знамена, гигантские портреты вождей Народного фронта, транспаранты с лозунгами плыли над головами людей. Рядом с трехцветным знаменем братски реяло красное знамя.

Тысячеголосый крик взмыл и волной раскатился над обширной площадью. Париж приветствовал представителей партий Народного фронта и демократических депутатов французского парламента.

Пели "Карманьолу", она переплеталась с "Интернационалом" и "Бандьера росса". Пылающий зной истомил всех, люди потели, покряхтывали, но смеялись и распевали и все непременно желали участвовать в стотысячной процессии, двигавшейся к площади Республики.

Толпа... еще теснее сгрудилась под бурю возгласов и раскаты смеха: люди хотели танцевать на площади Бастилии.

Пот лил с них ручьями, нечем было дышать, но они танцевали: кружились, толкались, наступали друг другу на ноги, но - танцевали...

Никто не обижался, если его толкали, наступали на ноги, все люди слились сегодня в единую большую, добрую, снисходительную семью, связанную узами братства.

Звуки "Марсельезы" гремели и рокотали над площадью, неслись встречной волной из прилегающих улиц, нарастали, как шум морского прибоя, взрывались бурей, как революция...

Николай Тихонов (1896 - 1979). 14 июля 1935 года (из сборника "Тень друга", 1935 - 1936 гг.). - Собр. соч. в 6 - ти т. М., 1958, т. 1, с. 263 - 264.

 Бирнамский лес шагнул на Донзинан*,
 А если б вся земля тогда шагнула,
 Какой бы был в трагедии изъян,
 И зритель не опомнился б от гула.
 А вот при мне, с Бастилии начав,
 Шагнул народ - Парижа лес веселый,
 Шли деды и вели своих внучат,
 Шли женщины с сестрою карманьолой.
 Литейщики, пилоты, слесаря
 Сливали свой товарищеский говор,
 И песни их, точнее хрусталя,
 Сменяла буря стали лозунговой.
 Стихом простым я слово проведу
 Не потому, что сложным не владею,
 А потому, что рядовым в ряду
 Простое слово стало чародеем.
 С ним потеплела хладная земля,
 И в братстве снова найденной поруки
 От стен Парижа и до стен Кремля
 В тот день тянулись возгласы и руки.
 О, знай Шекспир леса таких знамен,
 Перечеркнувших распри феодалов,
 Какой бы тут схватил пергамент он,
 Чтоб закрепить движенье улиц алых!
 В один котел здесь пали времена,
 И кто громил Бастилии норы лисьи -
 Воскрес и шел, подняв на рамена 
 Советский век, колпак фригийский выся.
 Мой век меня вниманьем не обидел,
 Я многое могу порассказать,
 Но в этот день Париж такой я видел,
 Что можно лишь на меди вырезать.

^*(В трагедии В. Шекспира "Макбет" одна из ведьм предсказывает Макбету, что он не погибнет от руки рожденного женщиной, пока Бирнамский лес не двинется на Донзинан (укрепленный замок на вершине горы). Малькольм, сын убитого Макбетом короля Дункана, приказал всем солдатам взять по большой ветке и продвигаться к замку. Макбет понял, что пророчество начинает сбываться. Убивает Макбета дворянин Макдуфф, не рожденный матерью, а вырезанный из ее чрева.)