81. Народная милиция раздавила мятеж в Валенсии (Жан Ришар Блок)

Жан Ришар Блок (1884 - 1947). Испания, Испания! Книга очерков (1936). М, 1937, с. 49 - 50, 51 - 52, 53, 57 - 60.

Французский писатель - коммунист страстно выступил в защиту Испанской республики.

...Натыкаюсь на колонну из двухсот дружинников народной милиции.

Как странно выглядит эта колонна! И как бы мне хотелось изобразить ее так, чтобы вы получили о ней точное представление!

По большей части это юноши моложе двадцати пяти лет. Почти на всех форма, рожденная самой жизнью. Вы знаете ее: это синий рабочий комбинезон. На рукавах повязка, указывающая на принадлежность к той или иной партии (красная с черным у анархистов, красная у социалистов, красная с серпом и молотом у коммунистов, трехцветная у левых республиканцев. Нередко их две - красная и трехцветная).

Среди дружинников много девушек. Только половина бойцов вооружена винтовками; у некоторых - револьверы.

Остальные безоружны. Почти все с непокрытыми головами. Несколько шлемов странно и резко выделяются среди этих курчавых или лоснящихся шевелюр.

На тротуарах довольно густая толпа. Она весело - о наивность! - разглядывает колонну, словно это празднично убранная карнавальная колесница. Впрочем, и отряд, разбитый на четыре колонны, - каждая из пятидесяти мужчин и женщинна - строен очень весело.

Подъезжает грузовик пивоваренного завода, до отказа набитый подростками - добровольцами. Их встречают восторженными приветствиями. Они соскакивают с грузовика. Какая неожиданность! Почти все эти подростки - молодые девушки. <С...>

Командиру этого молодежного отряда нельзя дать больше тридцати лет. Он обращается к своим дружинникам с пламенной речью. Действующие лица и зрители горячо аплодируют... Резкие звуки сигнального рожка, и колонна в стройном порядке трогается с места...

Я следую за колонной... стараясь не отставать от маленького музыканта, который, надсаживая грудь, фальшивит на своей волынке.

Непосредственно за ним идут гранатометчики. Это четыре дружинника, идущих на некотором расстоянии друг от друга, - двое впереди, двое сзади, - образуя каре, как квадрилья тореадоров во время выхода.

Трое из них в полной форме. Четвертый останавливает на себе мое внимание. Это худой старик в пиджаке табачного цвета, с лицом запуганного буржуа или геморроидального чиновника, лысый, с длинным печальным носом. Застенчиво улыбаясь, он идет прыгающей походкой и вместе с тем с очень решительным и гордым видом.

Эти четверо несут весь наличный запас ручных гранат, то есть всего - навсего восемь штук. У каждого из них по гранате в правой поднятой руке, вторая граната в левой руке, которой они ритмически размахивают на ходу.

Колонна движется за ними, встречаемая на всем пути сухим треском аплодисментов.

Внезапно раздается приглушенный, дикий и суровый крик, тотчас же придающий колонне силу, которой не чувствовалось в ее движении. Это воинственный клич астурийских горняков в кровавые октябрьские дни 1934 года: "У - Аче - Пе!" Иначе говоря, три буквы испанского алфавита U.H.P. - "Братья пролетарии соединяйтесь!"

Перед нами уже набережная и мост через Турцию. <...>

У перил на противоположном берегу неожиданно возникает ряд маленьких светящихся точек, они вспыхивают и тотчас же гаснут. Несколько дружинников падают - убитые и раненые; остальные ползком пробираются под прикрытие перил и открывают огонь. Несколько храбрецов бегут к мосту и овладевают им...

Начавшаяся стрельба означает, что мятежные отряды вышли из казарм. С минуты на минуту они могут появиться на этом берегу, и можно быть уверенным, что они тотчас же рсстреляют из пулеметов все живое, что попадается им на пути. <...>

Когда мы проходим по одной из живописных улочек старого города, где-то, совсем близко, вдруг раздается революционный выстрел. Один из приемов фашистов - стрелять неожиданно с балконов или из-за ставней; это делается, главным образом, для того чтобы сеять панику среди населения и держать дружинников в постоянной тревоге.

Эти раздражающие выстрелы сопровождают нас повсюду.

На одной из улиц стрельба настолько интенсивна, что дружинники вынуждены были воздвигнуть баррикаду: несколько кроватей и грузовик...

Наконец мы возвращаемся в отель. Я бросаюсь на кровать и мгновенно засыпаю. Сильный стук в дверь снова будит меня: "Вставайте! Пришли машины; через десять минут мы отправляемся в Мадрид".

Я вскакиваю: - А казармы?

- Взять! Взять!

- Я ругаюсь, как ломовой извозчик. Черт возьми, я прозевал самое интересное. Запираю чемодан и скатываюсь по лестнице. Необычайное зрелище открывается моим глазам на площади, залитой солнцем: мужчины всех возрастов, женщины, девушки, дети идут из квартала казарм и несут винтовки, револьверы, сабли. Вот грузовик, переполненный ликующими дружинниками-социалистами. Они везут, точно невесту, украшенный алыми лентами пулемет. Грузовик мчится по направлению к предместьям. Вот останавливается маленький легковой автомобиль, пежо четыреста один, цвета кофе с молоком. Сидящий в автомобиле с гордостью показывает свой груз: еще один пулемет...

Пробегают мальчишки, сгибаясь под тяжестью коробок с патронами. Какие товары в небольших крепких ящиках выгружают с грузовика, остановившегося перед нашим отелем? Это ручные гранаты французского производства, захваченные в казармах.

Народ вооружается. Кто не видел этого ликования, сменившего тревогу прошлой ночи и всех предшествующих дней, кто не видел этой гордости народа, победившего страх и унижение, тот не способен понять, что означает для защитников Республики страшное и освобождающее слово: оружие!

Мне рассказывают о том, как пали казармы. Около девяти часов, когда ожидался приказ о выступлении, солдаты обезоружили офицеров и, открыв ворота, бросились наружу. В то же время народ, предводительствуемый лейтенантом инженерных войск Хуаном Фабра... хлынул в ворота встречным потоком.

Увидев это, большая часть офицеров и присоединившихся к ним местных фашистов покончили самоубийством; остальных расстреляли. Три танка, большое количество пулеметов, гранат и винтовок перешло в руки народа. Кавалерия тотчас же последовала примеру пехоты.

Я смотрю на жестокое, прозрачное и чистое, как кристалл, небо средиземноморского утра. История не останавливается...