95. Советская военная миссия в Китае (Марк Казанин)

Марк Казанин (1899 - 1972). В штабе Блюхера. Воспоминания о Китайской революции 1925 - 1927 годов. М., 1966, с. 51 - 53, 114 - 115, 126, 148.

М. Казанин - китаевед - переводчик. В 1925 - 1927 гг. он работал в Китае секретарем штаба советских советников при Народно - революционной армии.

В своих мемуарах М. Казанин рассказывает о самоотверженной работе политических и военных советников, приехавших по приглашению Сунь Ятсена из Советского Союза и с честью выполнивших свой интернациональный долг.

...До отъезда в Китай большинство советников, если не все, учились на восточном факультете Академии генерального штаба или прошли какие-либо курсы. Все они были членами партии, все в свое время воевали и, может быть, самое главное в той обстановке - знали, за что воюет китайский народ: за землю, за освобождение от колониального ига, за третий принцип Сунь Ятсена, понимаемый как социализм... В основном это были дети революции, военные по призванию, с простой и неиспорченной психологией, бесконечно преданные Советской власти, плотью от плоти которой они были. <...>

Особое место занимали летчики. Они летали на нескольких хлипких аппаратах в такой стране, где почти не было аэродромов и посадочных площадок, не было мастерских и запасных частей, радиосвязи между городами и фронтом. Они все делали и чинили своими руками, каждый день проявляя поразительную, отчаянную смелость...

Трудно перечислить и назвать всех. Корпус советников в какой - то мере был сколком Красной Армии тех лет, достаточно хорошо описанной в литературе... Вот артиллерист Гилев... чем - то неуловимо напоминавший своего коллегу артиллериста капитана Тушина из "Войны и мира". Весь он в пороховом дыму, слышу его ожесточенный спор с Черепановым при штурме Вэйчжоу - Гилев в отчаянии прекращает огонь, боясь перебить своих, но Черепанов решительно приказывает ему бить через головы наших солдат по парапету, где укрепился враг. Вот молодой язвительный Горев объясняет мне: рядовые бойцы борются за землю, офицеры же бьются за место в шанхайском кафе. Вот... заместитель Блюхера по политической части Теруни - небольшого роста, худощавый армянин, словно воспринявший всю древнюю культуру и грацию своего народа; вот Черепанов, которому перед штурмом крепости Вэйчжоу чанкайшисты трусливо говорили: "Не было случая в истории, чтобы мясо пробило камень". А он все-таки взял Вэйчжоу и написал в своей книге: "Во время боя для меня нет ничего заветного. Если это нужно для победы, я брошу все на верную смерть, но после боя меня охватывает бесконечная печаль по павшим товарищам. В этот момент мне хочется остаться одному, и нередко я плачу". <...>

Первое, что бросилось в глаза при встрече с Блюхером и оставалось навсегда в сознании, - это, я бы сказал, его счастливая внешность и счастливая манера: перед вами стоял и с вами общался красивый, привлекательный, очень простой и в то же время очень сильный и сдержанный человек. Поначалу в нем нельзя было заметить каких - либо специфических черт - рабочего, крестьянина, солдата или военачальника. Запоминался открытый взор серых глаз под темными густыми бровями. Были в нем крестьянская основательность, и рабочая гордость, и большевистское провидение, и те черты, что он перенял от лучшей части военной среды, с которой вместе делил окопную жизнь, и раны, и георгиевские кресты: мужество, немногословие, быстрота суждения, неограниченное доверие к боевым товарищам, высокое представление о долге, чести, слове. Отсюда же шла его неизменная подтянутость, подчеркнутая корректность и достоинство.

От его врожденной простоты и скромности всегда жила в нем боязнь какого - либо преувеличения. Очень точно схватил эту черту писатель Зозуля, интервьюировавший Блюхера в период его большой славы. В разговоре с ним Блюхер все преуменьшал - Амур был просто речка, огромная кампания - небольшим походом, бой - стычкой, сильный гарнизон - небольшим гарнизоном. "У него самые светлые, очень внимательные глаза. Гордая крепкая посадка головы", - писал Зозуля.

Хорошо рассказал о нем Паустовский: "В бою он рядом с бойцами. Под ним убивали лошадей, но пули не трогали его. Его видели всюду в отряде - этого стройного жизнерадостного человека с серыми, очень внимательными, чуть прищуренными глазами и спокойным мужественным голосом. Всюду была видна его потертая до белых лысин кожаная куртка и старая солдатская фуражка". <...>

Лучше всего он проявлял себя перед лицом большой задачи или опасности: партия, народ, долг, армия превращали пролетария, годами скитавшегося с завода на завод, во всезнающего, всемогущего маршала революции, мудрого стратега и великого полководца. Революцию делают люди, но на примере Блюхера было особенно видно, что и революция делает людей, открывает скрытые таланты и помогает проявить их... Мы стали свидетелями удивительной сказки: сначала посыльный из магазина, а потом простой заводской рабочий силой революции, давшей выход его военному дарованию, Освобождает во главе народного войска половину древнего царства. <...>

И хотя солдаты, воодушевленные идеями революции, сражались хорошо, вся обстановка гражданской войны в Китае была проникнута атмосферой средневековья. Армии двигались по дорогам, которые не ремонтировались по крайней мере с XVII века, когда по ним прошли первые европейские посольства. Это были тропки, местами выложенные каменными плитами, на которых могли в ширину уместиться по два - три человека, а кое-где только по одному. Осада крепостей велась теми же методами, о которых мы читаем в средневековых романах: на головы осаждающих выливали негашеную известь, кипяток, смолу, бросали камни, поленья. Солдаты были плохо обучены, строем ходить не умели, не знали даже, например, назначения прицела винтовки... Немногим квалифицированнее... солдат были и кадровые офицеры. Некоторые объявляли, что кончили военное училище в Китае, другие в Японии. Однако и те и другие отличались поразительным невежеством. Обучение китайцев в Японии... было почти всегда фарсом. Они проводили в Японии пять - шесть месяцев и заканчивали курс, даже языка не понимая, тогда как для настоящего обучения требовалось пять - шесть лет. Японцы готовили таких офицеров - недоучек сотнями.

Исключение среди офицеров составляли выпускники школы Вампу, открытой в 1924 году в Кантоне. Там обучением руководили русские военные советники. Выпускники этой школы, а их было почти три тысячи, получили и настоящую суровую военную выучку, и достаточное представление о тактике и стратегии, и политическую подготовку,