![]() |
![]() |
![]() |
|
![]() |
|||
![]() |
|||
![]() |
|||
Библиотека Ссылки О сайте |
Глава семнадцатаяКак раз в это же время жрец, дежуривший на пилоне храма Птаха в Мемфисе, сообщил заседавшим в зале верховным жрецам и номархам, что дворец фараона подает какие-то сигналы. - Кажется, государь собирается просить у нас мира, - сказал, усмехаясь, один из номархов. - Сомневаюсь, - ответил Мефрес. Херихор взошел на пилон. Это ему сигнализировали из дворца. Вскоре он вернулся и обратился к собравшимся: - Наш молодой жрец справился очень хорошо... Сюда едет Тутмос, с несколькими десятками добровольцев, чтобы арестовать нас или убить. - А ты еще позволяешь себе заступаться за Рамеса! - крикнул Мефрес. - Заступаться я должен и буду, потому что дал в этом торжественную клятву царице... Если бы не досточтимая дочь святого Аменхотепа, наше положение не было бы таким, как оно есть. - Ну, а я не давал клятвы! - отозвался Мефрес и покинул залу. - Что это он задумал? - спросил один из номархов. - Старик окончательно впал в детство, - ответил Херихор, пожимая плечами. Около шести часов вечера гвардейский отряд, не задерживаемый никем, подъехал к храму Птаха, и начальник его постучался в ворота, которые ему тотчас же открыли. Это был Тутмос со своими добровольцами. Когда главнокомандующий вошел во двор храма, он удивился, видя, что навстречу ему шествует Херихор в митре Аменхотепа, окруженный одними жрецами. - Что тебе надо, сын мой? - спросил верховный жрец главнокомандующего, несколько смущенного такой обстановкой. Но Тутмос быстро овладел собой и ответил: - Херихор! Верховный жрец Амона Фиванского! На основании писем, которые ты писал Саргону, ассирийскому наместнику,- эти письма сейчас со мной, - ты обвиняешься в государственной измене и должен дать ответ перед фараоном. - Если молодой царь, - спокойно ответил Херихор, - хочет уяснить себе цели, которыми руководился в своей политике вечно живущий Рамсес Двенадцатый, пусть явится в нашу верховную коллегию; он получит там объяснения. - Предлагаю тебе немедленно следовать за мною, если ты не хочешь, чтобы тебя заставили! - крикнул Тутмос. - Сын мой, молю богов, чтобы они охранили тебя от совершения насилия и от наказания, какого ты заслуживаешь. - Ты идешь? - спросил Тутмос. - Я жду Рамсеса сюда, - ответил Херихор. - Тогда оставайся и жди, обманщик! - воскликнул Тутмос. И с этими словами извлек меч и бросился на Херихора. В ту же минуту стоявший за ним Эннана поднял секиру и изо всех сил ударил Тутмоса между шеей и правой ключицей так, что кровь брызнула во все стороны. Любимец фараона пал на землю, рассеченный почти надвое. ![]() Солдаты Несколько солдат со склоненными копьями бросились на Эннану, но после короткой борьбы со своими однополчанами пали. Из добровольцев три четверти были подкуплены жрецами. - Да живет вечно святейший Херихор - наш повелитель! - воскликнул Эннана, размахивая окровавленной секирой. - Да живет он вечно! - повторили солдаты и жрецы, и все пали ниц. Достойнейший Херихор воздел руки и благословил их. Покинув двор храма, Мефрес спустился в подземелье, где содержался Ликон. Верховный жрец сразу же у входа вынул хрустальный шарик, при виде которого грек впал в ярость. - Чтоб вас земля поглотила! Чтоб ваши трупы не знали покоя! - бормотал Ликон. Наконец он стих и заснул. - Возьми это оружие, - сказал Мефрес, подавая греку кинжал с узким лезвием,- возьми этот кинжал и иди в дворцовый сад... Стань в чаще смоковниц и поджидай того, кто отнял у тебя и соблазнил Каму... Ликон в бессильной злобе заскрежетал зубами. - А когда увидишь его - проснись, - закончил Мефрес. Он быстро накинул на грека офицерский плащ с капюшоном, шепнул ему на ухо пароль и вывел его из подземелья через потайную калитку храма на безлюдную улицу. Затем Мефрес с быстротою юноши взобрался на верхушку пилона и, взяв в руки несколько разноцветных флажков, стал подавать сигналы в направлении дворца фараона. Его, очевидно, заметили и поняли, ибо на пергаментном лице верховного жреца появилась мерзкая улыбка. Мефрес сложил флажки, покинул террасу пилона и медленно стал спускаться вниз. Когда он был уже на втором этаже, его внезапно окружило несколько человек в коричневых плащах, которыми они прикрывали кафтаны в черную и белую полосу. - Вот он, достойнейший Мефрес, - сказал один из них; все трое опустились на колени перед верховным жрецом, который машинально поднял руку для благословения, но вдруг опомнился и спросил: - Кто вы такие? - Хранители Лабиринта. - Отчего же вы преградили мне дорогу? - сказал он, и у него задрожали руки и тонкие губы. - Нам незачем тебе напоминать, святой муж, - сказал один из хранителей, не вставая с колен, - что несколько дней назад ты был в Лабиринте и знаешь путь туда так же хорошо, как мы, хотя ты и не посвящен... Но ты слишком мудр, чтобы не знать наших прав в подобных случаях. - Что это значит? - вскричал, повышая голос, Мефрес. - Вы разбойники, подосланные Херихо... Он не докончил. Один схватил его за руку, другой накинул ему платок на голову, а третий брызнул в лицо прозрачной жидкостью. Мефрес зашатался и упал. Его обрызгали еще раз, и, когда он испустил дух, сторожа Лабиринта отнесли его в нишу, уложили там, воткнули в мертвую руку какой-то папирус и скрылись в коридорах пилона. Трое так же одетых людей гнались за Ликоном почти с той же самой минуты, как, выпущенный Мефресом из храма, он очутился на безлюдной улице. Люди эти скрывались недалеко от калитки, из которой вышел грек, и сперва пропустили его вперед. Но вскоре один из них заметил в его руке что-то подозрительное, и все пошли за ним. Странное дело: усыпленный Ликон как будто чувствовал погоню; он свернул вдруг на оживленную улицу, потом на площадь, где ходило взад и вперед множество людей, а потом переулками, где жили рыбаки, побежал к Нилу. Тут в каком-то затоне он нашел небольшую лодку, прыгнул в нее и с небывалой быстротой стал переправляться на другой берег. Он был уже в нескольких сотнях шагов от берега, когда следом за ним отчалила лодка с одним лодочником и тремя пассажирами. Не успели они выплыть на середину реки, как показалась еще лодка с двумя лодочниками и тоже тремя пассажирами. Обе лодки упорно гнались за Ликоном. В лодке с одним гребцом сидели хранители Лабиринта и пристально всматривались в своих соперников, насколько позволяли сумерки, быстро надвигавшиеся после заката солнца. - Кто такие те трое? - перешептывались между собой хранители Лабиринта. - Они уже третий день бродят вокруг храма, а сейчас гонятся за Ликоном... Не хотят ли они защитить его от нас? Маленькая лодка Ликона причалила к другому берегу. Усыпленный грек выпрыгнул из нее и быстро направился к дворцовым садам. Иногда он пошатывался, останавливался и хватался за голову, но затем шел дальше, как бы увлекаемый какой-то неведомой силой. Хранители Лабиринта тоже высадились на другом берегу, но их уже успели предупредить соперники. Началось единственное в своем роде состязание. Ликон бежал по направлению к царскому дворцу с быстротой скорохода, за ним трое неизвестных, а позади трое хранителей Лабиринта. В нескольких сотнях шагов от сада обе группы преследователей поравнялись. Была уже ночь, но светлая. - Кто вы такие? - спросил неизвестных один из хранителей Лабиринта. - Я начальник полиции Бубаста. Я преследую с двумя моими сотниками важного преступника. - А мы - хранители Лабиринта, мы тоже преследуем этого человека. Обе группы присматривались одна к другой, держа руки на рукоятках мечей или ножей. - Что вы хотите с ним сделать? - спросил, наконец, начальник полиции. - У нас есть приговор ему... - А труп вы бросите? - Вместе со всем, что на нем, - ответил старший из хранителей. Полицейские пошептались между собой. - Если вы говорите правду, - заявил, наконец, начальник полиции, - то мы не будем вам мешать. Напротив, предоставим его на время вам, если он попадет в наши руки. - Клянетесь? - Клянемся. - Тогда мы можем пойти вместе. Обе группы соединились, но грек уже скрылся из виду. - Проклятый! - вскричал начальник полиции. - Он опять скрылся. - Никуда он не уйдет! - ответил один из хранителей Лабиринта. - И, наверное, той же дорогой вернется назад. - А что ему нужно в царском саду? - спросил начальник. - Верховные жрецы посылают его куда-то по своим делам. Но он вернется обратно, - ответил хранитель. Все решили ждать и действовать сообща. - Третью ночь мучаемся, - пробормотал один из полицейских, зевая. Они закутались в бурнусы и легли на траву. Тотчас же после отъезда Тутмоса царица молча встала и направилась к выходу. Когда же Рамсес хотел ее успокоить, она резко перебила его: - Прощай, фараон... Молю богов, чтобы они позволили мне завтра приветствовать тебя еще как фараона. - Ты в этом сомневаешься, мать? - Как не сомневаться, когда человек слушается советов безумцев и предателей. Они разошлись, негодуя друг на друга. Вскоре к его святейшеству вернулось хорошее настроение, и он продолжал весело разговаривать с вельможами. Но уже в шесть часов его стало терзать беспокойство. - С минуты на минуту должен прибыть гонец от Тутмоса, - сказал он своим приближенным. - Я уверен, что дело так или иначе уже разрешилось. - Трудно сказать, - ответил главный казначей. - Они могли не найти лодок у переправы... Могли наткнуться на сопротивление в храме... - А где молодой жрец? - спросил вдруг Хирам. - Жрец? Посланец умершего Самонту? - повторили растерянно вельможи. - В самом деле - куда он девался? Послали солдат обыскать сад. Они обегали все дорожки, но жреца нигде не оказалось. Это привело членов совета в дурное настроение. Все сидели молча, погруженные в тревожные думы. На закате в комнату вошел один из слуг фараона и шепнул ему, что госпожа Хеброн тяжело заболела и умоляет, чтобы его святейшество соблаговолил заглянуть к ней. Придворные, зная отношения, связывавшие фараона с красавицей Хеброн, переглянулись, но когда Рамсес сказал, что идет в сад, никто его не стал удерживать. В саду благодаря густо расставленной страже было так же безопасно, как и во дворце, и никто не считал удобным хотя бы издали наблюдать за фараоном, зная, что Рамсес этого не любит. Когда фараон исчез в коридоре, верховный писец обратился к казначею: - Время тянется, как колесница в пустыне. Может быть, у Хеброн есть известия о Тутмосе? - Говоря по правде, - ответил казначей, - его вылазка с несколькими десятками солдат против храма Птаха кажется мне сейчас совершенным безумием. - А разве благоразумнее поступил фараон у Содовых озер, когда всю ночь гнался за Техенной? - вмешался Хирам. - Все решает смелость. - Где же молодой жрец? - спросил казначей. - Он пришел, не спросясь, и ушел, никому не сказавшись... Все ведут себя здесь, как заговорщики. Казначей сокрушенно покачал головой. Рамсес быстро добежал до павильона Тутмоса. Когда он вошел в дом, Хеброн со слезами бросилась ему на шею. - Я умираю от страха! - воскликнула она. - Ты боишься за Тутмоса? - Какое мне дело до него! - ответила Хеброн с презрительной гримасой. - Ты один интересуешь меня, о тебе я думаю... за тебя боюсь. - Да будет благословен твой страх; он хоть на минуту рассеял мою скуку! - сказал, смеясь, фараон. - Боги! Какой тяжелый день... Если б ты была на нашем совещании!.. Если б видела физиономии наших советников! И вдобавок ко всему досточтимейшая моя матушка вздумала почтить наше собрание своим присутствием. Я никогда не представлял себе, что высокое звание фараона может мне так надоесть! - Не говори об этом так громко, - остановила его Хеброн. - Что ты будешь делать, если Тутмосу не удастся овладеть храмом? - Лишу его командования, спрячу корону в сундук и надену офицерский шлем. Я уверен, что, если я сам выступлю во главе моей армии, бунт сразу будет подавлен. - Который? - спросила Хеброн. - Ах да! Я забыл, что у нас два бунта: народ против жрецов, жрецы против меня... Он сжал Хеброн в объятиях и, усадив ее на диван, стал шептать ей: - Какая ты сегодня красивая!.. Всякий раз, когда я вижу тебя, ты кажешься мне иной и все прекраснее! - Оставь меня! Иногда я боюсь, что ты меня укусишь. - Укусить, нет... но мог бы зацеловать тебя до смерти... Ты даже не знаешь, как ты прекрасна... - По сравнению с министрами и военачальниками... Ну, пусти... - Я хотел бы быть гранатовым деревом! Хотел бы иметь столько рук, сколько у него ветвей, чтобы обнять тебя! Столько ладоней, сколько у него листьев, и столько уст, сколько у него цветов, чтобы целовать сразу твои глаза, волосы, губы, грудь!.. - Для государя, которому грозит потеря трона, ты удивительно легкомыслен. - На ложе любви я не забочусь о троне, - возразил Рамсес. - Покуда со мной меч, я сохраню и власть. - Но ведь войска твои разбиты, - говорила Хеброн, вырываясь из его объятий. - Завтра прибудут свежие полки, а послезавтра соберутся и те, что разбежались. Говорю тебе, не думай о пустяках... Мгновенье любви дороже целого года власти... Спустя час после заката фараон покинул жилище Хеброн и не спеша возвращался к себе, погруженный в свои мысли, усталый. Он думал о том, что жрецы только по глупости мешают его планам. С тех пор, как существует Египет, не было такого властителя, каким был бы он... Вдруг из чащи смоковниц вышел человек в темном плаще и загородил фараону дорогу. Рамсес, чтобы лучше его разглядеть, подошел к нему ближе и вдруг крикнул: - А, это ты, негодяй?! Наконец-то я нашел тебя! Это был Ликон. Рамсес схватил его за шею. Грек взвизгнул и упал на колени. В ту же минуту фараон почувствовал жгучую боль в левой стороне живота. - Так ты еще кусаться? - закричал Рамсес и обеими руками сжал шею грека. Услышав хруст позвонков, он с отвращением отбросил его. Ликон упал, корчась в предсмертных судорогах. Фараон, сделав несколько шагов, схватился за больное место и нащупал рукоять кинжала. - Я ранен! Рамсес вытащил из раны узкий клинок и зажал ее. «Интересно, есть у кого-нибудь из часовых пластырь?» - подумал он и, чувствуя, что теряет сознание, ускорил шаг. Почти у самого крыльца дома навстречу ему выбежал один из офицеров с криком: - Тутмос убит! Его убил предатель Эннана! - Эннана? - повторил фараон. - А как остальные? - Почти все добровольцы, вызвавшиеся ехать с Тутмосом, были подкуплены жрецами... - Довольно! Пора положить этому конец! - воскликнул фараон. - Трубите сбор азиатским полкам... Затрубил рожок; азиаты стали выбегать из казарм, ведя за собой лошадей. - Подайте и мне коня, - сказал фараон. Но, почувствовав сильное головокружение, прибавил: - Нет... подайте мне носилки... Я не хочу утомлять себя... И вдруг пошатнулся и упал на руки офицеров. - Ах, чуть не забыл... - произнес он слабеющим голосом.- Принесите мне шлем и меч... стальной меч... что был со мной в Ливийском походе... Идем на Мемфис. Из дворца выбежали вельможи и прислуга с факелами. Лицо у фараона, которого поддерживали офицеры, стало серым, глаза заволокло туманом. Он протянул руку, словно ища оружия, пошевелил губами и среди общего молчания испустил дух, он - повелитель обоих миров: преходящего и вечного. |
![]()
Пользовательский поиск
|
|
![]() |
|||
© Ist-Obr.ru 2001-2018
При копировании материалов проекта обязательно ставить активную ссылку на страницу источник: http://ist-obr.ru/ "Исторические образы в художественной литературе" |