Послесловие

У многих читателей возникнут, вероятно, вполне естественные вопросы: в какой степени отображает Болеслав Прус подлинные исторические факты, насколько правдиво восстанавливает он жизнь и быт Египта первой половины XI века до н. э., к которой относятся описываемые им события, что знает о них современная наука - ведь со времени выхода в свет «Фараона» прошло три четверти века?

К сожалению, и сейчас наши знания истории Египта ограниченны. Исторических надписей сохранилось сравнительно немного, а папирусов и того меньше - уцелели буквально единичные тексты. Не дошли до нас ни хроники, ни труды более поздних египетских историков, например, жреца Манефона, который в конце IV века до н. э., по-видимому, по храмовым архивам, написал по-гречески историю своей родины. Известны лишь отдельные фрагменты его труда, приведенные в сочинениях живших позднее античных писателей. Именно ему принадлежит деление истории страны на три основных периода - Древнее, Среднее и Новое Царство - и тридцать династий, которые с некоторыми уточнениями и дополнениями приняты и современной наукой. Но все же, сколь наша осведомленность ни ограниченна, мы знаем неизмеримо больше, чем было известно современным Б. Прусу ученым-египтологам, работами которых он щедро и, надо отдать ему должное, достаточно добросовестно пользовался: археологи открыли новые памятники, изданы не опубликованные прежде и найденные за последние десятилетия тексты, значительные успехи сделаны в изучении египетского языка, что позволило исправить допущенные прежде ошибки и во многих случаях понять то, что оставалось ранее неясным.

Одна из величайших культур древности, оказавшая огромное воздействие на развитие мировой цивилизации,- культура Древнего Египта - оформилась в своих основных характерных чертах в четвертом тысячелетии до нашего летосчисления в долине нижнего течения Нила. Около 3000 года до н. э. здесь возникло государство, принявшее форму раннерабовладельческой централизованной восточной деспотии, управляемой царями - фараонами. При жизни они почитались как земное воплощение божества, а после смерти причислялись к сонму богов.

Недаром в титулатуре их называли сыновьями владыки богов - бога Ра.

В своей многовековой истории Египет неоднократно переживал периоды подъема и упадка. Наивысшего могущества он достиг в эпоху так называемого Нового Царства (XVI-XI вв. до н. э.), когда при фараонах-завоевателях XVIII династии (ок. 1580 - ок. 1338 гг. до н. э.) стал общепризнанным неограниченным властителем судеб Восточного Средиземноморья.

Долгое - шестидесятисемилетнее царствование (1317 - 1251 гг. до н. э.) фараона XIX династии Рамсеса II (о нем неоднократно упоминается в романе), начало которого ознаменовалось войнами с малоазийской державой хеттов, оказалось последним более или менее длительным взлетом былого могущества Египта. В дальнейшем фараонам уже не удавалось на сколько-нибудь продолжительный срок закрепить свое влияние и власть в соседствующих на севере и на юге странах и навязывать им свою волю.

Наглядным свидетельством могущества Рамсеса II служат развалины многочисленных воздвигнутых по его повелению великолепных, богато украшенных храмов и святилищ. Они сооружались повсеместно в Египте и Северной Нубии, например, два известных пещерных храма в Абу-Симбеле между первым и вторым порогами. В Нижнем Египте, в восточной части Дельты, по приказу фараона была построена новая резиденция - Пер-Рамсес, то есть «Дом Рамсеса». Роскошный дворец царя окружали изысканные дворцы приближенных и членов царской семьи. Рядом высились каменные громады храмов, стены которых покрывали пестро и ярко раскрашенные рельефы. Сюда пригонялись толпы рабов, доставлялись золото из Куша (Нубии), шкуры экзотических животных и слоновая кость из глубинных районов Африки, благовония из Аравии и Сомали, драгоценные породы деревьев с гор Ливана. На улицах, рынках и площадях Пер-Рамсеса можно было встретить и раба-негра, захваченного в Куше, и горбоносого финикийского купца в островерхом колпаке и пестрой одежде, и хетта в туфлях с загнутыми кверху носами, и обитателя далекой Ассирии в узорчатой тунике, с тщательно расчесанной и завитой бородой.

Стремление к роскоши и пышности немногих неизбежно влекло за собой лишения, бедствия и жестокую эксплуатацию для подавляющего большинства населения страны. Неисчислимые богатства в виде дани, податей и добычи, поступавшие из покоренных стран, доставались лишь фараону, знати и храмам. Цари щедро одаряли святилища, стремясь снискать расположение и поддержку не только богов, но и их слуг-жрецов. В жизни Древнего Египта, как и во всем древнем мире, религия играла огромную роль, и в сочетании со всевозраставшим экономическим могуществом жречество в иных случаях оказывало решающее воздействие на важнейшие политические события. Поэтому нет ничего удивительного в том, что несколько столетий истории страны ознаменовано постоянной то явной, то скрытой, то затухавшей, то разгоравшейся борьбой между фараоном и жрецами.

Постепенно в руках жрецов сосредоточились бессчетные сокровища и обширные угодья. Им принадлежали целые города. Крестьяне же и ремесленники, на которых ложились все тяготы дальних и опасных походов, разорялись. Войны отрывали их от полей, оставшиеся без кормильцев семьи за недоимки попадали в кабалу, земли за долги отбирались в казну или переходили к знати и жрецам. Сии же вершили и суд, и поэтому бедняки не могли рассчитывать на благосклонность богини правосудия Маат. Вот как описывается участь земледельца в одном из школьных поучений, близком по времени к событиям, изображенным Б. Прусом: «Вот ты не помнишь участи земледельца при записи урожая. Берет червь половину ячменя, гиппопотам съедает остальное. Мыши многочисленны в поле, саранча опускается, скот ест, воробьи воруют. Горе земледельцу!.. Писец причаливает к берегу. Он записывает урожай. Его помощники с палками, кушиты с жилами пальмовых листьев. Они говорят: «Дай ячмень!» [Но] ячменя нет. Они бьют его (т. е. земледельца). Он связан и брошен в колодец. Он погружен в воду вниз головой, его жена связана... его дети скручены. Его соседи оставляют их, убегая, и пропал их ячмень...» Не легче и судьба воина: «...[я расскажу] тебе о его походе в Сирию, о его движении по хребтам, его довольствие и вода на плече его подобны грузу осла и образует шея его хребет, как у осла. Хребет спины его разбит, он пьет протухшую воду. Он гонит сон... Когда ему удается вернуться в Египет, он как палка, которую изъел червь. Он болен... Его доставляют на осле, а его одежды украдены, и его слуга сбежал...»

Разорение крестьян и ремесленников предопределяло и ослабление военной силы государства. Ведь воины должны были вооружаться на свои средства да еще обеспечивать семью. Нищавшие земледельцы были не в состоянии делать этого, и фараонам приходилось прибегать к помощи наемников-иноземцев, на которых не всегда можно было положиться и содержание которых тяжелым бременем ложилось на скудеющие запасы царской сокровищницы.

Таковы вкратце основные причины неизбежно назревавшего внутреннего и внешнего кризиса, к которому неуклонно приближалась страна, еще сравнительно недавно бывшая безраздельным повелителем судеб почти всего Восточного Средиземноморья.

Противоречия эти проявились, конечно, не сразу, и не сразу сказались гибельные последствия их. Предпосылки грядущего упадка зародились еще при последних фараонах XVIII династии. Они обострялись постепенно в годы долгого правления Рамсеса II и его непосредственных преемников.

На рубеже XIII и XII веков до н. э. в Восточной Европе и Азии происходили передвижения неведомых до того народов и племен - «народов моря», как называли их египетские иероглифические надписи того времени. Они захлестнули почти все Восточное Средиземноморье, разорив и разрушив царство хеттов, которое уже не оправилось от этого потрясения, а затем Сирию, Финикию и Палестину, где еще частично сохранялась тогда власть Египта. Ближайшим наследникам Рамсеса II приходилось ценой огромных усилий сдерживать их натиск. Подняли голову и обитавшие к западу от Дельты и поставлявшие наемников племена ливийцев, на протяжении веков угнетаемые египтянами. Прекратился приток дани из-за рубежа. Фараоны, знать, жрецы, не желавшие примириться со значительным сокращением доходов, с еще большей жестокостью и настойчивостью выжимали из земледельцев и ремесленников налоги и подати. Недовольство вызывало смуты, междоусобицы. Около 1210 года до н. э. началось восстание. Хаос, охвативший если не всю страну, то, во всяком случае, ее значительную часть, усугублялся набегами ливийцев. Казалось, Египту грозит распад и утрата независимости. Но все еще были сильны традиции и установления, введенные при фараонах XVIII и начала XIX династий. В последний раз центральной власти напряжением всех сил удалось восстановить порядок, отразить угрозу извне и сохранить единство страны. При последующих же правителях, особенно при фараонах XX династии (все они, невзирая на свою немощь, а быть может, именно поэтому, именовались Рамсесами), к которой Б. Прус относит и вымышленного им героя романа, разоренный, раздираемый смутами Египет потерял полностью свои владения и свой престиж за рубежом.

Бессилие последних Рамсесов дошло до того, что они не в состоянии были обеспечить даже посмертный покой своих предков, как того требовала религия. Мумии самых великих правителей Египта и членов их семьи, иногда даже лишенные своих саркофагов, без приданных им для беспечного загробного существования сокровищ, были наспех собраны из разоренных грабителями гробниц и захоронены в тайнике, где их случайно обнаружили лишь в конце минувшего века.

Судьбы Египта и правившей им номинально династии неотвратимо близились к трагической развязке.

Последний фараон XX династии - Рамсес XII (часто его называют Рамсесом XI, так как многие ученые не включают в число Рамсесов правившего несколько лет в смутные годы конца XIX династии Рамсеса-Сипта, о котором почти ничего неизвестно), отец вымышленного героя романа Б. Пруса (Рамсеса XIII никогда не существовало), вступил на престол около 1110 года до н. э. Его довольно длительным правлением - оно продолжалось, очевидно, около трех десятилетий - завершается эпоха Нового Царства. Первую половину своего царствования он провел, по-видимому, на севере страны - в городе Танисе, который многие ученые не без основания отождествляют с Пер-Рамсесом. Как сравнительно недавно установлено, при нем в Верхнем и Среднем Египте вновь начались волнения, вызванные главным образом совершенно нетерпимым положением трудящегося населения.

Верховный жрец главы египетского пантеона - бога Амона - Аменхотеп, фактически правивший в Фивах, пользуясь постепенным ослаблением власти фараона, стремился к полной самостоятельности. В конце концов он, очевидно, даже перестал выплачивать причитаемые царю подати. Его, возможно, поддерживало не только население Верхнего и Среднего Египта, но и наемники-ливийцы. Рамсесу ничего не оставалось, как прибегнуть к помощи своего наместника в Куше - так называемого «Царского сына Куша» - Панехси. По всей вероятности, он был по происхождению нубийцем (во всяком случае, его имя по-египетски значит «Негр»). Смута длилась около полугода и закончилась поражением Аменхотепа и тех, кто его поддерживал в надежде улучшить свое положение. Сам Аменхотеп, возможно, погиб в этой междоусобной войне. Солдаты Панехси учинили расправу над восставшими. При этом был разрушен главный город десятого верхнеегипетского нома - Кинополь.

Правителем Фив на двенадцатом году своего правления Рамсес XII назначил Панехси, которого приблизил к себе и облек почти равной властью, доверив решение важнейших дел. Занимаемый Панехси пост был тем важней, что именно с Фивами - столицей страны в самые славные периоды ее истории были связаны традиции величия и славы Египта. Место верховного жреца Амона в течение примерно года оставалось свободным.

Однако Панехси сравнительно недолго пользовался милостью фараона. На семнадцатом году правления Рамсеса XII он пал и, по всей вероятности, был отправлен обратно в Куш. Во всяком случае, его гробница находится там, а фараон, возможно, в связи с этими событиями покинул свою резиденцию на севере и обосновался в Фивах.

Примерно в эти же годы на исторической арене появляется новое лицо, которому в последующих событиях довелось сыграть первостепенную, если не решающую роль, - Херихор. Примечательно, что о происхождении его решительно ничего не известно. В сохранившихся надписях он вопреки обыкновению стыдливо умалчивает о своих предках. Несомненно только то, что свою карьеру Херихор начал в армии, быть может, при Панехси. Ему было присвоено звание «Носитель опахала по правую руку царя», что соответствует примерно чину генерала, если сопоставить с нынешними понятиями. Неизвестно, что помогло этому человеку достичь высокого сана,- то ли пронырливость и ловкость, то ли способности. Скорее всего и то и другое вместе. Херихор довольно быстро сменил Панехси на посту «Царского сына Куша», а затем получил или присвоил титул визиря и в конце концов стал верховным жрецом Амона. Таким образом, примерно на девятнадцатом году правления Рамсеса XII в руках Херихора сосредоточилась вся полнота власти в Фивах и прилегающих областях - военной, административной и духовной. Почему Херихор сразу не сместил фараона и не захватил трон, сказать трудно. Быть может, не хватало сил или пришлось отдать дань традиции, а быть может, он предпочитал, чтобы события, достигнув логической развязки, позволили ему безболезненно занять место, на которое при создавшейся обстановке, кроме него, никто претендовать не мог, во всяком случае, в Верхнем Египте. Так или иначе в конце концов он овладел престолом, о чем свидетельствует один из барельефов Карнакского храма бога Хонсу, изображающий Херихора, украшенного атрибутами царской власти.

В этот период страна фактически распалась на две части. Дельтой владел визирь Северного Египта Смендес, чья резиденция находилась в Танисе. Титул Рамсеса XII-«Царь Верхнего и Нижнего Египта» - окончательно превратился в фикцию. Мы не знаем даже, когда точно и при каких обстоятельствах этот последний представитель XX династии сошел со сцены. Египет стал второстепенным государством, с которым не находили нужным считаться даже мелкие царьки Сирии и Финикии. Когда посланный Херихором в Библ (Сирия) «Старейшина врат храма Амона» Унамон обращается с просьбой к правителю этого города отпустить лес для строительства священной ладьи, тот горделиво отвечает: «...Разве я твой раб? Разве я раб также пославшего тебя?» Столь низко пал авторитет тех, кто носил венец фараонов, перед которыми некогда трепетал весь переднеазиатский мир. В конце концов неуемная жадность знати и жрецов, продолжавших безжалостно эксплуатировать народ и тем истощать силы страны, привела к тому, что Египет стал добычей ливийцев, а потом и других иноземных завоевателей.

Нет никакого сомнения в том, что Б. Прус стремился как можно достовернее отобразить жизнь Египта конца Нового Царства. Но идейно-художественный замысел писателя и в некоторой степени уровень науки того времени обусловили многочисленные отклонения от истины. Прежде всего вымышлена сама интрига романа. Она не подтверждается ни единым источником. В уста молодого царевича Б. Прус вложил передовые стремления своего времени, свои собственные мечтания о свободе, равенстве, справедливости, подобно тому как Фридрих Шиллер в речах своего героя маркиза Позы («Дон Карлос») выразил мысли не придворного испанского короля эпохи абсолютизма, а свои собственные идеалы. Древний египтянин не мог рассуждать так, как Рамсес XIII Б. Пруса. Каждой эпохе присуща своя идеология. И, разумеется, в рабовладельческой восточной деспотии, какой был тогда Египет, не могли зародиться идеи, пропагандируемые Рамсесом XIII. Они возникли многие столетия спустя. Еще менее правдоподобно, чтобы их провозглашал фараон. Возможно, создавая образ царевича-мечтателя, писатель находился под влиянием того, что ему было известно о фараоне XVIII династии Аменхотепе IV (Эхнатоне), пытавшемся реформировать древнюю религию и ввести культ единого бога солнца - Атона. Порывая с традиционными религиозными представлениями, этот фараон стремился прежде всего ослабить знать и жречество, в первую очередь фиванское, которое уже за три века до изображенных в романе событий представляло собою весьма действенную силу, угрожавшую единовластию царя.

Дав волю художественному вымыслу, Болеслав Прус вместе с тем верно в целом характеризует общую политическую обстановку конца эпохи Нового Царства, описывая бедственное положение страны, властолюбивые устремления жрецов, ослабление царской власти. Правда, при этом он порой допускает фактические ошибки и анахронизмы. На некоторые, наиболее существенные, следует указать.

Несомненно, преувеличены научные познания египетских жрецов. Если довериться тому, что о них рассказывает Б. Прус, то знания их в некоторых областях находились на уровне науки, достигнутом по крайней мере тысячелетия спустя. Так, мы не располагаем никакими сведениями о том, что им был известен эффект, производимый камер-обскурой (эпизод, когда жрецы во время сражения с ливийцами показывают таким образом Рамсесу поле битвы). В действительности уровень египетской математики, астрономии, медицины и химии был все же относительно низок, хотя и много выше, чем у некоторых других современных им народов. Правда, египетским жрецам, быть может, было известно явление гипнотизма, описываемое Б. Прусом. Неправомерно и появление в романе греческих наемников, которых в XI веке до н. э. в долине Нила никак не могло быть: первая греческая колония Навкратис основана лишь в начале VI века до н. э., а наемники-греки появились лишь незадолго до того. Не существовало тогда и греческой монетной системы. Монеты впервые чеканятся в Малой Азии - в Лидии - много позже, около VII века до н. э. Фантастично и не соответствует действительности описание Лабиринта - заупокойного храма одного из фараонов Среднего Царства. Хотя финикийцы в своих плаваниях заходили довольно далеко и, если верить греческому историку Геродоту, на рубеже VII и VI веков до н. э. обогнули Африку, все же до Китая они никогда не доплывали и торговли с ним не вели. Сама Финикия в это время уже сбросила иго Египта и добилась самостоятельности. Поэтому вопреки утверждению Б. Пруса фараон не волен был уступать ее тогда Ассирии. Упоминаемый романистом Снофру, как теперь установлено, первый царь IV, а не последний III династии. Ошибочно пишет Б. Прус о бурнусах, которые носили бедуины, а не древние египтяне.

Присутствуют в романе и некоторые элементы модернизации. Так, например, Прус присваивает действующим лицам титулы современной ему церкви: фараон именуется «его святейшеством», высшие жрецы - «высокопреосвященством» и т. п.

Можно привести еще подобные примеры. Однако роман классика польской литературы не научный труд, он не претендует на документальную точность. Его значение обусловлено художественными достоинствами и идейным содержанием.

И. Кацнельсон