85. 7 ноября 1936 г. в Мадриде (Овадий Савич)

Овадий Савич (1896 - 1967). Два года в Испании. 1937 - 1939. Очерки и рассказы. М., 1975, с. 44 - 48.

Советский писатель О. Г. Савич в течение двух лет был корреспондентом ТАСС, газет "Известия" и "Комсомольская правда" в Испании.

Пятого ноября у заставы святого Анхеля, в рабочем квартале, упал первый снаряд. До тех пор Мадрид бомбили только с воздуха. Снаряд разворотил мостовую и повредил стену. На стене остался плакат: "Республика Советов боролась одна, окруженная врагами со всех сторон, и рабочие Петрограда отстояли родной город. Мадридцы, последуйте их примеру!"

Днем над городом показались самолеты. Они шли низко и сбросили не бомбы, а белые листочки. Люди подбирали их и читали:

"Мадридцы, республиканская авиация с вами".

Это были первые современные (не старая рухлядь, не переделанные транспортники) республиканские самолеты. Люди на улицах кричали от восторга, как будто летчики могли их услышать. Люди махали шляпами и платками, как будто летчики могли их увидеть. Люди плакали, потому что не могли сдержаться, потому что почувствовали, что в небе есть защита.

За первым воздушным боем следили сотни тысяч глаз. Республиканский истребитель, маленький, с тупым носом - его тотчас прозвали "чато" ("курносый"), и название осталось навсегда - стремительно пошел на врага. Враг перевернулся в воздухе и начал расти на глазах, беспомощно падая. Трамвайная проволока задрожала от радостных криков толпы.

"Курносый" по-испански - ласковое слово. Это были самолеты "И - 15". И летчики на них были тоже "курносые".

Батальон "Ленинград" формировался на улицах. Добровольцы просто - напросто входили в ряды. Бил барабан. На перекрестках произносились короткие речи. Потом батальон двигался дальше. Медленно, вырастая на ходу, он шел в окопы, вернее, на линию огня, потому что окопов еще не было.

К вечеру выяснилось, что есть два батальона "Ленинград", сформировавшихся одинаково, но в разных кварталах.

Шестого мятежники ворвались в Карабанчель. Комитет компартии Карабанчеля забаррикадировался в своем помещении. В соседних домах засели мятежники. Коммунисты могли бы отступить. Но они решили остаться. У них было мало патронов и вовсе не было еды. К вечеру их окружили. Мимо проходили все новые вражеские части. Но осажденные не верили, что Мадрид может быть взят.

Седьмого должен был выйти специальный номер "Мундо обреро" ("Рабочий мир" - мадридская коммунистическая газета), посвященный годовщине русского Октября. Столы редакции были завалены фотографиями, книгами, брошюрами. Журналисты лихорадочно писали статьи. Номер хотели сделать большим и роскошным. В полдень шестого пришел приказ: "Все коммунисты - на фронт".

На улице "передовик" спросил фельетониста:

- Ты умеешь стрелять?

- Нет.. А ты?

"Передовик" пожал плечами. Оба вскочили в трамвай и поехали на фронт. Вагон был переполнен милисианос. Фельетонист попросил одного из них объяснить ему, как стреляют из винтовки.

- Ты тоже мобилизованный? Смотри, вот так.

Милисиано неловко вскинул винтовку, рука сорвалась, раздался выстрел, пуля пробила вагонное стекло.

- Так вот как раз не так, - рассмеялся милисиано. - Я ведь сам стреляю со вчерашнего дня. Я водопроводчик и тоже получил приказ.

Правительство Ларго Кабальеро, никого не предупредив, уехало в Валенсию. Один журналист случайно увидел, как автомобиль премьера отъехал от министерства. Кабальеро оставил письмо генералу Миахе^*, начальнику "Хунты обороны Мадрида". Не будь журналиста, оно было бы вскрыто только на другой день, журналист вошел в кабинет и нашел письмо на столе. В письме предлагалось удерживать город пять дней.

^*(Миаха, Хосе (1878 - 1958) - испанский генерал. Военную карьеру сделал, в Африке. В 1936 г. был председателем Комитета (хунты) обороны Мадрида, с апреля 1938 г. командовал всеми вооруженными силами центра и юга республики. В марте 1939 г. сдал Мадрид фашистам и эмигрировал в Мексику.)

Враг был уже в Западном парке, в Каса де Кампо. Со стороны Карабанчеля ему оставалось только перейти Мансанарес, чтобы оказаться в городе.

Штаб обсудил все возможности обороны и боев на улицах. Военные робко предложили встречный план: продержаться в городе не пять, а семь дней. На большее никто не рассчитывал.

Везде росли каменные баррикады. По городу трудно было пройти. Баррикады были толщиною в полметра. Строили их сами мадридцы, разворачивая мостовую. Штаб не командовал, он только санкционировал. Никому не известные люди, те, кого так общо называют "гражданами", не желали выполнять приказ Кабальеро. В штабе боялись нарушить его, в городе его не хотели знать. Не хотели его знать и коммунисты, находившиеся в "Хунте обороны Мадрида".

Фашистский главнокомандующий генерал Мола^* обещал угостить иностранных журналистов чашкой кофе на Пуэрта дель Соль^**. Свою он собирался выпить, не сходя с лошади.

^*(Мола, Эмилио (1887 - 1937) - реакционный испанский генерал. Накануне мятежа командовал Наваррским военным округом, а затем северной группировкой мятежников, наступавшей на Мадрид.)

^**(Пуэрта дель Соль - центральная площадь Мадрида.)

Была ночь, темнота. Из боязни привлечь внимание вражеских летчиков у курящих вырывали изо рта сигареты. А в высоких окнах богатых домов, обращенных к Университетскому городку, предатели подавали световые сигналы врагу.

Тяжело ухали орудия. Слышалась частая перестрелка. Стреляли и в самом городе: "пятая колонна" (название придумал Мола, наступавший четырьмя колоннами, и оно тотчас стало крылатым) запугивала обывателей, подстреливала одиночных солдат и рабочих.

В ночь на седьмое не спал весь город. Звонкие голоса заспорили с перестрелкой:

 Коммунисты, коммунисты,
 первые в борьбе повсюду,
 чтобы защищать Испанию,
 Пятый полк образовали. 

 Вместе с Пятым, Пятым, Пятым
 коммунистическим полком
 я иду на фронт сегодня,
 потому что в бой хочу я... 

Это молодежь шла на фронт и пела песню Пятого полка, созданного коммунистами в первые дни после мятежа. Офицеры, комиссары, депутаты, делегаты осаждали штаб. Никто не знал, где правительство и кто - власти Мадрида. Люди спрашивали у засыпавшего от усталости адъютанта:

- Какие у нас силы?

- Неизвестно.

- Сколько оружия?

- Свободных триста винтовок. Впрочем, они, кажется, уже распределены.

- Где танки?

- На фронте. Точно не знаю. Там, где грозит прорыв.

- Где он грозит?

- Везде.

Зато в доме ЦК компартии точно знали, где нужны люди, даже если у них не было винтовок. Прорыв действительно грозил везде, и потому здесь не выжидали, а организовывали оборону. Все свободные члены ЦК сами уже давно были на фронте.

В комитете Карабанчеля ночью считали патроны. Старый рабочий усмехнулся:

- В крайнем случае, На себя - не больше одного.

Седьмого "Мундо обреро" все-таки вышел. Его выпустили журналисты и наборщики, которые на фронте были бы только обузой. Газетчики, расходясь из редакции по радиусам, через час попадали на фронт, вернее, на фронты и пробирались по окопам, едва лишь намеченным.

Фашисты жгли книги в библиотеках Университетского городка. Они собирались обойти Национальный дворец и прорваться на улицу Алькала - дальше уже прямая дорога через весь город. Белая лошадь Молы нетерпеливо стучала копытом. Фашисты уже бежали по Толедскому мосту.

Здесь их встретили солдаты Пятого полка и Первая интер-бригада (одиннадцатая по своему официальному счету в испанской армии). На середине моста фашисты сошлись с республиканцами в штыковом бою и впервые смешались и отступили. Республиканцы залегли на мосту. По мосту била артиллерия. Прилетела фашистская авиация. Дома Карабанчеля разваливались в прах.

Танки, трудившиеся днем и ночью, снова выползли на линию в Западном парке. Фашисты пытались поджечь их, бросая бутылки с керосином и поднося факелы. Они ударили в тыл одному из танков, когда он проскочил их первую линию и пошел на вторую. Танк повернул обратно, съехал одним боком в окоп и пошел так, давя все на своем пути. Потом танкисты открыли дверцу.

- Жара, - сказал один.

Было холодно, но в танке температура доходила до шестидесяти градусов.

- Спать хочется, - сказал другой. - Третью ночь работаем.

- Ладно, - сказал командир, Герой Советского Союза П. Арман^*, - закурим по "Казбеку", и пошли заправляться. Только бы не застрять. А день не кончен.

^*(Арман, Поль Матисович (Пауль Тылтынь) (1903 - 1943) - советский капитан, в боях под Мадридом командовал танковой ротой. В годы Великой Отечественной войны командовал танковым корпусом, генерал.)

- День? - спросил водитель. - А который, собственно, день мы их утюжим?

- Там разберемся, - ответил Арман. - На отдыхе подсчитаем.

В городе огромные полотнища колыхались на ветру: "В семнадцатом году СССР один разбил всех своих врагов..."

Трамваи шли на фронт. Грузовики, автомобили, танки шли на фронт. Люди шли на фронт.

Фашисты еще раз попытались покончить с республиканским аванпостом Карабанчеля. У осажденных едва-едва хватило патронов, но атаку они отбили. И когда враги отступили, а на улице, перебегая, показались вдали республиканцы, в окне появилась девушка. Она громко кричала. Ее оттаскивали внутрь - фашисты еще стреляли по окнам, - она уцепилась за раму. Ее глаза сияли, она ничего не слыхала, она кричала одни и те же слова:

- Мадрид будет свободным!