14. Падение Западной Римской империи

Год от года натиск варваров на Римскую империю усиливался. Римские легионы с трудом сдерживали натиск противника. С рассказа об этом начинается объяснение нового материала на уроке. В тексте "Сражение с варварами" учитель может найти подтверждение к словам учебника об объединении "варварских" племен в мощные союзы и огромных полчищах воинов, штурмовавших границы империи. В этом тексте описывается вторжение нижнедунайских варваров, представлявших конгломерат многих племен: сарматских, фракийских, германских и, возможно, славянских.

Ослабевшая Западная Римская империя не смогла противостоять мощному и сокрушительному напору германских и иных племен. В 410 г., впервые после взятия Рима галлами в начале IV в. до н. э., в "Вечный город" ворвались враги. Это были вестготы, возглавляемые королем Аларихом. В течение нескольких дней вестготы грабили и разрушали столицу империи. Картина триумфального выезда из Рима Алариха с награбленным добром изображена в тексте из романа польского писателя Теодора Парницкого "Аэций - последний римлянин", главным героем которого является выдающийся полководец Западной Римской империи. Победы, одерживаемые римским войском под командованием Аэция, не раз отводили от Рима смертельную опасность. Он успешно воевал и с вестготами, и с бургундами, и с франками, но наибольшую славу ему принесла победа над гуннскими полчищами Аттилы на Каталаунских полях (451 г.). В романе дана художественная интерпретация жизни Аэция до 445 г.

Сражение с варварами

Над римским строем горделиво возвышались серебряные орлы. Птицы жадно вонзили когти в шары - символ власти Рима над всей землей, так как шар представляет собой законченность, нерушимость римских границ.

На легион неслись тысячи вражеских всадников. Уже доносились крики варваров, размахивающих длинными мечами над головой. Но в нужный момент Корнелин дал знак, и стрелки отпустили тетивы онагров и луков. На врага полетели с неприятным свистом стрелы с горящей серой - так называемые фаларики - и свинцовые шары. Сарматы в кожаных панцирях, сплошь покрытых чешуей из роговых пластинок, геты в железных шлемах с бычьими рогами и еще какие-то полуголые люди уже готовы были обрушиться на римлян, но фаларики и свинец находили свои жертвы. Видно было, как многие варвары падали вместе с конями, в невероятном смятении образуя груду тел и конских туш. Неприятельский натиск сразу же потерял свою силу. Убедившись, что римский строй несокрушим и ощетинился копьями, на которые, как известно, не бросится ни один конь, сарматы повернули вспять, и тогда из пяти тысяч грудей раздался победный клич...

Но это было только начало. За облаками пыли двигались на нас тысячи пеших воинов, и, по варварскому обычаю, даже вожди сошли с коней и, взяв в руки мечи, стали в первых рядах, чтобы служить примером для прочих. Теперь слышался не конский топот, а глухой гул тяжких человеческих шагов...

Но снова запела труба, и тысячи римских дротиков, описав плавную дугу в воздухе, обрушились на врагов. И в то же мгновение легионеры привычным движением, как один человек, с коротким лязгом металла обнажили мечи...

Ладинский А. В дни Каракаллы, с. 217.

Готы в Риме

Уже четвертый день пошел с той минуты, как под напором мускулистых варварских плеч с грохотом рухнули Саларийские ворота, а прямая, как стрела, Саларийская дорога скорбно застонала, вторя гулу тысяч мускулистых варварских ног... Уже четвертый день мощный огненный столб, знак разрушений, вздымается над великолепными садами Салюстия, гоня клубы дыма далеко за Альта Семита...

Четвертый день царят вестготы в Вечном городе... Так же как прежде, беззаботно качались на ветру устремленные в небо вершины стройных кипарисов, так же весело журчала вода в фонтанах - одни только люди четвертый день смотрели на все это полными ужаса и страха, безумными глазами, не в силах уверовать, что все это творится на самом деле, а не в кошмарном сне.

Да и может ли такое статься?.. Можно ли в такое поверить?.. Рим... непобедимый, несокрушимый, бессмертный Рим... стал беззащитной добычей варваров?!. Верно, и впрямь близится час страшного суда... остается ждать последнего знамения... ждать призыва! Слышите?.. Уж не глас ли это архангельских труб?.. Замирают сердца, холодный пот струится по лбу, и не в одну душу вливается покой и облегчение: воистину лучше уж свету вовсе перестать существовать после позора Рима...

Аэций, однако, знает, что трубы, голос которых доносится от Милиарийских ворот, - это королевские вестготские трубы, а не архангельские...

И вновь отозвались трубы. Все громче, все ближе... Все пространство от древней стены Сервия и Коллинских ворот покрыло вдруг бесчисленное количество тяжело нагруженных повозок. Повозки, полные золота, серебра, красивых сосудов, искусной утвари, забили выезд на Саларийскую и Номеитанскую дороги...

Еще громче ударили в небо трубы. От храма Фортуны сворачивал на Саларийскую дорогу королевский поезд. Аэций издали узнал белого коня и статную фигуру дерзновеннейшего из дерзких - Алариха Балта. В нескольких шагах перед королевским конем шла, еле волоча ноги, молодая женщина, смертельно бледная, но горделивая и спокойная. Губы ее были крепко сжаты, глаза устремлены на гладко тесанный камень улицы. Аэций сразу понял все. Вот так же четыре века назад входила в город Туснельда в триумфальном шествии Германика. Только у Туснельды были голубые глаза, а у этой - черные, чуть выпуклые и несколько округлые, у Галлы Плацидии, дочери императора Феодосия Августа, выходящей из города в триумфе варвара.

Парницкий Т. Аэций - последний римлянин. М., 1069, с. 17-22.