Крымская война 1853-1856 гг.

О героических и незабываемых буднях обороны Севастополя проникновенно и образно рассказано в произведениях Л. Н. Толстого "Севастопольские рассказы", С. Сергеева-Ценского "Севастопольская страда", Б. Могилевского "Жизнь Пирогова", С. Григорьева "Малахов курган". Помещенные здесь отрывки из этих произведений показывают массовый героизм русских солдат, матросов и образы адмиралов Корнилова, Нахимова и других руководителей обороны.

Умрем за родной город!

В неописуемо трудных условиях воздвигали героические защитники Севастополя грозные для врага бастионы.

По вине беспечного главнокомандующего Меньшикова в городе не оказалось даже железных лопат и кирок. Защитникам бастионов приходилось копать каменистую севастопольскую землю деревянными лопатами!

В 6 часов утра 5 октября началась ожесточенная бомбардировка. В несколько минут все было затянуто таким густым дымом, что солнце едва просвечивало сквозь мглу. В городе начались пожары. Севастопольцы бросились тушить очаги огня. Нахимов постоянно бывал на бастионах. Он учил молодых солдат точнее наводить орудия на цель. Не раз раздавалась команда стрелять реже; в пылу боя артиллеристы не давали отдыха орудиям. Для охлаждения стволов приходилось поливать их водой. Раздался адский грохот на французских батареях - и темный столб дыма поднялся в небо: это взорвался пороховой погреб, За ним вскоре - второй. Огонь с французских батарей стал понемногу стихать. Но тут англичане усилили бомбардировку Корабельной стороны.

Защитники Севастополя не дрогнули в этот день страшного испытания. Они знали, что с ними их славные боевые командиры - Корнилов и Нахимов. Все помнили появление адмирала Корнилова перед гарнизоном Севастополя, когда в наступившей тишине на площади, где выстроились севастопольцы, раздался его голос:

- Товарищи! (Да, именно это дорогое слово "товарищи" произнес адмирал.) На нас лежит честь защиты Севастополя, защиты родного нам флота. Будем драться до последнего! Отступать нам некуда, сзади нас море. Всем начальникам частей я запрещаю бить отбой, барабанщики должны забыть этот бой! Если кто из начальников прикажет бить отбой, заколите, братцы, такого начальника, заколите и барабанщика, который осмелился бить позорный отбой! Товарищи, если бы я приказал ударить отбой, не слушайте! И тот из вас будет подлец, кто не убьет меня!*.

*(Б. Могилевский. Жизнь Пирогова. М., изд. "Детская литература", 1963, стр. 206 - 207.)

Штурм

Утро 27 августа (8 сентября) было мглистое, ветреное.

Сильный ветер, волнуя воду Большого рейда, дул в сторону неприятельских батарей против Корабельной и нес туда облака пыли и дыма, под покровом которых там усердно готовились к штурму, назначенному главным командованием на этот именно день.

Кажется, сделано было французским командованием все, чтобы штурм был молниеносен, удачен и обошелся бы без больших жертв, но даже за полчаса до начала штурма оно не решилось пренебречь еще одной мерой усыпить бдительность русских: в половине двенадцатого вновь был открыт ураганный огонь, чтобы загнать в блиндажи гарнизон укреплений, вышедший было поразмяться.

Между тем под прикрытием этого огня в траншеях французов делались последние приготовления... Передовые части колонн, назначенных для штурма, были не за полверсты, а всего только в тридцати шагах от бруствера - бывшего бруствера! Задние шеренги едва успели докричать свой воинственный клич: "Vive 1'empereur!"* - как передние были уже на Малаховом. Крича до хрипоты "Vive 1'empereur!" и усиленно загребая ногами, они шли наклонив головы, неудержимым потоком, неудержимым потому, что и нечем их было удержать: орудия Малахова были приведены в негодность и вынуждены были к молчанию…

*("Да здравствует император!" - (Ред.))

На фронте Малахова стоял в это время Модлинский полк однобатальонного состава - всего только четыреста человек,- но никто в нем не ожидал штурма и не был готов его встретить! а на Малахов шла густою массой целая дивизия Мак-Магона, шесть тысяч штыков.

Они действовали стремительно, не сомневаясь в успехе. Их саперы тут же принялись засыпать рвы, где они еще зияли, сбрасывая в них лопатами остатки брустверов, и не больше как в три, минуты готов был свободный проход для частей, бежавших за седьмым полком.

Крича: "Штурм! Штурм!", - модлинцы бросились в штыки на зуавов. Строиться было уж некогда и незачем: французы окружили кучки русских солдат со всех сторон, и началась рукопашная схватка. Она была жестокой, но продолжительной быть не могла. Заколоты были штыками зуавов и командир модлинцев, полковник Аршеневский, и командир батальона, майор Кованько, и почти все офицеры. Погибли в неравном бою, хотя и дорого отдав свои жизни, модлинцы-солдаты.

Все это совершилось в несколько минут, и французы, заполняя площадку бастиона огромными толпами, не давали опомниться ни артиллерийской прислуге, ни ополченцам, которые пробовали отбиваться от них, одни - банниками, другие - топорами, штыки и пули превозмогли.

Прагский полк - всего около пятисот человек - сильно ударил на французов и погнал было их назад, к брустверу; даже батарея Панфирова была очищена и захвачена обратно этим полком, к которому пристали последние модлинцы, но несколько батальонов французов, обогнув укрепление с левой стороны, появились у них в тылу и окружили их.

Левую сторону Малахова защищал третий полк той же ди-визии-Замосцский, тоже немногочисленный, между тем как уже большая часть отряда Мак-Магона успела появиться на кургане.

Рукопашный бой был жестокий. Прагские пробивались штыками к замосцским, замосцские к прагским. Когда же удалось соединиться остаткам всех трех полков, составлявших гарнизон Малахова, они, перемешавшись между собой, но одинаково не хотевшие уступать многочисленному противнику, начали пробиваться назад к ретраншементу.

И кто не пал в этом неравном бою, те все-таки пробились, и дорого обошелся французам этот бой *.

*(С. Сергеев-ЦенскиЙ. Севастопольская страда, Ч; 8, М., Гослитиздат, 1958, стр. 575, 582 - 589. )

Обсудить, какие моральные качества проявили солдаты, матросы и их командиры во время обороны Севастополя.

Героем был народ русский

...Итак, вы видели защитников Севастополя на самом месте защиты и идете назад, почему-то не обращая никакого внимания на ядра и пули, продолжающие свистать по всей дороге до разрушенного театра,- идете с спокойным, возвысившимся духом. Главное, отрадное убеждение, которое вы вынесли, это - убеждение в невозможности взять Севастополь и не только взять Севастополь, но поколебать где бы то ни было силу русского народа,- и эту невозможность видели вы не в этом множестве траверсов, брустверов, хитро сплетенных траншей, мин и орудий, одних на других, из которых вы ничего не поняли, но видели ее в глазах, речах, приемах, в том, что называется духом защитников Севастополя. То, что они делают, делают они так просто, так мало напряженно и усиленно, что, вы убеждены, они еще могут сделать во сто раз больше... они все могут сделать. Вы помните, что чувство, которое заставляет работать их, не есть то чувство мелочности, тщеславия, забывчивости, которое испытывали вы сами, но какое-нибудь другое чувство, более властное, которое сделало из них людей, так же спокойно живущих под ядрами, при ста случайностях смерти вместо одной, которой подвержены все люди, и живущих в этих условиях среди беспрерывного труда, бдения и грязи. Из-за креста, из-за названия, из угрозы не могут принять люди эти ужасные условия: должна быть другая, высокая побудительная причина. Только теперь рассказы о первых временах осады Севастополя, когда в нем не было укреплений, не было войск, не было физической возможности удержать его, и все-таки не было ни малейшего сомнения, что он не отдастся неприятелю, - о временах, когда этот герой, достойный древней Греции, - Корнилов, объезжая войска, говорил: "Умрем, ребята, а не отдадим Севастополя", - и наши русские, неспособные к фразерству, отвечали: "Умрем! Ура!" -только теперь рассказы про эти времена перестали быть для вас прекрасным историческим преданием, но сделались достоверностью, фактом. Вы ясно поймете, вообразите себе тех людей, которых вы сейчас видели, теми героями, которые в те тяжелые времена не упали, а возвышались духом и с наслаждением готовились к смерти, не за город, а за родину... Надолго оставит в России великие следы эта эпопея Севастополя, которой героем был народ русский...*

*(Л. Н. Толстой. Севастопольские рассказы. Любое издание.)

Вопрос. Почему Л. Н. Толстой считал героем Севастопольской обороны русский народ?

"Солдатская песня" используется как эмоциональная концовка в исполнении одного из учащихся.

Солдатская песня о Севастопольской обороне

Не веселую, братцы, вам песню спою, 
Не могучую песню победы, 
Что певали отцы в Бородинском бою, 
Что певали в Очакове деды. 
   Я спою вам о том, как от южных полей 
Поднималося облако пыли, 
Как сходили враги без числа с кораблей, 
И пришли к нам, и нас победили. 
....................................
   Я спою, как, покинув и дом, и семью, 
Шел в дружину помещик богатый, 
Как мужик, обнимая бабенку свою, 
Выходил ополченцем* из хаты. 
   Я спою, как росла богатырская рать, 
Шли бойцы из железа и стали, 
И как знали они, что идут умирать, 
И как свято они умирали! 
   Как красавицы наши сиделками шли 
К безотрадному их изголовью; 
Как за каждый клочок нашей русской земли 
Нам платили враги своей кровью; 
   Как под грохот гранат, как сквозь пламя и дым, 
Под немолчные, тяжкие стоны, 
Выходили редуты один за другим, 
Грозной тенью росли бастионы. 
   И одиннадцать месяцев длилась резня, 
И одиннадцать месяцев целых 
Чудотворная крепость**, Россию храня, 
Хоронила сынов ее смелых... 
Пусть нерадостна песня, что вам я пою, 
Да не хуже той песни победы, 
Что певали отцы в Бородинском бою, 
Что певали в Очакове деды***. 

*(Призывавшиеся только во время войны добровольцы.)

**(Севастополь.)

***(А. Н. Апухтин. Стихотворения, Л., "Советский писатель", 1961.)

Литература к теме

Н. Задонский. Горы и звезды. М., Воениздат, 1965.

С. Григорьев. Исторические повести. Малахов курган. М., "Молодая гвардия", 1951.

С. Н. Сергеев-Ценский. Севастопольская страда, т. I,. II. М., Госполитиздат, 1958.

3. С. Давыдов. Корабельная сторона. М., "Советский писатель", 1959.

А. И. 3онин. Жизнь адмирала Нахимова. Л., "Советский писатель", 1956.

Л. Н. Толстой. Севастопольские рассказы. Любое издание.

Б. Могилевский. Жизнь Пирогова. М., 1963.

A. М. Борщаговский. Русский флаг. М., "Советский писатель", 1953.

К. Станюкович. Севастопольский мальчик. Избранное. М., "Московский рабочий", 1957.

B. И. Порудоминский. Пирогов. "Молодая гвардия", 1965.