Глава первая

Рамсес XII

На 33-м году благополучного царствования Рамсеса XII¹ Египет праздновал два торжественных события, преисполнивших сердца его верноподданных гордостью и отрадой.

¹ (Рамсес ХII - Менмаатра-Сетепенптах-Рамсес -последний фараон XX династии, правление которого завершилось ок. 1071 г. до н. э.)

В месяце мехир, декабре, вернулся в Фивы осыпанный драгоценными дарами бог Хонсу¹; он странствовал три года и девять месяцев по земле Бехтен², где исцелил царскую дочь Бентреш и изгнал злого духа не только из семьи царя, но даже из крепости Бехтен.

¹ (Хонсу - бог луны, почитавшийся в Фивах; изображался в виде человека с серпом луны на голове. Считался сыном бога Амона и его супруги, богини войны Мут, вместе с которыми составлял фиванскую триаду богов.)

² (Бехтен - одна из областей Северной Сирии.)

В месяце же фармути, феврале, повелитель Верхнего и Нижнего Египта, властелин Финикии и девяти народов, Мери-Амон-Рамсес XII, посоветовавшись с богами, коим он был равен, назначил эрпатром¹, или наследником престола, своего двадцатидвухлетнего сына - Хем-Семме-рер-Амон-Рамсеса².

¹ (Эрпатор (искаж. егип. эрпат) - князь, наследственный князь, наследник престола. Титул этот носили не только сыновья фараона, но и представители высшей знати.)

² (Хем-Семмерер-Амон-Рамсес - устарелое написание тронного имени Рамсеса XII.)

Выбор этот весьма обрадовал благочестивых жрецов, знатных номархов¹, доблестную армию, верный народ и все живое в стране египетской. Ибо старшие сыновья фараона, от хеттской² царевны, находясь под действием неведомых чар, были одержимы злым духом. У одного из них, которому было двадцать семь лет, по достижении зрелости отнялись ноги, другой вскрыл себе вены и умер, а третий, пристрастившись к отравленному вину, лишился рассудка, вообразил себя обезьяной и целые дни проводил на деревьях.

¹ (Номархи (от греч. номархос) - правители номов, то есть областей, на которые делился Египет. Всего насчитывалось сорок два нома - двадцать два в Верхнем (Южном) Египте и двадцать в Нижнем (Северном) Египте.)

² (Хетты - народ, живший в конце III тыс.- начале I тыс. до н. э. в восточных и центральных областях Малой Азии и в Северной Сирии.)

Лишь четвертый сын царя, Рамсес, рожденный царицей Никотрисой, дочерью верховного жреца Аменхотепа, был силен, как бык Апис¹, бесстрашен, как лев, и мудр, как жрецы. С детства он окружал себя военными и, еще будучи простым царевичем, говорил:

¹ (Апис - священный бык в храме бога Птаха, главного бога Мемфиса. Птах считался покровителем искусств и ремесел.)

- Если бы боги сделали меня не младшим сыном царя, а фараоном, я покорил бы, подобно Рамсесу Великому¹, девять народов, еще неведомых Египту, построил храм, превосходящий величиной целые Фивы, а для себя воздвиг бы пирамиду, по сравнению с которой гробница Хеопса² была бы как куст розы рядом с высокой пальмой.

¹ (Рамсес Великий - го есть Рамсес II.)

² (Хеопс (древнеегип. Хуфу) - второй фараон IV династии, правивший в XXVII в. до н. э. Его гробница в Гизе, построенная в форме гигантской пирамиды, достигает ста сорока шести метров высоты.)

Получив столь желанный титул наследника, молодой царевич просил отца всемилостивейше назначить его предводителем корпуса Менфи¹, на что его святейшество Рамсес XII, посоветовавшись с богами, коим он был равен, ответил, что он согласен, если наследник престола докажет свою способность предводительствовать большими силами в военной обстановке.

¹ (Менфи - очевидно, Мемфисский корпус, носивший имя главного бога Мемфиса - Птаха.)

По этому случаю был созван совет под председательством военного министра Сен-Амон-Херихора - верховного жреца величайшего храма Амона в Фивах.

Совет решил:

Наследник престола в половине месяца месоре (начало июля) соберет десять полков, размещенных на линии, соединяющей город Мемфис с городом Буто, расположенным у Себеннитского залива¹. С этим десятитысячным корпусом, приведенным в боевую готовность, снабженным метательными машинами и обозом, наследник отправится на восток к большому караванному тракту, который тянется от Мемфиса до Хетема вдоль границы земли Гошен² и египетской пустыни.

¹ (Себеннитский залив - на севере центральной части Дельты; в него впадал Себеннитский рукав Нила.)

² ( Гошен - область в юго-восточной части устья Нила.)

Одновременно генерал Нитагор, главнокомандующий армией, охраняющей Египет от вторжения азиатских народов, выступит со стороны Горьких озер¹ навстречу наследнику престола. Обе армии, азиатская и западная, встретятся в окрестностях города Пи-Баилоса² - в пустыне: чтобы не мешать полевым работам трудолюбивых хлебопашцев земли Гошен.

¹ (Горькие озера - на Суэцком перешейке. Через них проходит Суэцкий канал.)

² (Пи-Баилос (правильно - Пер-Басет) - обычно этот город отождествляли с современным Бельбейсом, находящимся в юго-восточной части Дельты, к северо-востоку от Каира. Однако в последнее время выдвинуто предположение, что его следует искать на западе Дельты, у границ с Ливией.)

Наследник престола будет признан победителем, если не даст Нитагору застать себя врасплох, то есть успеет стянуть все полки и встретит противника в полной боевой готовности.

В лагере царевича Рамсеса будет находиться сам военный министр, досточтимый Херихор, который и сделает фараону доклад о ходе маневров.

Граница, отделявшая пустыню от земли Гошен, шла вдоль двух коммуникационных линий - судоходного канала от Мемфиса до озера Тимса¹ и большого караванного тракта. Канал проходил еще по земле Гошен, а караванный тракт - уже по пустыне, и оба пути огибали ее дугой. С тракта почти на всем его протяжении виден был канал.

¹ (Озеро Тимса - в восточной части области Гошен, на границе между Египтом и Синайским полуостровом. Здесь находилась оборонительная линия крепостных сооружений, защищавших Египет от набегов азиатских племен.)

Этими искусственными границами разделялись две совершенно различные области. Земля Гошен, несмотря на слегка волнистую поверхность, производила впечатление равнины, пустыня же состояла из известковых возвышенностей и песчаных долин. Земля Гошен была похожа на огромную шахматную доску, зеленые и желтые квадраты которой различались по цвету злаков и отделялись росшими на межах пальмами. А на рыжеватых песках пустыни и ее белых нагорьях зеленая поросль или купа деревьев и кустарников казались заблудившимися путниками.

На плодородной земле Гошен с каждого холма сбегали вниз темные рощи акаций, сикомор и тамариндов, издали напоминавших наши липы; в их гуще прятались небольшие дворцы с приземистыми колоннами или желтые хижины крестьян. Кое-где рядом с рощицей белели плоские крыши небольшого городка или, словно утесы-близнецы, грузно возвышались над деревьями пирамидальные пилоны¹ храмов, испещренные причудливыми письменами.

¹ (Пилоны - высокие привратные постройки из камня с наклонными снаружи стенами, воздвигавшиеся около храмов.)

В пустыне из-за первой гряды поросших зеленью холмов выглядывали голые скалы, усеянные грудами камней.

Казалось, пресыщенная избытком жизни западная часть страны с царственной щедростью выплескивает на другой берег канала зелень и цветы, но вечно голодная пустыня поглощает их и к следующему году превращает в прах.

Жалкая растительность, вытесненная на скалы и пески, задерживалась в низинах, куда при помощи канав, прорытых в насыпи тракта, можно было подводить воду из канала. Кое-где между лысыми взгорьями, неподалеку от тракта, пили небесную росу укромные оазисы, где росли ячмень и пшеница, виноград, пальмы и тамаринды.

В таких местах и люди жили обособленными семьями. Встретившись на базаре в Пи-Баилосе, они могли даже не знать, что живут рядом в пустыне.

Шестнадцатого месоре сосредоточение войск было почти закончено. Десять полков наследника престола, которые должны были встретить азиатские полки Нитагора, уже собрались на тракте выше города Пи-Баилоса с обозом и частью метательных машин.

Движением их руководил сам наследник. Он организовал две линии разъездов, из которых задняя должна была выслеживать противника, а передняя - охранять свои войска от внезапного нападения, вполне возможного в холмистой и пересеченной оврагами местности. Он, Рамсес, в течение недели сам объехал и осмотрел продвигающиеся по дорогам полки, чтобы удостовериться, в порядке ли у солдат оружие, есть ли теплые плащи на ночь, достаточен ли запас сухарей, мяса, сушеной рыбы. Кроме того, он приказал, чтобы жены, дети и рабы военных, отправляемых на восточную границу, были перевезены по каналу на судах, что значительно сокращало обозы и облегчало передвижение самой армии.

Старые полководцы дивились знаниям, энергии и предусмотрительности наследника, а еще больше его трудоспособности и неприхотливости в походной жизни. Свою многочисленную свиту, княжеский шатер, колесницы и носилки он оставил в Мемфисе, сам же в одежде простого офицера разъезжал от полка к полку верхом, на манер ассирийцев, в сопровождении двух адъютантов.

Благодаря этому сосредоточение корпуса закончилось очень быстро, и полки в назначенное время расположились под Пи-Баилосом.

Иначе обстояло дело со штабом наследника, сопровождавшим его греческим полком и несколькими метательными машинами.

Штабу, собранному в Мемфисе, предстоял наиболее короткий переход; поэтому он выступил позже всех, таща за собой огромный обоз. Почти каждый офицер - а все это были молодые люди знатного рода - имел носилки, которые несли четыре негра, военную двуколку, богатый шатер, множество сундуков с одеждой и довольствием и кувшины с вином и пивом. Кроме того, за офицерами потянулась многочисленная труппа певиц и танцовщиц с музыкантами, причем каждая из них, как важная дама, хотела иметь колесницу, запряженную одной или двумя парами быков, и носилки.

Когда все это скопище людей хлынуло из Мемфиса, оно заняло на тракте больше места, чем армия наследника. Передвигалось же оно так медленно, что метательные машины, замыкающие колонну, двинулись в поход с опозданием на целые сутки. Вдобавок ко всему певицы и танцовщицы, увидав пустыню, совсем еще не страшную в этом месте, испугались и начали плакать. Для успокоения их пришлось сделать раньше времени привал на ночь, разбить шатры и устроить представление, а затем пиршество.

Ночное празднество в прохладе, под звездным небом на фоне дикой природы, очень понравилось танцовщицам и певицам, и они заявили, что впредь будут выступать только в пустыне.

Между тем наследник, узнав в пути о том, что творится в его штабе, прислал приказ немедленно вернуть женщин в город и ускорить продвижение задержавшихся частей.

При штабе находился военный министр достопочтенный Херихор, но только в качестве наблюдателя. Он не вез с собой певиц, но и воздерживался от всяких замечаний штабным офицерам. Он приказал вынести свои носилки в самое начало колонны и, в зависимости от того, как она подвигалась, то уходил вперед, то отдыхал под сенью огромного опахала, которое держал над ним адъютант.

Досточтимый Херихор был человек сорока с лишним лет, мощного сложения; замкнутый в себе, он говорил редко и так же редко смотрел на людей из-под полуопущенных век.

Как все египтяне, он ходил с обнаженными руками и ногами, с открытой грудью, в сандалиях, короткой юбочке вокруг бедер и переднике в белую и синюю полосу.

Как жрец он брил лицо и голову и носил шкуру пантеры, перекинутую через левое плечо.

Как военный он покрывал голову небольшим шлемом, из-под которого на шею и плечи ниспадал легкий назатыльный плат, тоже в белую и синюю полосу. На шее у него была тройная золотая цепь, а с левой стороны висел короткий меч в богато украшенных ножнах.

Носилки Херихора, которые несли шесть черных рабов, всегда сопровождало трое приближенных: один держал опахало, другой - секиру министра, а третий - шкатулку с папирусами. Этим третьим был писец министра жрец Пентуэр, худой аскет, даже в самый сильный зной не покрывавший бритой головы. Он происходил из народа, но благодаря своим исключительным способностям занимал важный государственный пост.

Хотя министр со своими приближенными находился впереди штабной колонны и не вмешивался в ход маневров, нельзя, однако, сказать, чтобы он не знал, что делается за его спиной. Каждый час, а иногда и каждые полчаса к носилкам вельможи подходил то низший жрец, простой "слуга божий", то отставший солдат, то торговец или раб и, как будто невзначай обгоняя молчаливую свиту министра, бросал на ходу два-три слова, которые Пентуэр иногда записывал, но чаще просто запоминал, так как память у него была необыкновенная.

В шумной толпе штабных никто не обращал внимания на эти мелочи. Офицеры, знатные молодые люди, в суете, за громкими разговорами или песнями не замечали, кто подходит к министру, тем более что по тракту все время сновало взад и вперед множество пешеходов.

Пятнадцатого месоре штаб наследника вместе с военным министром провел ночь под открытым небом на расстоянии одной мили от полков, строившихся уже в боевой порядок поперек тракта за городом Пи-Баилосом.

Около часа утра, что соответствует нашим шести часам, холмы пустыни окрасились в фиолетовый цвет. Из-за них выглянуло солнце. По земле Гошен разлился розовый свет, и городки, храмы, дворцы знатных вельмож и хижины крестьян мгновенно загорелись среди зелени разноцветными огоньками. Вскоре весь западный край неба потонул в золотистом сиянии. Казалось, будто цветущая земля Гошен растворяется в золоте, а бесчисленные каналы струят вместо воды расплавленное серебро. Между тем фиолетовые холмы пустыни еще больше потемнели; длинные тени от них легли на пески, где редкая растительность выделялась черными пятнами.

Дозорные, стоявшие вдоль тракта, уже могли ясно видеть обсаженные пальмами поля за каналом. На одних зеленели лен, пшеница, клевер, на других золотился дозревающий ячмень второго посева. Из скрытых меж зелени лачуг стали выходить на работу земледельцы, они были почти голые, медно-коричневого цвета; весь наряд их состоял из узкого набедренника и чепца.

Одни направлялись к каналам - очищать их от ила или черпать и выливать на поля воду при помощи простых машин, напоминавших журавли наших колодцев. Другие, рассыпавшись между деревьями, собирали зрелые фиги и виноград. Тут же копошились голые дети и женщины в белых, желтых или красных сорочках без рукавов.

Повсюду царило оживление. В вышине хищные птицы пустыни охотились на голубей и галок земли Гошен. Вдоль канала покачивались скрипучие журавли, поднимая ведра с илистой водой, а собиравшие плоды люди то появлялись, то исчезали в зелени деревьев, словно пестрые бабочки.

Между тем в пустыне, на тракте, зашевелились полки и обозы. Проскакал отряд всадников, вооруженных копьями. За ним двинулись лучники, в чепцах и юбочках, с луками в руках, с колчанами за спиною и широкими тесаками на правом боку. За ними следовали пращники с мешками камней и короткими мечами.

На расстоянии ста шагов за ними шли два небольших отряда пехоты: один - вооруженный копьями, другой - секирами. И те и другие несли в руках прямоугольные щиты; грудь их была прикрыта, точно панцирем, нагрудниками из толстой ткани, чепцы с легкими назатыльными платами защищали их от солнца. Эти чепцы и нагрудники в синюю и белую или в желтую и черную полосу делали солдат похожими на огромных шершней.

За передним отрядом, окруженные секироносцами, двигались носилки министра, а за ними, в медных шлемах и панцирях, - греческие роты, мерная поступь которых напоминала удары тяжелых молотов. Сзади слышался скрип телег, рев скота и окрики возниц, а по обочине дороги, на носилках, подвешенных между двумя ослами, пробирался бородатый финикийский торговец. Надо всем этим клубилась туманом золотая пыль и дышал зной.

Вдруг со стороны сторожевого отряда прискакал верховой и сообщил министру, что приближается наследник. Министр сошел с носилок, и в ту же минуту на тракте показалась кучка всадников. Они спешились. Один из всадников и министр пошли навстречу друг другу, то и дело останавливаясь и кланяясь.

- Привет тебе, сын фараона, да живет он вечно! - возгласил министр.

- Привет тебе, и да здравствуешь ты долгие лета, святой отец! - ответил наследник и прибавил: - Вы тащитесь, как калеки, а между тем не позже как через два часа нагрянет Нитагор.

- Ты совершенно прав. Твой штаб подвигается очень медленно.

- К тому же Эннана сказал мне, - Рамсес кивнул на стоявшего позади него воина, увешанного амулетами, - что вы не высылали патрулей в ущелья. А будь это настоящая война, неприятель мог бы напасть на вас с этой стороны.

- Я не командующий, а только судья, - спокойно ответил министр.

- А что делает Патрокл?

- Патрокл с греческим полком конвоирует метательные машины.

- А мой родственник и адъютант Тутмос?

- Спит еще, должно быть.

Рамсес с досадою топнул ногой, но промолчал. Это был красивый юноша с почти женственным лицом. Гнев и загар еще больше красили его. На нем был род узкого кафтана в синюю и белую полосу, плотно облегавший его фигуру, такого же цвета плат свешивался у него из-под шлема; на шее висела золотая цепь, а слева - дорогой меч.

- Я вижу, - заговорил царевич, - что только ты один, Эннана, блюдешь здесь мою честь.

Увешанный амулетами офицер поклонился до земли.

- Тутмос - лентяй! - продолжал наследник.- Возвращайся, Эннана, на свое место. Пусть, по крайней мере, у сторожевого отряда будет военачальник.

Затем, взглянув на свиту, которая сразу окружила его, точно выросши из-под земли, он прибавил:

- Пусть мне подадут носилки. Я устал, как каменотес.

- Разве боги могут уставать?.. - прошептал у него за спиной Эннана.

- Ступай на свое место! - приказал Рамсес.

- А может быть, ты, подобие месяца, велишь мне сейчас обследовать ущелье? - тихо спросил офицер. - Приказывай, ибо, где бы я ни был, сердце мое следует за тобой, чтоб угадать твою волю и исполнить ее.

- Я знаю, что ты бдителен, - ответил Рамсес - Ступай же и смотри за всем.

- Святой отец! - обратился Эннана к министру.- Прими уверение в моей готовности служить тебе.

Не успел Эннана ускакать, как в конце марширующей колонны поднялась еще большая суета: искали носилки наследника престола, но их нигде не было. Вместо носилок, расталкивая греческих солдат, показался юноша странной наружности. На нем была кисейная рубашка, богато вышитый передник и золотая перевязь через плечо. Особенно же бросались в глаза его огромный парик из множества косичек и фальшивая бородка, похожая на кошачий хвост.

Это был Тутмос, первый щеголь в Мемфисе, даже в походе не забывавший наряжаться и натирать себя благовониями.

- Здравствуй, Рамсес! - вскричал щеголь, энергично расталкивая офицеров. - Представь себе, твои носилки куда-то запропастились. Придется сесть в мои; они, правда, недостойны такой чести, но и не столь уж плохи.

- Я сердит на тебя, - ответил царевич. - Ты спишь, вместо того чтобы заботиться о войске.

Щеголь удивленно посмотрел на него.

- Я сплю?.. - воскликнул он. - Пусть отсохнет язык у того, кто говорит подобную ложь. Я знал, что ты прибудешь, и уже целый час одеваюсь и готовлю для тебя ванну и благовония...

- А тем временем солдаты идут одни.

- Как? Неужели я должен командовать колонной, в которой находятся военный министр и такой полководец, как Патрокл?..

Наследник престола ничего не ответил, а Тутмос, подойдя к нему, тихо заговорил:

- На кого ты похож, сын фараона?! Без парика, волосы и платье в пыли, кожа черная, вся потрескалась, как земля летом!.. Досточтимая царица-мать прогнала бы меня, если бы знала, в каком ты виде.

- Я просто устал.

- Так садись в носилки. Там тебя ждут венки из свежих роз, жаркое из дичи и кувшин кипрского вина. А кроме того,- прибавил он еще тише,- я спрятал в обозе Сенуру...

- Она здесь?..

Блестящие глаза царевича затуманились.

- Пусть войска проходят, - продолжал Тутмос, - мы тут подождем ее.

Рамсес словно очнулся.

- Отстань, искуситель!.. Ведь через два часа сражение.

- Ну, какое это сражение!

- Во всяком случае, оно решит мою дальнейшую судьбу.

- Пустяки! - улыбнулся щеголь. - Я готов поклясться, что еще вчера военный министр отправил царю рапорт с просьбой дать тебе корпус Менфи.

- Все равно сегодня я не могу думать ни о чем другом, кроме армии.

- Ты помешан на войне! А на войне человек месяцами не моется, чтобы в один прекрасный день погибнуть. Брр!.. Ты хоть посмотрел бы на Сенуру. Только взглянул бы на нее...

- Нет! - ответил Рамсес решительно. - Вот поэтому и не хочу видеть...

В тот момент, когда из-за греческих шеренг восемь человек вынесли огромные носилки Тутмоса, приготовленные для наследника, со стороны головного отряда прискакал всадник. Он спешился и побежал с такой быстротой, что на груди у него зазвенели изображения богов и дощечки с их именами. Это был запыхавшийся Эннана.

Все повернулись к нему, что, по-видимому, доставило ему удовольствие.

- Царевич, божественные уста! - воскликнул Эннана, склоняясь перед Рамсесом. - Когда, согласно твоему высокому приказу, я ехал во главе отряда, внимательно следя за всем, мне попались на дороге два дивных скарабея¹. Священные жуки катили поперек дороги глиняные шарики, направляясь к пескам.

¹ (Скарабей (греч.) - навозный жук, считавшийся священным в Древнем Египте как олицетворение бога восходящего солнца Хепера.)

- Ну и что же? - перебил его наследник.

- Разумеется, - продолжал Эннана, глянув в сторону министра, - я и мои люди, воздав священные почести золотым подобиям солнца, остановили движение войска. Это столь важное знамение, что без особого приказа ни один из нас не осмелился бы продолжать путь.

- Я вижу, ты действительно благочестивый египтянин, хотя черты лица у тебя хеттские,- ответил досточтимый Херихор и, повернувшись к стоявшим поблизости вельможам, прибавил: - Мы не пойдем дальше по тракту, дабы не растоптать священных жуков. Пентуэр, можно ли этим ущельем, что направо, обойти тракт?

- Можно, - ответил писец министра. - Ущелье тянется на целую милю и выходит снова на тракт, почти против самого Пи-Баилоса.

- Потерять столько времени! - негодующе воскликнул наследник.

- Готов поклясться, что это не скарабеи, а духи моих финикийских ростовщиков, - заметил щеголь Тутмос. - Они отправились в загробный мир и уже не могут потребовать с меня долги, поэтому в наказание заставляют брести через пустыню!..

Свита наследника с беспокойством ожидала решения. Рамсес обратился к Херихору:

- Что ты об этом думаешь, святой отец?

- Взгляни на офицеров, - ответил жрец, - и ты поймешь, что надо идти ущельем.

Но тут выступил вперед предводитель греков, генерал Патрокл.

- Если ты, царевич, разрешишь, - сказал он наследнику, - мой полк пойдет и дальше по тракту. Наши воины не боятся скарабеев.

- Ваши воины не боятся даже царских гробниц, - ответил министр. - Однако там, должно быть, небезопасно, ибо ни один из них оттуда не вернулся.

Грек смущенно отступил назад и затерялся в свите.

- Согласись, святой отец, - проговорил шепотом, еле сдерживая свое возмущение, наследник, - что такое препятствие не остановило бы в пути даже осла.

- Но осел никогда не будет фараоном, - спокойно ответил министр.

- В таком случае ты, министр, сам поведешь колонну через ущелье!- воскликнул Рамсес - Я не сведущ в жреческой тактике. К тому же мне надо отдохнуть. Пойдем! - обратился он к Тутмосу и повернул к лысым холмам.