Глава 22

Клавдий Александрович Фосс, помощник Кутепова по шпионским операциям, вел дневник.

Иногда я раскаиваюсь, - писал он, - в том, что избрал такую профессию. Первые годы работал легко, без принуждения, ревностно и охотно. Теперь же приходится заставлять себя. Все чаще навещают невеселые мысли. Вдруг меня убьют или свалит тяжелая болезнь? Погибнуть вдалеке от родных мест, среди чужих людей! Ничего не останется: ни имени, ни славы. Через несколько дней забудут и не вспомнят. Неужели такая судьба?

Фосс слыл человеком деятельным, энергичным, преданным монархизму, выполнявшим особо важные поручения Кутепова и Романова.

Стояла июльская духота, Фосс медленно шел по парижским улицам на службу. Не успел он появиться в штабе РОВС, на улице Колизе, как был вызван к Кутепову. Генерал метал громы и молнии. Перед ним на столе лежала газета "Правда" от 6 июля 1927 года, где было опубликовано сообщение под заголовком: "Подробности последней "операции" белогвардейцев на советской территории".

- Читайте и мотайте себе на ус, - кричал Кутепов. - Нас шесть лет водили за нос с этой, видите ли, МОЦР - "Монархической организацией центральной России". Все это оказалось выдумкой ОГПУ.

У Фосса дрожали пальцы.

В беседе с сотрудниками московских газет, - начал читать Фосс, - заместитель председателя Объединенного государственного политического управления сообщил чрезвычайно интересные подробности последней "операции" белогвардейцев...

Сообщалось о попытке осуществить в Москве взрывы и террористические акты тремя агентами Кутепова, переброшенными через Финляндию.

Перед самой экспедицией тройки в СССР, - писалось в газете, - генерал Кутепов приехал "проинспектировать" их из Парижа в Финляндию. В Гельсингфорсе состоялись последние совещания всей группы, в которых принял участие прибывший из Ревеля капитан Росс - сотрудник британской миссии в Ревеле, специально ведающий разведкой в СССР.

Фосс бегло прочел подробности уничтожения кутеновских террористов и задержался на том месте, где говорилось о взаимоотношениях монархистов с англичанами.

...В последнее время соответственные английские "сферы", изверившись в наличии каких-либо корней у монархистов в СССР, предложили своим агентам предъявить реальные доказательства того, что монархисты могут действовать. Последние неудавшиеся террористические акты и следует считать тем "доказательством", которое Кутепов и кутеповцы пытались предъявить англичанам.

Фосс отложил газету. Внешне он выглядел нескладным: был большеголов, худой, низкого роста, курносый, на круглом лице выступали скулы. Тонкие губы плотно сжаты.

Кутепов медленно приподнял свинцовые веки и обжег взглядом Фосса.

- Не слишком ли мы доверяем Иванцову? Фосс ответил решительно:

- Ненависть к Советам не должна мешать нам трезво оценивать обстановку. Все мы мечтаем об успешном развертывании дела Виктором Федоровичем. Но, кроме желания, существует неумолимая реальность, которую не всегда можно оседлать. То, что Иванцов не провел крупных акций, пока от него не зависело.

- Я тоже за трезвую оценку обстановки, - властно говорил Кутепов. - А положение далеко не из лучших. Ветер переменился. Мы возлагали надежды на МОЦР и потерпели фиаско. Но это не может выбить нас из седла. Дилемма такова: либо мы разберемся с Иванцовым и начнем на юге России тайную войну по-настоящему, либо нам надо готовить новую операцию, пока мы не стали жертвами непредвиденных событий.

- Согласен с вами, господин генерал! Я сторонник такого подхода. Но добиться своего мы сможем только оказывая активную материальную поддержку Иванцову. Надо дать ему больше денег и оружия.

- Чтобы они попали к чекистам? - съязвил Кутепов.

- Почему? Какие основания?

- А разве МОЦР вызывала у нас сомнения?

- Но помилуйте!..

- Надо во всем разобраться...

Вскоре после встречи с Кутеповым Фосс отправил генералу Геруа письмо в Бухарест:

Что касается основного вопроса, а именно отношения Кутепова к Иванцову, я неоднократно умолял ничего об этом Виктору Федоровичу не сообщать, дабы его не разочаровывать. Могу лишь сказать, что на этой почве у меня были неприятные разговоры с Кутеповым, в результате удалось убедить его в ложности предубеждений. Поэтому надо во что бы то ни стало успокоить Иванцова и рассеять сомнения, дабы он со спокойной душой и сердцем мог продолжать начатое дело...

Но Фосс ошибся. Полностью рассеять подозрения Кутепова ему не удалось. В письме на имя Геруа Кутепов написал, что им получены сведения, будто "в составе организации Иванцова имеется ряд лиц, внушающих серьезные опасения".

Геруа ответил:

Относительно высказанного вами подозрения сообщаю, что в поле вашего зрения могут находиться лишь три лица: я, Иванцов и Авраменко. Отбрасываю самого себя, так как тут положение ясное всякому, даже малоопытному контрразведчику. Остаются, в сущности, двое: Иванцов и Авраменко. Последний изучен не только мною и пользуется вполне надежной репутацией. Остается, следовательно, Иванцов. Не говоря уже о том, что он известен в своем прошлом по крайней мере свыше пяти лет и проверен не один раз в случаях настоящего подвига, Иванцов у меня и у всех, с кем я работаю, не вызывает ни малейшего сомнения...

Одновременно Геруа пишет следующее письмо Фоссу:

Вы хотите получить описание деятельности Иванцова для того, чтобы лучше защитить его перед лицом Парижа. Одно могу сказать, что вся его работа основана на моих указаниях и инструкциях, которые я получаю от Кутепова...

В сложном положении оказались чекисты Северного Кавказа. Романов, Кутепов и другие стали заново проверять "организацию" Иванцова. Полковнику Авраменко было дано тайное указание досконально разобраться с Иванцовым и его помощниками. Все это создало органам ГПУ дополнительные заботы и волнения. Надо было убедить врагов не только в существовании "организации", но и в ее практической деятельности.

Для видимости, что РОВС полностью верит Иванцову, Жолондковский направил ему тайное письмо:

"Многоуважаемый Виктор Федорович!

Людей мы можем вам перебрасывать регулярно. А литературу, листовки, ориентировки, пишущие машинки в неограниченном количестве.

Далее Жолондковский делился своими впечатлениями о Манюкове:

Не могу еще не уделить несколько слов Николаю Георгиевичу. В течение всех, зачастую мучительных переговоров он выказал себя как редко преданный нашему делу человек, с искренней горячностью добивавшийся того, что он считал необходимым для дела. Верьте, что мы искренне преклоняемся перед всеми вами. Дай вам бог успеха. Дай бог нам увидеться у себя дома, на нашей освобожденной земле...

Приложенная к письму выписка из программы, по мнению Жолондковского, должна была объяснить Иванцову конечные цели РОВС в борьбе против Советской России. При этом высказывалась мысль о создании какого-то "национального правительства".

Возрожденную Россию, - говорилось в программе РОВС, - нужно строить отнюдь не путем реставрации старой России, но и не обрывая исторической преемственности с лучшими традициями прошлого. Коренные вопросы государственного устройства и формы правления не могут предрешаться на чужбине, и вот почему: в России с 1917 года произошли глубокие политические и социальные сдвиги, конкретные условия ее освобождения сейчас столь неопределенны, что предрешение форм ее государственного устройства явилось бы в настоящее время лишь отвлеченным доктринерством... В экономических вопросах во главу угла должен быть поставлен принцип частной собственности. Основная и единственная задача организации - борьба против коммунистической власти с целью свержения ее и установления на территории России власти Национального правительства. Единственным средством для достижения вышепоставленной цели признается вооруженное восстание.