Глава 26

После возвращения из Варны в Бухарест Жолондковский утром вышел из своего дома и направился к центральной площади в ресторан, где обычно в это время пьют кофе состоятельные люди.

Оделся он в новый, привезенный еще из Парижа светлый костюм, на ногах лакированные туфли. Широкий, в полосочку галстук заколот дорогой булавкой. Вид портила повязка на глазу.

Магазины уже открылись. Жолондковский купил газету. На первой полосе крупным шрифтом было отпечатано: "Переговоры РОВС с японцами о переброске русских офицеров на Дальний Восток!" Все кругом потемнело. Он оглянулся по сторонам и быстрым шагом пошел к себе, забыв, что еще не завтракал.

Поражали краткость и категоричность сообщения. Как быть? Ведь это он, Жолондковский, через Авраменко налаживал контакт с японцами, за что и получил благодарность от начальника штаба РОВС Миллера. И вдруг все рухнуло. Кто-то позвонил. В дверях появился

Авраменко, тоже расстроенный и как-то сразу осунувшийся. В руках он держал номер той же газеты и спросил:

- Что будем делать?

- Если бы я знал, не сидел бы в этой конуре.

- Как же это просочилось в газеты? Ведь держалось в строгом секрете! - развел руками Авраменко. Он спьяну, конечно, забыл о своем разговоре с Манюковым.

- Разберемся с каждым, кто в той или иной степени имел касательство к переговорам. Японцы зря приглашали в посольство корреспондентов, от которых за версту несет большевизмом.

- Подписей под сообщением в газете нет, значит, оно бездоказательно?

- Какое это имеет значение, подпись или без подписи! - почти заорал Жолондковский.

- Не просочилось бы это сообщение в казармы лагеря.

- Верно: может получиться заваруха! Вот что, Иван Дмитриевич, - повелительно произнес полковник. - Давай быстрее езжай в лагерь, возьми машину, не жалей денег, надо срочно предупредить командира корпуса, чтобы газетка не попала в казармы. А потом что-нибудь придумаем.

Авраменко ушел.

Жолондковский подумал, что надо ехать к Геруа. Сейчас он побаивался этой встречи, хотя и надеялся на снисходительность: ведь генерал сам участвовал в переговорах с Кацунавой.

Пока Жолондковский добирался до дома Геруа, Авраменко поймал таксомотор, назвал шоферу адрес. В пригороде, у небольших-кирпичных зданий, где был расположен военный лагерь, он нажал кнопку звонка у закрытых ворот. Вышел караульный в мундире Преображенского полка, попросил Авраменко назвать фамилию, а затем приоткрыл калитку. Караульный вызвал офицера.

- О, полковник, что-нибудь случилось? - обратился тот к Авраменко, как к старому знакомому.

- Да... ничего особенного. А у вас тут спокойно?

- Все тихо.

- Командир корпуса у себя?

- Нет, с утра в Бухаресте.

- Мне надо срочно его повидать.

- Придется ждать.

Полковника не очень-то прельщала перспектива проторчать тут целый день, и он сказал офицеру:

- Есть приказ Жолондковского - из лагеря никого не выпускать, строго следить за порядком и в случае чего немедленно доложить в штаб.

- Будет сделано, господин полковник.

Прошедшую ночь Кутепов спал плохо. Выпив чаю, он поехал к себе в штаб. Вестовой, выпятив грудь, распахнул перед ним дверь кабинета. На зеленом сукне стола, как всегда, лежали приготовленные к просмотру газеты. Генерал опустился в кресло. Вначале развернул советские газеты, наиболее интересные сообщения из них выписал в блокнот. Он вспомнил, что недавно получил из Бухареста подробный доклад, в котором Геруа сообщал о благоприятном ходе переговоров с японцами. Потом Кутепов протянул руку к стопке французских газет. Первое, что бросилось в глаза: "РОВС ведет тайные переговоры с японцами!" Особенно подробно рассказывалось о состоявшемся приеме в японском посольстве, о встрече руководителя бухарестского отдела РОВС генерала Геруа с японским посланником Кацунавой. В конце заметки безвестный автор спрашивал: почему французское и румынское правительства ничего не знают о тайных акциях РОВС или безразлично относятся к их стремлению вновь развязать военные действия?

Откуда это взялось? Кто предал? Как посмели эти газетчики? О, как он их ненавидит!

Первая мысль - поехать к Романову. А что, если он уже знает? Но Кутепов тут же успокоился: газету французских коммунистов "Юманите" великий князь редко читает.

Кутепов приказал срочно вызвать к нему Миллера.

Войдя к шефу, Миллер увидел на столе у генерала стопку газет. Кутепов, указывая на отмеченный красным карандашом столбец, сказал:

- Тут торчат наши уши!

Миллер внимательно прочитал отмеченный Кутеповым столбец. В конце говорилось, что парижский корреспондент газеты эти сведения получил из Бухареста, через сотрудника японской миссии.

- Это же черт знает что! Чем там занимается Жолондковский? Обратите внимание: "...сведения получены из Бухареста через сотрудника японской миссии".

Кутепов встал, взял со стола портсигар, положил его в карман и закончил:

- Разберитесь. Похоже на то, что в штабе Геруа образовались дыры, идет утечка сведений.

- А может, действительно японцы?.. - нерешительно вставил Миллер.

- Выясните и доложите! - рявкнул Кутепов. Они вышли из кабинета.

- Предателя непременно разыскать и сделать так, чтобы он никогда больше не мог раскрыть рот, - бросил Кутепов на ходу, направляясь к Романову.

Великий князь был в своих апартаментах.

- Разрешите доложить? Романов резко сказал:

- Переговоры с японцами немедленно прекратить. Сочините опровержение, да только поумнее. Направьте кого-нибудь в Бухарест.

Романов встал и двинулся по кабинету. Он старался держаться бодро.

- Газета сообщает, - продолжал он, - переговоры велись во время приема в японском посольстве в Бухаресте. Зачем Геруа туда поехал? Выступление газеты я рассматриваю как недружественный акт со стороны французских властей. Побывайте в их генштабе и выразите неудовольствие. Направьте секретную депешу в Бухарест Морузову-Штефанеску, попросите, чтобы не допускали подобных публикаций. Можете идти и действовать. Я вас больше не задерживаю, милостивый государь.

В последующие дни фамилии Романова, Кутепова, Миллера и Геруа появились на первых страницах левых газет. Последовали резкие выпады против Высшего монархического совета и его военной организации РОВС. Такого скандала не было давно. Кутепов был в отчаянии. После бессонной ночи он рано утром прибыл в штаб и сразу же был вызван к Романову.

"Верховный" и на этот раз не подал ему руки и не предложил сесть.

- Временно сверните работу, не активничайте, - холодно произнес он. - Приготовьте приказ... Кому поручили проверку?

- Клавдию Александровичу Фоссу. Он вчера выехал в Бухарест.

Появившееся на газетных полосах сообщение о тайных переговорах РОВС с японцами свалило в постель Геруа.

- Отец не может подняться, - сказала Нарцисса, когда в дом пришел Авраменко. - У него сердечный приступ.

Полковник разделся и прошел в комнату: Геруа лежал на диване, закрыв глаза. На лбу у него выступили капельки холодного пота. Подоспел вызванный доктор.

- Полнейший покой, - сказал он. - На недельку вам придется забыть о делах, господин генерал.

- На целых семь дней? Так долго не выдержу.

- Надо выдержать.

Требовательный тон доктора покоробил генерала, но он промолчал,

Авраменко вышел из комнаты в переднюю, закурил папиросу, опустился на стул. Его удивляло одно: свалился генерал, который раньше никогда не болел. Значит, дело очень серьезное.

Его раздумья прервал голос Нарциссы:

- Отец уснул, ему, кажется, лучше. Благодарю вас за участие.

Попрощавшись с Нарциссой, Авраменко направился к Жолондковскому.

- Господин генерал нездоров. С сердцем плохо. Врач уложил его в постель на неделю.

Жолондковский вначале не поверил. Они долго молчали.

- Беда бывает разная - одна поменьше, другая побольше. Переживем их как-нибудь, - сказал наконец Жолондковский.