Глава 34

Кутепова заменил генерал Миллер, бывший главнокомандующий белой армией на севере России. Начальником штаба РОВС был назначен генерал Штейфон.

Миллер, Штейфон и Геруа забросили на Кубань новую группу дивереантов. Чекисты, к сожалению, об этом узнали только тогда, когда руководитель группы по кличке Лобастый связался с Манюковым и попросил дать надежного проводника. Лобастый собирался разместить диверсантов в районе Майкопа для подготовки взрывов нефтепромыслов"

По настоянию чекистов в состав прибывшей группы

были включены двое, Манюков и Чегринов, которые и повели диверсантов в горы. Шли по зеленой холмистой долине, стороной миновали станицу, расположенную между рекой Белой и речкой Дах.

Вначале вражеская группа хотела расположиться в Даховской пещере, но это место Манюкову и Чегринову показалось не очень-то удобным для операции по захвату врагов, поэтому чекисты предложили поискать другое место. Лобастый согласился.

Наконец остановились перед скалой, где имелась небольшая ровная поляна. Диверсанты сбросили с плеч мешки и прилегли на траву. Здесь им предстояло пробыть несколько дней. Построили шалаш.

Самым сложным в плане чекистов было то, что Чегринов с Манюковым до начала захвата врагов должны были под благовидным предлогом увести Лобастого в лес, но так, чтобы он издали смог наблюдать захват диверсантов. По плану "игры" он должен свободно уйти обратно за границу.

Утром Манюков спустился в лощину и подошел к ручейку, лег грудью на плоский камень и приник губами к прохладной воде. Потом умылся, вытер лицо рукавом и пошел изучать окрестности и обдумывать план ликвидации диверсантов.

Стоял конец октября. Сотрудник окружного отдела ОГПУ Сологуб шел к месту условленной встречи. Он вступил в узкую долину, до сих пор ему неизвестную.

Вскоре на землю спустился легкий туман. Сологуб шел часа два, туман становился все гуще, и в конце концов он стал различать предметы впереди себя не более чем в двадцати шагах. Манюков и Чегринов должны были прибыть в заранее условленное место еще в полдень. Сологуб лежал около тропы и терялся в догадках, почему они не появились в срок. А что, если диверсанты заподозрили Манюкова и Чегринова да расправились с ними? А может, враги узнали место их тайной встречи и скоро нагрянут сюда?

Сологуб решил изменить место. Зашевелились листья: прошумел ветерок, вскоре ударили первые редкие капли дождя. Сверкнула молния, как бы давая сигнал к началу грозы. Хлынул дождь. Сологуб подполз к дереву, накинул на голову капюшон брезентового плаща. Это его не спасало. Гроза усиливалась.

Он поднялся. Мокрые брюки и толстовка плотно облегали тело, в сапогах хлюпала вода. Ждать или не ждать?

Вдруг он услышал незнакомые голоса. Кто-то приближался. Манюков с Чегриновым? Еще миг, и молния осветила две фигуры в брезентовых плащах и черных фуражках. Сологуб догадался, что это не те, кого он ожидает. Когда неизвестные прошли мимо, чекист отделился от дерева, вышел на тропу и осторожно двинулся вслед за ними. В момент вспышек молний он спешно пригибался к земле и видел, как двое, не оборачиваясь, двигались по тропе шагах в тридцати от него.

Потом Сологуб услышал, как один из неизвестных споткнулся о корень, очевидно, упал и громко выругался. "Меня не обнаружили, - подумал он, - коль идут не оглядываясь".

Дождь стихал. Через полчаса тропа вывела на дорогу в станицу. Ему удалось настигнуть неизвестных у самой околицы, а потом и узнать, в какую хату они зашли.

Сологуб вернулся в лес на свое место. К моменту прихода Манюкова и Чегринова его трясло от холода. На приветствие товарищей он рассеянно спросил: "Что-нибудь случилось?"

- Едва ушли... Погрейся первачом, - Манюков вытащил фляжку, открутил пробку и подал Сологубу.

- Тех двоих я чуть не окликнул, думал, вы, - сказал Сологуб, - проводил их до станицы, зашли во второй дом с краю.

- Из-за них-то мы и опоздали, - сказал Чегринов. - Это Порубайко и Свистун, числятся в группе разведчиками. Они на особом положении.

Сологуб разыскал председателя станичного Совета, потом старшего милиционера. Оказалось, что дом, куда заходили диверсанты, принадлежит Малаховой Прасковье. Она проживала вместе с сыном-подростком. Муж ее погиб на германском фронте, а старшего сына-комсомольца зарубили бандиты. Ни председатель Совета, ни работник милиции и понятия не имели о том, что в дом к Малаховой начали приходить участники заброшенной из-за рубежа диверсионной группы. Председатель и милиционер характеризовали ее порядочной и патриотически настроенной женщиной. "В чем же дело? - думал Сологуб. - Что общего у Малаховой с бандитами? Можно подумать, что они ее запугали или она боится потерять второго сына, а может, обманывают ее, выдавая себя за других?"

Сологуб решился поговорить с Малаховой, пригласил ее в Совет, когда там никого не было.

- Прасковья Васильевна, - сказал он ей. - Вы умеете хранить тайну?

- А кто вы такой, чтобы секреты мне открывать?

- Работник отдельской милиции, вот мое удостоверение. Не сомневайтесь! Иначе меня бы не пустили в Совет. С вами я буду откровенен и рассчитываю, что вы меня поймете, только вначале дайте обещание никому не говорить о нашей встрече.

- Обещаю.

- Нам известно, что ваш сын погиб от руки врагов Советской власти. Мы просим вас оказать нам содействие в борьбе с бандитами, а это можете сделать, если будете откровенны.

- А почему вы думаете, что я что-то скрываю? От вас ко мне уже несколько раз приходили двое.

Теперь наступила очередь недоумевать Сологубу, и он спросил:

- Кто приходил?

- Ваши двое, из милиции. Сказали, ловят кого-то в лесу, просили помочь в хранении каких-то мешков. Спрятали их в подполье, давали деньги. Я отказалась, ведь понимаю, какую беду несут людям бандиты.

Дав успокоиться Малаховой, Сологуб попросил рассказать подробности об этих людях.

Появились те двое как-то поздно вечером. Предъявили документы сотрудников милиции, бойко называли фамилии местных руководителей. Подозрений не вызвали. Попросились переночевать. Ушли до рассвета. Через день пришли вновь, принесли еще два мешка. Были вежливы, угощали сахаром. Мешки спустили в подполье. Замкнули его, ключ оставили у себя. В пространные разговоры с ней не вступали, обращались только, когда им что-то требовалось. Интересовались, кто приезжал в станицу, есть ли тут военные, к которым, может, придется обращаться за помощью при захвате банды, сколько милиционеров. Особо предупредили, чтобы я ничего о них не говорила станичным милиционерам, так как есть подозрение, будто они связаны с бандитами.

- А вам я говорю, - пояснила Малахова, - потому, что вы из отдела. А там разбирайтесь.

Сологуб поинтересовался, с кем еще общались те двое, что называли себя милиционерами. Малахова уверенно заявила: ни с кем они не встречались, а обещали вернуться дня через два.

Сологуб вынул из-за пазухи пачку фотографий, где были засняты по отдельности все члены диверсионной группы.

- Вот этот и этот, - показала пальцем хозяйка. Сологуб с ее разрешения осторожно вскрыл подполье. В мешках находилась взрывчатка...

Прошло два дня. Над отрогами Кавказских гор, уже изрядно тронутых желтизной, в высоком голубом небе плыли прозрачные облака.

Попашенко и Сологуб ехали на лошадях из Майкопа в горы на очередную встречу с разведчиками. Размытая потоками воды дорога становилась все хуже, местами переходила в тропу, лошади шли медленно. Когда дорога кончилась, они спешились, но двигаться все равно было трудно.

- Пойдем к ущелью, - сказал Попашенко, - отсюда недалеко.

Шли по тропинке, извивавшейся в кустарнике. Попашенко шагал легко, Сологуб немного отстал, тяжело дышал.

- Зря не лечишься, - сказал ему Попашенко.

- Некогда, - ответил Сологуб. - Вот проведем эту операцию, и займусь.

- Очень прошу тебя, Петр Иосифович, не пренебрегать здоровьем.

Тропинка вывела их в затемненное ущелье.

С большим опозданием Манюков прибыл к Сологубу и Попашенко. Они сели в кружок, приступили к обсуждению плана, выполняя который должны не только изолировать врагов, но и дать лидерам РОВС "доказательства" в том, что к разгрому группы "организация" Иванцова не имеет никакого отношения...

Во время этой встречи Манюков рассказал Попашенко и Сологубу, что бандиты любят спиртное, почти все быстро хмелеют, поэтому захват их лучше провести во время пирушки, которую не так трудно организовать в подходящем месте. Условились: нападать на врагов будет опергруппа Сологуба. Другая группа, под руководством Попашенко, замаскируется в лесу.

Чекисты стремились обезвредить врагов как можно быстрее.

Когда было все подготовлено, Манюков сообщил Лобастому, что с ними пытается установить связь лесной отряд Юшина. Еще через день они сидели на поляне, освещенной холодным осенним солнцем. За спиной Манюкова были Чегринов и Лобастый. За спиной Сологуба, который выступал под фамилией Юшина, сидели двое чекистов. Сологуб говорил несколько напыщенно, похвалялся перед собеседниками своей неуловимостью и изворотливостью. На предложение влиться в их отряд Сологуб-Юшин долго не соглашался, сцена "переговоров" была разыграна как по нотам. Ровсовцы же настаивали на скором объединении.

После некоторых "колебаний" Сологуб согласился, заявив, что у него осталось не так много людей, да и с предстоящей зимовкой будут трудности.

И вот произошла встреча диверсантов с группой Сологуба-Юшина.

Сотрудники опергруппы расселись так, чтобы по сигналу каждому было удобно взять своего соседа справа. Манюков предложил выпить за удачную встречу. Участники опергруппы угощали диверсантов радушно, а сами по возможности не пили или создавали видимость, что пьют.

Прозвучал сигнал. Группа Попашенко окружила поляну, и все было кончено без единого выстрела. Внешне казалось, что вместе с бандой были захвачены и люди Сологуба-Юшина. Лишь трем из участвовавших в пирушке удалось "ускользнуть". Дело в том, что сигнал был подан в тот момент, когда Манюков и Чегринов под предлогом проверки постов пригласили захмелевшего Лобастого посмотреть, как охраняются подходы. Маршрут их движения был заранее определен. Находясь в стороне, они оказались невольными свидетелями захвата группы и бежали. Их, конечно, никто не задерживал.

Смысл такого хода состоял в том, чтобы дать возможность Лобастому доложить своим зарубежным хозяевам о гибели группы и отвести возможные подозрения от "организации" Иванцова.