Глава 36

После возвращения в Париж Жолондковский стал командовать Кубанским военным кавалерийским училищем, расположенным близ французской столицы.

Время шло, но злоба к Геруа не давала ему покоя. Жолондковский решил провалить организацию Иванцова, которую когда-то считал своим детищем. Он задумал против Геруа хитрую провокацию.

Спозаранку он явился на службу в училище и сразу же вызвал Рысова. Бывший белый офицер, не раз говоривший в тесном кругу о своем желании вернуться на родину, войдя в кабинет, внимательно посмотрел на полковника и по его приглашению сел в кресло у письменного стола. Вестовой внес поднос с двумя чашками крепкого чая.

- Как давно вы в нашем училище? - спросил Жолондковский.

- Здесь я полгода, - ответил Рысов.

- Я слышал, вас не устраивает военная служба? Полковник знал, что Рысов решил порвать с белой эмиграцией.

- Возраст уже не тот, да и здоровье пошаливает, - сказал Рысов, чуть наклоняя рано поседевшую голову.

- А если я предложу вам что-то другое, более выгодное? - Жолондковский закурил и положил на стол открытый портсигар.

- Слушаю вас, господин полковник. - Рысов взял папиросу.

- Прежде чем продолжать разговор, на который я получил высокое разрешение, - соврал полковник, - должен иметь определенные гарантии.

- Какие гарантии? - не понял Рысов.

- Гарантии в том, что о содержании нашего разговора и предложении, которое я вам сделаю, никто знать не будет.

- Я должен что-то написать?

- Пока нет, достаточно слова русского офицера.

- Даю такое слово! Жолондковский посмотрел ему в глаза.

- Мы воюем с большевиками, и нам нужна не только военная сила. Нам нужны хорошие разведчики. Вы подходите для этой работы. Может, рискнете?

- Это так неожиданно... - Рысов лихорадочно соображал, что же от него хотят, неужели будут засылать в Россию? В крайнем случае неплохо и таким способом вернуться домой. - А риск большой?

- Дело такое, что без риска нельзя, Василий Петрович. - Жолондковский впервые назвал Рысова по имени и отчеству и достал из шкафа бутылку водки, две рюмки и заранее приготовленную закуску. - Вы, очевидно, догадываетесь, что при согласии вам придется перейти границу и выполнить задание. - Жолондковский налил рюмки.

- Надо кого-то убрать? - Рысов глотнул из рюмки и зажал ее в ладони.

- Что вы, Василий Петрович! - покачал головой полковник. - Не думайте так плохо о наших целях. Задание джентльменское. По прибытии туда свяжетесь с нашими людьми и передадите инструкции.

- Это надежные люди?

- Абсолютно.

- В Москве?

- Нет, на юге.

- Если попадусь - расстрел? - Рысов затянулся и раздавил окурок.

- Дело верное, если не допустите ошибки.

- Какой человек не ошибается.

- Если твердо решите, мы вас подготовим.

Наступило неловкое молчание, какое возникает между людьми, беседующими на щекотливую тему. Каждый из них думал о своем.

- Так согласны выполнить задание? - нарушил молчание полковник.

Рысов допил рюмку залпом и ответил:

- Постараюсь.

- Не выдадите нас?

- Что вы! Если там узнают - меня поставят к стенке.

- Вы оптимист, реально смотрите на вещи. - Жолондковский снова наполнил рюмки. - Если согласны, пишите подписку.

После ухода Рысова довольный Жолондковский выпил еще рюмку водки. "Этот, как перейдет границу, - думал он, - сразу явится в ГПУ и передаст туда все, чем его снабжу. Итак, сделан первый ход в игре... Пусть там, в России, посажают в тюрьму всех ставленников Геруа, тогда посмотрим, как будет выкручиваться перед Кедровым этот солдафон-генералишка".

Но вскоре Жолондковский стал сомневаться в Рысове. Полковника смущали разговоры об этом эмигранте, как о трусливом человеке. "А вдруг он не пойдет в ГПУ? - подумал полковник. - Надо придумать что-то понадежнее".

Рядом с комнатой Рысова жил эмигрант Петров, который тоже хлопотал о возвращении в Россию. Петров смел, решителен, энергичен. "А что, если мне, - размышлял полковник, - несколько раз вечером навестить Рысова и громко вести там разговоры о Геруа, Иванцове, Манюкове? За стенкой, где живет Петров, слышимость хорошая. Петров в России выложит их кому надо. А потом можно направить туда и Рысова для страховки..."

Алехин поднялся из-за стола и раскрыл окна. От бессонницы болела-голова. По Ростову с грохотом проезжали трамваи. Хрипло зазвонил телефон.

- Здравствуйте, Михаил Сергеевич, - узнал он голос Курского. - Есть необычные новости.

- Какие?

- К нам доставили задержанного на границе белоэмигранта Петрова. Сейчас его пришлю к вам. Допросите. Только о появлении Петрова и его показаниях никто не должен знать.

- Значит, из-за границы? Из какой страны?

- Из Франции. Жил под Парижем.

- Присылайте.

Вскоре в кабинет к Алехину был доставлен задержанный. Конвойный положил на стол серый пакет с документами.

- Садитесь. Мне сообщили, вы хотите сделать какое-то заявление? - спросил его Алехин.

- Так точно, ваше... - по-военному вскочил со стула и вытянулся Петров.

- Вставать не нужно. Расскажите сначала о себе. Кто вы? Как оказались за рубежом? Что заставило перейти границу?

- Мне тридцать пять лет. Бывший офицер, воевал на русско-германском фронте. Служил у Деникина. Бежал в Турцию, перебрался в Сербию, потом во Францию. Последнее время служил в кавалерийском училище. Хлопотал о возвращении на родину, но долго не разрешали. Рискнул перейти границу. В России у меня больная жена.

Петров говорил уверенно. Алехин его не перебивал, делая заметки на листе бумаги.

- РОВС, в котором я состоял некоторое время, не пускает домой желающих вернуться на родину. Моих знакомых, кто настаивал на возвращении, находили с простреленными затылками.

- А теперь расскажите о причинах перехода границы, - сказал Алехин и пододвинул Петрову папиросы. Тот взял папиросу, неторопливо размял ее, прикурил.

- Мне случайно стали известны некоторые сведения. У вас здесь действует тайная организация Иванцова.

Алехин чуть вздрогнул и как бы между прочим спросил:

- Кто такой Иванцов? Что вы о нем знаете?

- Никогда его не видел. А узнал о нем так. Вместе со мной служил Рысов, тоже эмигрант: Жили по соседству, наши маленькие комнаты разделяла тонкая дощатая перегородка. К нему стал захаживать начальник училища полковник Жолондковский. Он приметен тем, что у него черная повязка на левом глазу. Однажды я прилег в своей комнате и задремал. Слышу разговор через стенку. По голосу узнал полковника. Он приехал недавно из Бухареста. Тогда-то я и услышал, что во главе какой-то нелегальной организации поставлен некто Иванцов.- Петров взял с пепельницы потухшую папиросу и посмотрел на коробок.

- Берите, прикуривайте, - сказал Алехин.

- Спасибо. Если разрешите, я продолжу.

- Да, пожалуйста.

- Из рассказа полковника я понял, что Иванцов часто выезжал за границу, бывал не только в Бухаресте, но и в Париже. Его принимал сам Романов.

Эту часть рассказа Петрова Алехин записал, а потом обратился к задержанному:

- Вы, наверное, не завтракали?

- Я могу потерпеть.

- Нет, позавтракайте, отдохните немного, потом мы опять встретимся.

Вызвав дежурного, Алехин направил с ним Петрова, распорядившись накормить завтраком. Алехин хотел все обсудить с Курским. Сообщение Петрова показало, что, соперничая и злобствуя между собой, Жолондковский и Геруа могли поставить под удар наших разведчиков. Операция к тому времени уже полностью выполнила поставленные перед нею задачи и подошла к своему логическому завершению.

Прошел месяц. Вдруг Геруа получил сообщение от Морузова о том, что исчез Лещенко, а переправа на границе перестала действовать. Прервалась связь с организацией Иванцова.

В своем особняке, в одиночестве, генерал обдумывал эти тревожные вести. Неужели провал? И это в тот момент, когда казалось все хорошо отлаженным! Анализируя и сопоставляя факты, Александр Владимирович приходил к выводу, что в стойкости Иванцова ему сомневаться не следует. Он был уверен в нем и не зря защищал его перед Кутеповым. "Что же все-таки произошло?" Этот вопрос не давал покоя генералу.