68. Голодный поход (Филип Боноски)

Ф. Боноски. Брат Билл Макки, с. 86 - 89, 90, 91 - 92.

Было еще рано и холодно, когда первые из безработных фордовских рабочих прибыли к мосту Бэби Крик. Вскоре там собралась небольшая группа угрюмых людей, они стояли, хлопая себя по бокам, чтобы согреться, и думали о том, придет ли еще кто-нибудь, кроме них. Затем стали подходить другие; их сгорбленные фигуры появлялись одна за другой на Миллер Род. Неожиданно показалась, бодро шагая с флагами в руках, целая сотня рабочих; послышались приветственные возгласы, раздались песни.

Затем подкатили грузовики из Дирборна, Линкольн Парка, Мелвиндейла, Эркорса, даже из Инкстера. Каждый грузовик, прибывающий с участниками похода, собравшиеся встречали шумными приветствиями, все громче и торжественнее звучали песни, все чаще раздавался смех. Каждый находил своих старых друзей; крепким объятиям и рукопожатиям не было числа, нетерпение все возрастало.

Прибыли руководители: Эл Гетц, коммунист и председатель Мичиганского совета безработных; Джо Йорк, окружной комсомольский организатор, сильный парень с энергичным лицом; ему не было еще и девятнадцати лет; Джеймс Ашфорд, молодой рабочий - негр, развивший бурную деятельность по организации безработных...

Они построились по восемь человек в ряд и зашагали через мост Бэби Крик к перекрестку улиц Форт - стрит и Миллер Род, где их ожидала другая большая толпа. Над головами людей вдоль колонны поплыли знамена. Эл Гетц взобрался на грузовик и, говоря медленно и отчетливо, так, чтобы каждый мог его слышать, напомнил участникам похода, зачем они собрались здесь в это холодное мартовское утро. Он сказал:

- Мы идем к Форду не для того, чтобы учинить беспорядок. Мы, рабочие, хотим изложить наши требования. Мы собираемся пойти на завод Форда, и если на нас нападут, мы будем знать, как защищать себя!

Гул одобрения прокатился по рядам.

Затем они снова построились и плечом к плечу по восемь человек в ряд с поднятыми знаменами и с песнями и радостными возгласами направились к городу Форда - Дирборну.

Не доходя одного квартала до границы Дирборна, Эл Гетц снова поднял руку. Это был знак для полицейских. Пятьдесят дирборнских полицейских и фордовских охранников выстроились в шеренгу, охраняя дорогу. Гетц взобрался на грузовик и прокричал:

- Помните, что мы не хотим никакого насилия. Все, что мы собираемся делать, - это пройти к фордовскому бюро найма. Избранный нами комитет изложит наши требования. Никаких беспорядков. Никаких драк. Сохраняйте строй!..

Белые флаги с призывами, написанными на них красными и черными буквами, ярко блестели на солнце...

"Мы хотим хлеба, а не объедков!" - было написано на нем (на флаге. - Сост.)...

"Долой молочный демпинг, когда дети умирают с голоду!" - " было начертано на другом флаге. Вся скрытая тайна голода была вынесена на яркий обличительный свет дня; это была та тайна, которую Форд пытался скрыть и которая вышла наружу и стояла перед его полицейскими, выстроившимися в шеренгу с револьверами в руках. "Весь военный бюджет - на пособия безработным!" - говорила надпись на одном из флагов в конце колонны. Надпись звала к жизни в противовес смерти.

Кто-то затянул песню на мотив старого "Боевого гимна республики", но с новыми словами:

 Солидарность навсегда!
 Солидарность навсегда!
 Солидарность навсегда,
 Ибо профсоюз дает нам силу! <...> 

Исполняющий обязанности начальника полиции Чарльз А. Слеймер (который, как выяснилось позднее, регулярно получал взятки от детройтских публичных домов) крикнул:

- Кто ваши руководители?

- Мы все руководители! - с гордостью закричали в ответ участники похода.

- Разойдись! - вопил полицейский начальник. - Отправляйтесь по домам!

- Мы идем к Генри Форду, - раздалось в ответ из надвигающейся колонны. Толпу нельзя уже было остановить, словно все пережитые ими дни голода, страданий и унижений неудержимо толкали ее вперед и придавали ей силу.

- Остановитесь, иначе будем стрелять, - кричал полицейский. Но голод уже поздно было останавливать пулями. Колонна участников похода продолжала продвигаться вперед.

Начальник полиции выкрикнул еще приказание, и бомба, наполненная слезоточивым газом, описав в воздухе кривую, упала на землю и разорвалась. Тот же ветер, который пронизывал людей до костей, теперь благоприятствовал им: он сдувал в сторону и уносил прочь клубы слезоточивого газа. Колонна продолжала продвигаться вперед.

И тогда прогремел залп.

Некоторые бросились бежать по железнодорожной платформе, и полицейские погнались за ними, избивая их дубинками. Другие рассыпались по полю, находившемуся у дороги, и стали собирать камни. Град камней заставил полицейских отступить; отходя, они продолжали стрелять.

Совершилось невозможное - колонна двигалась так еще полмили... <...>

Дирборнская полиция продолжала отступать. Еще полмили - и колонна была уже у ворот № 3. Там рабочих ждали гангстеры. Они стояли, вооруженные ружьями и револьверами, за теми воротами, через которые голод пригнал в свое время рабочих к Форду и заставил работать на него. <...>

Участники похода заколебались; и прежде чем они успели принять какое-либо решение, два пожарных шланга, соединенные с гидрантом высокого давления, обрушили на них бешеный поток ледяной воды. Удар струи, как удар кулаком в живот, сбивал человека с ног, и тот, задыхаясь, барахтался в грязи.

Потом засвистели пули. <...>

Словно подкошенные, падали идущие впереди мужчины и женщины. Рухнул на землю молодой Джеймс Ашфорд, которому пуля попала в ногу... Впереди упал Джо Йорк. Некоторые из рабочих бежали крича, и кровь лилась у них из ран на груди, на плечах; другие корчились от.боли, лежа на земле и с ужасом глядя на свои перебитые ноги.

Участники похода отступили; но затем вновь последовала вспышка невероятной смелости. Они - эти люди, никогда прежде не видевшие раненых, подобрали своих товарищей (их было около 60 человек), а не разбежались в панике. Вся дорога была залита кровью. <...>

Разбитая армия растаяла в безвестном мраке детройтской нищеты. Она отступила назад, в царство голода и холода, в надежде, что там полиция не будет преследовать...

Но полиция преследовала их и в этом царстве нищеты, вторглась в трущобы Детройта, она обшарила все щели и закоулки, где были только страдания, находила там свои жертвы и вытаскивала их оттуда. То, чего не знают сенаторы и президенты, известно любому полицейскому, который вторгается туда, где царят голод и болезни, безработица и страдания. Целый день Детройт бурлил, как пчелиный улей, и всю ночь полиция разыскивала участников похода и бросала их в тюрьму.