108. Мюнхенский сговор (Даниил Краминов)

Даниил Краминов (род. в 1910 г.). Сумерки в - полдень. Роман (1972 - 1973). М., 1975, с. 452 - 455.

В романе "Сумерки - в полдень" показано, как правящие верхушки Англии и Франции вместе с их вдохновителями и пособниками в США предали нацио - нальные интересы своих стран. Именно они в страхе перед "опасностью большевизации Европы" лишили Чехословакию способности защищаться и уничтожили оборонительные союзы, созданные для обуздания агрессора. "Изображая события и действующих лиц, - пишет Д. Краминов, - я старался добиться максимальной документальности и исторической достоверности. Никому из деятелей того периода автор не приписал заявлений, которых они не делали, или слов, которых они не говорили. Все описано так, как зафиксировано в документах или воспоминаниях их участников" (с. 556 - 557). Необходимые пояснения. Ниже приводится отрывок из романа, в котором советский корреспондент Тихон Зубов, находившийся в Мюнхене, в письме своему другу, работнику советского полпредства в Лондоне Антону Карзанову, сообщает о том, что произошло в столице Баварии, где Чемберлен и Даладье дали согласие на расчленение Чехословакии.

Чехи... прождали в приемной "фюрерхауса" несколько часов, прежде чем к ним вышел улыбающийся и довольный, как откормленный кот, Гораций Вильсон^*. "Почти все сделано, - объявил он им. - Вы обрадуетесь, узнав, что мы достигли соглашения практически обо всем". - "И какова же наша судьба?" - спросил посланник^**. "О, она совсем не так плоха, как могла бы быть! - воскликнул Вильсон. - Герр Гитлер сделал несколько уступок". Вильсон разостлал перед ними на столе карту, где красными чернилами были заштрихованы большие куски чехословацкой территории, отходящие к Германии. Взглянув на карту, посланник повернулся к Вильсону. "Но это же чудовищно! - с негодованием проговорил он. - Это жестоко! И не только жестоко, но и преступно, глупо наконец! Вы отдаете не только нашу землю, но и все оборонительные линии. Посмотрите сюда! - Посланник ткнул пальцем в заштрихованную карту. - Здесь наши оборонительные укрепления. И здесь! И здесь! И здесь! Все - от мощных фортов с тяжелой артиллерией до последнего бункера и окопа - отдается нацистам". Довольная улыбка исчезла с лица Вильсона, тонкие губы жестко сжались. "Сожалею, - сказал он холодно, - но у меня нет времени слушать вас". Он свернул карту и покинул приемную.

^*(Вильсон, Гораций (Горас) Джон (1882 - 1972) - ближайший сотрудник Н. Чемберлена с 1931 г., в 1937 - 1939 гг. - главный советник кабинета по вопросам труда и промышленности.)

^**(Маетны, Войтех (1884 - 1954) - чехословацкий дипломат, в 20 - х гг. был посланником в Англии и Италии, в 1932 - 1939 гг. - посланник в Германии.)

Вскоре к ним вышел Эштон - Гуэткин^*, которого они уже хорошо знали: он был помощником лорда Рэнсимена^**, когда тот разъезжал по Чехословакии, собирая жалобы судетских нацистов на "притеснения властей". Оживленный, веселый и довольный, будто выиграл большое пари, он сказал им, что соглашение достигнуто, и тем же игривым тоном предупредил чехов, чтобы они "приготовились к более жестким условиям, чем рассчитывали". "Не радуйтесь, - сказал ему посланник. - Пострадаем ведь не только мы, пострадают также Франция и Англия. Нас вы лишаете тела и крови, себя - безопасности". Эштон - Гуэткин поморщился: "Сейчас не время для декламации". И чехов опять оставили в приемной одних.

^*(Эштон - Гуэткин, Фрэнк - английский дипломат, с 1934 г. - глава экономического департамента министерства иностранных дел. В 1939 г. - политический советник министерства экономической войны, в 1940 - 1944 гг. - помощник заместителя министра иностранных дел.)

^**(Рэнсимен, Уолтер (1870 - 1949) - в 1931 - 1937 гг. - министр торговли Великобритании, в 1938 г. - глава английской миссии, посланной в Чехословакию в качестве "посредника".)

Стража перед "фюрерхаусом" не пускала корреспондентов дальше памятника нацистам, погибшим во время "пивного путча", и мы лишь издали смотрели на окна дома, где вершили свои грязные дела "лидеры западных демократий", севшие за один стол со злобно - хитрым и беспощадным, как гиена, фюрером и помпезно надутым дуче. Нас интриговало и удивляло их загадочное молчание. Мы не понимали, отчего они медлят, коль соглашение достигнуто. "Почему бы им не объявить, что соглашение заключено, и все?.. - сказал я Чэдуику (корреспондент американской газеты "Уорлд тудэй". - Сост.) - Зачем они напрасно тянут время?" Чэдуик усмехнулся: "Загадочность в политике - один из главных приемов. Не могут же мистер Чемберлен и мосье Даладье показать всему миру, что прилетели сюда только для того, чтобы капитулировать перед Гитлером. Им хочется, чтобы люди думали, что они сопротивлялись, спорили, торговались, отстаивали интересы чехов. Умение "сделать вид" в политике значительно важнее, чем сделать что - либо на самом деле"...

Мы продежурили - то на улице, то в пивной - до поздней ночи и, заметив, что в некоторых окнах "фюрерхауса" стал гаснуть свет, бросились поближе, но стража не пустила нас: по ступенькам, ведущим к входу в "фюрерхаус", спускались, надвинув высокие картузы на глаза и засунув руки в карманы длинных шинелей, Гитлер и Муссолини. За ними, осторожно ступая полными ногами, следовал толстяк в белом кителе, усеянном орденами от плеч до живота, - Геринг. Отстав от них на несколько шагов, маршировали нога в ногу, надменно вскинув головы, словно взнузданные лошади, Риббентроп и Чиано, зять Муссолини, произведенный им в министры иностранных дел. Гитлер, распрощавшись с Муссолини, сел в машину, как обычно, рядом с шофером и, окруженный охраной, помчался по ночной улице. Муссолини, пропустив зятя в лимузин, выбросил в фашистском приветствии руку и тоже, сев в машину, отъехал.

После этого нам разрешили приблизиться к входу, чтобы мы могли лицезреть "лидеров западных демократий". Однако их пришлось долго ждать. И мы, недоумевая и досадуя, пялили глаза на ярко освещенные окна личного кабинета Гитлера, где проходила встреча: хозяин оставил свой кабинет гостям. Мы обрадовались, когда свет в окнах погас, и через несколько минут увидели спускавшегося по лестнице Чемберлена. Сопровождаемый Вильсоном, послом Гендерсоном^*, Стрэнгом^** и другими более мелкими сошками, он посматривал по сторонам с заученной улыбкой и, заметив немцев, собравшихся перед "фюрерхаусом", помахал им шляпой. Немцы ответили аплодисментами, а штурмовики, только что проводившие Гитлера криками "Хайль Гитлер!", дружно рявкнули: "Хайль Чемберлен!". Морщины на худом лице английского премьера собрались и углубились: Чемберлен благодарно улыбался. <...>

^*(Гендерсон, Невилл (1882 - 1942) - английский дипломат, в 1937 - 1939 гг. - посол в Германии, ярый сторонник "умиротворения" Германии.)

^**(Стрэнг, Уильям (1893 - 1978) - английский дипломат, в 1929 - 1931 гг. - советник посольства Великобритании в СССР, в 1931 г. - советник министерства иностранных дел, в 1938 - 1939 гг. - глава департамента Центральной Европы. Весной 1939 г. вел переговоры в Москве с Советским правительством. В 1939 - 1943 гг. - заместитель постоянного заместителя министра иностранных дел, в 1943 - 1947 гг. - член Европейской консультативной комиссии в ранге посла.)

Журналисты, встретив Чемберлена на нижних ступеньках лестницы, окружили его. "Сэр! Почему вы задержались после ухода герра Гитлера и синьора Муссолини? - выкрикнул Чэдуик. - Несколько слов для прессы, сэр!" Чемберлен надел перчатку на руку и самодовольно усмехнулся. "Все хорошо, джентльмены! - проговорил он негромко. - Даже лучше, чем ожидалось". Он сел в открытую машину, посадил рядом с собой Вильсона и помахал рукой страже, взявшей на караул.

Две минуты спустя на ступеньках показался Даладье... Надвинув шляпу на самые глаза, Даладье торопливо обогнул журналистов, шмыгнул в лимузин, захлопнув дверь, и тут же отъехал. Нам остались чехи, вышедшие последними. Стража не оберегала их, им не подали машин, и, окружив чехов, мы вместе с ними двинулись к отелю, где они остановились. По дороге Мишник (советник посольства Чехословакии в Берлине. - Сост.) рассказал мне о том, что произошло вечером.

Видимо, в насмешку над Чемберленом и Даладье Гитлер и Муссолини поручили им объявить посланцам Чехословакии окончательное решение. Сначала Даладье отказался делать это, но догадливый Франсуа - Понсе^* "подкрепил" его несколькими рюмками коньяка, и Даладье встретил чехов, приглашенных, наконец, из приемной "фюрерхауса" в кабинет Гитлера, не только смело, но и заносчиво. Чемберлен, посмеявшись над "слабонервными французами", прочитал чехам нотацию за неумение понять, какое благо совершено для них, и передал посланнику Мастному текст соглашения. Посланник начал читать его, стараясь вникнуть в каждую строчку страшного приговора, но Чемберлен не дал ему дочитать до конца. "Соглашение, конечно, малосъедобно, - сказал он с усмешкой, - но зато оно устраняет войну". И когда Мастный, удивленно взглянув на него, вернулся к документу, англичанин добавил сухо и строго: "Во всяком случае, на это согласились четыре державы, и теперь ничто не может изменить его".

^*(Франсуа - Понсе, Андре (1887 - 1978) - французский дипломат, в 1931 - 1938 гг. - посол в Германии, в 1938 - 1940 гг. - посол в Италии. В 1949 - 1954 гг. - верховный комиссар Франции в ФРГ.)

И пока посланник читал соглашение, Чемберлен зевал со старческой звучностью, не прикрывая рот ладонью. Долгим, гортанно - всхлипывающим зевком ответил он на вопрос посланника, ожидают ли подписавшие соглашение ответа чехословацкого правительства, а Даладье надменно пояснил, что никакого заявления ,или ответа никто не ждет, потому что соглашение считается принятым. Посланник заплакал и, повернувшись к своим помощникам, сказал: "Они не ведают, что творят - ни для нас, ни для себя".

Вильсон, взглянув на беспрерывно зевающего Чемберлена, раздраженно бросил чехам: "Ну, хватит, хватит, джентльмены. Уже поздно, и все устали".

Чемберлен тут же направился к двери, не удостоив чехов на прощание даже вежливого кивка. Даладье поспешил за ним, и чехи остались одни в кабинете, пока чья - то невидимая за портьерой рука не щелкнула выключателем, погрузив кабинет во мрак.