Революционно-демократическое движение 60-х годов

В отрывке из книги Н. Богословского "Жизнь Чернышевского" раскрывается образ великого революционера-демократа, показывается разносторонность, глубина и сила его революционных убеждений.

Н. Г. Чернышевский - идеолог революционной молодежи

Далеко позади было то время, когда Чернышевские жили в Петербурге уединенно и замкнуто. Теперь на "четвергах" у Николая Гавриловича можно было встретить людей самых различных профессий и положений: тут бывали и литераторы, и профессора, и военные, и студенты - все передовые деятели того времени тянулись к этому центру умственной жизни страны.

.В России тогда не было другого человека, который с такой же ясностью и прозорливостью мог бы раскрыть политический смысл каждого явления и события, показать его причины, предугадать последствия, направить сознание лучших людей на единственно верный путь, на путь революционной борьбы с монархией и крепостниками.

Даже люди, не разделявшие политических убеждений революционного демократа, такие, например, как историк Н. И. Костомаров, признавали, что "никто в России не имел такого огромного влияния в области революционных идей на молодежь, как Чернышевский, и, несмотря на все изменения, каким подвергалось революционное направление в умах русской молодежи, Чернышевский для всех революционеров наших остался каким-то патриархом".

Идеи Чернышевского проникали через журнал в отдаленные уголки России. Особенно "Очерки гоголевского периода русской-литературы" сделали его имя популярным среди читателей.

Один из участников Крымской войны, офицер Новицкий, познакомившись с Чернышевским у его друга Сераковского, сказал, обращаясь к Николаю Гавриловичу:

- А мы на батареях читали "Современник" и читали "Очерки гоголевского периода", особенно в последние месяцы войны, когда мы стояли уже в степи...

Этот офицер стал бывать у Чернышевского. Он многим интересовался, жадно читал политико-экономические и философские труды, но на первых порах не все в этих книгах было ему понятно, и он часто обращался к Чернышевскому за разъяснениями. Чем ближе узнавал Новицкий Николая Гавриловича, тем более поражали его простота, отзывчивость и готовность делиться своими знаниями*.

*(Н. Богословский. Жизнь Чернышевского. М., Детгиз, 1958, стр. 180 - 181.)

Обсудить, какое значение имели идеи Н. Г. Чернышевского и его деятельность для развития революционного движения в России.

Встреча Н. Г. Чернышевского с Т. Г. Шевченко

Чернышевский, боком, усевшись на скрипучем стуле, часто протирает очки. Он скрывает этим свое смущение. Оба еще не привыкли друг к другу.

- Как быть, Тарас Григорьевич? Научите, что делать. Надо учиться всегда и всюду искать правильного взгляда на мир. И вот в статье этой мне надобно - без промахов! - бить наших противников каждым словом...

Неужели ваши земляки, Тарас Григорьевич, до сих пор не видят, что и малорусский, и русский, и польский паны стоят на одной стороне, имеют одни и те же интересы, а малорусские, русские и польские поселяне?..

_ Од Киева до Кракова - скрiзь бiда одiнакова, - горько вздохнул Тарас.

_ Да, я верю в народ. И ваш призыв, Тарас Григорьевич, ваш призыв к расплате - "Не ждiть сподiваноi волi" - пусть пойдет среди простолюдинов по всей Руси, по всей Руси!.. Ее зовите "добре вигострить сокиру", ее зовите к топору! И надо помнить: ожидаемая крестьянская реформа может оказаться просто мерзостью! Царь готовится к ней, что к войне. Уже формируются части для усмирения крестьян,- и Николай Гаврилович фыркнул, - чтобы, так сказать, получив свободу, мужики не ошалели от радости, да-с! Знайте, мол, царскую волю!

- Я ее знаю на шкуре на своей!- злобно сказал Шевченко.- И я не могу обо всем об этом не писать, об узаконенном рабстве, о кабанах-помещиках, мечтающих отпустить крестьян "на волю" без земли, о благостном монархе, - не могу я молчать!- и вдруг поник, и голова упала на руки... - Но... дышать нечем! Голоса, как видно, не хватает, Николай Гаврилович...

- Ваш голос, Тарас Григорьевич, слышен далеко... по всему свету...

После молчания Чернышевский решительно заговорил:

- Я буду писать особую-с, особую статью о Малороссии, об интересах панов и поселян и докажу, что никакие голословные возражения не поколеблют нашего мнения. Не опровергать наши слова мы посоветуем, не опровергать, а призадуматься над ними, проверить их фактами...

Тарас Григорьевич слушал тонкий и порою резковатый голос Чернышевского, одобрительно глядел на развязавшийся узел галстука, на сияющие в тени глаза.

- Призадуматься, проверить, да-с, и факты подтвердят, по тому, что, напишу я, потому что Шевченко хорошо знает быт малорусского народа, знает, в чем жизнь и счастье его простолюдинов! Что? Цензура? Буду писать иносказаниями; когда мне запрещали писать о наших крепостных, я писал о положении негров в Америке.

Нужна только искра, говорил я, и у нас будет бунт, а если он будет, я пойду непременно со всеми. Меня не испугают ни грязь, ни пьяные мужики с дубьем, ни резня! И, я думаю, у меня может повториться то же, что было уже в нашей жизни. Тарас Григорьевич! Меня ждет еще и каторга и, может, эшафот, я это знаю, и я не боюсь ничего*.

*(А. Ильченко. Петербургская осень. М., ГИХЛ, 1954, стр. 212 - 215.)

Вопросы. Что сближало Н. Г. Чернышевского с Т. Г. Шевченко? Какие революционные задачи они намечали?

В повести Д. Бреговой "Всегда вместе с тобой" рассказывается о наиболее важном периоде революционной деятельности А. И. Герцена и Н. П. Огарева (1867 - 1868 гг.). Из этой книги читатель узнает о создании революционной организации "Земля и воля", о роли и значении "Колокола", основанного Герценом и Огаревым в Лондоне.

Интересный материал о деятельности революционных народников 60-х годов содержится также в сборнике "Сподвижники Чернышевского"!

"Колокол" - свободный русский журнал

- Друг! - произнес он наконец, подойдя к Огареву почти вплотную; глаза его блестели ярче обычного. - Да понимаешь ли ты сам, какая замечательная, поистине светлая мысль пришла тебе в голову? Журнал, свободный русский журнал! Это будет наше главное жизненное дело, и я уверен, теперь-то наше вольное слово и в самом деле зазвучит во всех уголках России. Мы обратимся ко всем передовым, свободомыслящим русским с призывом к борьбе. Что ж, давай ударим в набат!

- Как ты сказал - в набат? - переспросил Огарев.

- А разве не так? - в свою очередь спросил Герцен.

- Вот именно, что так... А не назвать ли нам наш новый журнал "Набат"?.. Или нет, лучше "Колокол"... Пусть себе звенит на всю Россию... А?

- "Колокол"... - повторил Герцен про себя. И снова, на этот раз строго, чутко прислушиваясь к сочетанию звуков: - "Колокол"... Да, кажется, хорошо. Кстати, в Новгороде я слышал одну старинную легенду, возникшую, если не ошибаюсь, еще при Иване Грозном. Рассказывают, что этот жестокий самодержец, покорив Новгород и решив уничтожить последние следы новгородской вольности, приказал отправить "в ссылку" знаменитый вечевой колокол. По приказу царя его взвалили на телегу, но в Валдайских горах лошади споткнулись, колокол упал и разбился. И вот тысячи осколков, превратившись в маленькие валдайские колокольца, разлетелись по всей Руси, звеня славу Великого Новгорода и разнося скорбную память о его старинных вольностях. Красивая легенда, не правда ли?

_ Очень! - горячо отозвался Огарев. - Недаром и по сию

пору набатный вечевой колокол - символ гражданственности и древней свободы. По-моему, весьма удачное название для журнала, который призван будить революционную мысль!

- Так, значит, ударим в вечевой колокол?!

- Но уже сейчас мы можем самым категорическим образом

настаивать на отмене крепостного права: общее сочувствие нам обеспечено. К счастью, многие уже понимают, что уничтожение крепостного права, этой нечистой совести России, - самый первый и необходимый шаг в нашем развитии; понимают, но, увы, занимаются бесплодными спорами! И это в то время, когда сердце и совесть просят решительных действий, когда голодный крестьянин оставляет незасеянным свое поле и идет на барщину, а дворовый со стиснутыми зубами ждет розог! Да, пусть на первый случай все наши знамена соединятся в одном - в знамени освобождения крестьян с землею. Долой дикое крепостное право! Долой дикую барщину и оброк!

- Хорошо. Итак, в первое время программой журнала будет программа "Полярной звезды", то есть освобождение крестьян, уничтожение сословий и освобождение слова от цензуры...

- Добавь: "Освобождение податного состояния от побоев".

- Кстати, ты помнишь, что Лермонтов в своем известном стихотворении уподобляет поэта-гражданина "колоколу на башне вечевой"?

- Помню, конечно: "Народ внимал ему в немом благоговенье"...

- Да-да. А "Песнь о колоколе" Шиллера помнишь?? - снова спросил Герцен.

- Помню только эпиграф: "Зову живых. Оплакиваю мертвых. Сокрушаю молнии".

- Слушай, а ведь неплохо, а?

- Давай возьмем эти слова девизом. Не весь эпиграф, а только начало его.

- Но получается совсем другой смысл...

- Ну и что ж? Ведь это как раз тот смысл, который нам нужен Vivos voco*. Призываем живых, то есть тех рассеянных по всей России людей мысли и добра - мужчин и женщин, студентов и офицеров, крестьян и купцов, - которые краснеют и плачут, думая о крепостном состоянии, о бесправии в суде, о свре-волии полиции, которые пламенно хотят гласности и с сочувствием читают нас! Мы будем обличителями злодеев, грабящих народ, мы потащим их на лобное место, сделаем смешными и жалкими. Смех - великое оружие, и мы сумеем использовать его.

*(Зову живых.)

- А собирание и организация революционных сил? Ведь наш "Колокол" должен выполнять и эту роль...

- Это само собой разумеется! Однако не будем заглядывать далеко вперед, давай-ка лучше поскорее примемся за работу!*

Организация "Земли и воли"

Положение в России становилось все более напряженным. Крестьянские бунты с возраставшей силой вспыхивали во всех уголках России. Свободолюбивая Польша вновь стояла накануне восстания. Поднималась на борьбу передовая интеллигенция. По университетам прокатились студенческие волнения. Царское правительство бесцеремонно принимало репрессивные меры. Выступления крестьян подавлялись свинцом и нагайкой. Участились аресты. Был закрыт Петербургский университет - на такое не решался даже Николай. I. Но гонения лишь усиливали общий протест. Передовые люди русского общества все больше приходили к убеждению: нечего ждать перемен сверху, добиться их можно только силой.

Понимали это и братья Серно-Соловьевичи. Пылкий Александр давно уже рвался в бой. Для Николая тоже безвозвратно прошла пора раздумий и колебаний. "Собирать силы для создания нового, лучшего порядка" - этот девиз стал отныне делом всей их жизни.

Все чаще встречались братья с Чернышевским, Михайловым, Николаем и Владимиром Обручевыми, Слепцовым. Все жили одним - революция близка! Крестьяне уже показали, на что они способны. А в 1863 году, когда будет закончено составление уставных грамот, когда народ вместо желанной воли найдет новое крепостное право*, с невиданной силой разразится восстание.

*(Д. Брегов а. Всегда вместе с тобой. М., "Детская литература", 1964, стр. 52 - 53, 56 - 57.)

"Все наши силы должны быть направлены на то, чтобы помочь ему, больше того - возглавить его и направить". Так думали братья Серно-Соловьевичи, так думали все единомышленники, собравшиеся вместе с ними летом 1861 года. Дружеские беседы постепенно приняли характер организованных собраний: из горячих споров шаг за шагом, слово за словом вырабатывалась конкретная программа действий.

Организовать сильный нелегальный союз.

Объединить все тайные общества, зарождавшиеся во всех уголках России и в эмиграции.

Установить контакт с польскими и литовскими революционными организациями (на этом особенно настаивали братья Серно-Соловьевичи).

Но самое главное - то, без чего бессмысленна была всякая борьба: теснейшая связь с народом. Невозможно добиться чего-нибудь силами одного общества. И установлению такой связи должна быть подчинена вся деятельность союза - легальная и тайная.

Итак, необходимо возглавить крестьянскую революцию, уничтожить власть царского правительства, а затем созвать народное собрание - "земскую думу", которая отдала бы землю крестьянам без всякого выкупа, областям* - самостоятельность, а населению - те свободы, которые ведут к социализму**.

*(Имелись в виду области с нерусским населением.)

**("Сподвижники Чернышевского", М., "Молодая гвардия", 1961, стр. 173 - 174.)

Вопрос. Какие задачи ставили перед собой издатели "Колокола" и члены организации "Земля и воля"?

О студенческом движении в России

Вслед за крестьянским движением в России развернулось оживленное студенческое движение. Непосредственным поводом к нему послужило введение новых университетских правил, запрещающих всякие формы студенческих объединений и вводящих обязательную плату за обучение (что практически закрывало доступ в университеты юношам из необеспеченных семейств). Но за этим частным поводом стоял и общий, главный повод, тот самый, который лежал в основе событий, вызвавших крестьянское движение,- решительный и явный поворот правительства Александра II в сторону реакции.

Особенно бурно развивалось студенческое движение в Петербурге, где состоялась мощная студенческая демонстрация (участвовало около тысячи человек); после демонстрации университет был временно закрыт и начались уличные избиения и массовые аресты студентов. Герцен откликнулся на эти события статьей, в которой писал, что с молодыми людьми поступили так же, как с поляками, так же, как с крестьянами, и так же, "как еще десять раз поступят, если бессмысленное' правительство будет ходить на воле..."

- Я слышал, что в Москве события протекали гораздо спокойнее, чем в Петербурге, - заметил Герцен.

- Не в этом дело. Письма интересны для характеристики наших старых московских знакомых...

Последнее слово Огарев произнес так, что Герцен тотчас протянул руку к письмам.

Все три подтверждали, что в Москве студенческие волнения приняли самую мирную форму. Тем не менее профессора - среди них были и старые, близкие друзья Герцена и Огарева - отнеслись к справедливым требованиям студентов как к бунту и одобрили арест "зачинщиков".

- Вот тебе и наша альма матер*, - сказал Огарев, когда Герцен прочел письма, - тот самый университет, в аудиториях которого мы провели святейшие минуты юности, где окончательно сложилась и окрепла та идея борьбы, которой мы остались верны всю жизнь.,. Как грустно и больно!**

*(Буквально: "мать-кормилица" (с лат.); имеется в виду Московский университет.)

**(Д. Брегова. Всегда вместе с тобой. М., "Детская литература", 1964, стр. 161, 162.)

Вопрос. Чем было вызвано студенческое движение в России в 60-е годы XIX в.?

В повести С. Марвича "Стезею правды и добра" показан образ выдающегося деятеля русской революционной демократии, единомышленника и соратника Н. Г. Чернышевского - Н. А. Добролюбова. Ярко и увлекательно рассказывает автор о короткой жизни талантливого литературного критика, публициста и писателя.

Текст пересказывается и частично зачитывается учителем в ходе изложения материала.

Знаменосец новой жизни

"Я начинаю беспокоиться за вас, Николай Александрович,- говорил Чернышевский. - Вам не только дня мало для работы, но и ночи. Думайте иногда о том, что вам всего двадцать три года".

"Вы, Николай Гаврилович, умудрены житейским опытом - вам уже тридцать лет. Однако старческие седины не помешали вам подать мне дурной пример. У кого же я узнал, что можно работать ночь напролет, переходя от стола к конторке, от конторки к столу? Вы в ответе, сударь".

Как всегда, они выражали свою дружбу шутливыми словами.

Однажды Чернышевский спросил:

"Я хотел бы знать Николай Александрович, что вы ненавидите больше всего?" Добролюбов отвечал с непривычной для него горячностью, почти с ожесточением:

"Я ненавижу булавочные уколы там, где нужны удары копьем. Ненавижу пустые и красивые слова о необходимости добра. И чем красивее эти слова, тем они противнее для меня. Когда я слышу, как любвеобильный либерал говорит, что мужик достоин лучшей жизни, я вспоминаю разоренные места, которыми проезжал, голодные деревни, оборванных ребятишек. И мне хочется припереть этого либерала к стенке и спросить: " А что ты готов сделать, чтобы мужику жилось лучше? Ничего не готов сделать? Как молчи". Иногда я их ненавижу еще больше, чем крепостников, потому что крепостник - откровенный зверь, а это - умиленные болтуны, которым многие верятно такая вера опасна для общего дела".

Они вкладывали особое содержание в слова "общее дело". И слова эти часто появлялись в письмах, которые они посылали друзьям. Чернышевский молча смотрел на Добролюбова. Юноша, совсем еще юноша! Когда и как успел созреть этот богатырь, как тверд и стоек он в своих убеждениях, в своей ненависти и любви! Как бесстрашно сделал он решающий вывод, что России необходимо "общее дело", что оно, а не вынужденная, лицемерная милость царя и помещиков откроет перед ней дверь в будущее!

Публицист, критик, поэт, он именно тот человек, без которого уже не может теперь обходиться "Современник". И Чернышевский почти с отцовской нежностью глядит на своего друга сквозь очки. Да, Добролюбов не отступит, не испугается ничего.

Пируй же, смерть, в моей отчизне,
Все в ней отжившее рази, 
И знамя новой, юной жизни 
На грудах трупов водрузи! 

Это стихи Добролюбова. Он говорит о суровой расправе е угнетателями. Им движет огромная любовь к народу. Потому и родилась ненависть, которая не будет знать колебаний, когда грянет заветный час*.

*(С. Марвич. Стезею правды и добра. М., "Детская литература", 1965, стр. 241 - 242.)

Обсудить, что дает нам основание назвать Н. А. Добролюбова знаменосцем новой жизни.

Расправа царизма над Н. Г. Чернышевским

Долгое время продержали Николая Гавриловича Чернышевского в Петропавловской крепости. В одно пасмурное петербургское утро, когда мелкий, точно сквозь сито, дождь окроплял землю, Чернышевского вывели из камеры и посадили в полицейскую карету. Было шесть часов утра 19 мая 1864 года. Карета о "государственным преступником" прибыла на Конную площадь.

Посередине площади возвышался эшафот - место казни. Вокруг эшафота расположились конные жандармы, позади них - питерский люд. В толпе много студентов и курсисток. Собрались на площади и фабричные рабочие.

Среди присутствующих был также Климент Тимирязев. Он видел, как из кареты вывели Чернышевского. Его бледное лицо опухло и носило следы цинги.

Чернышевского подвели к позорному столбу. Палач надел на руки "государственному преступнику" железные кольца прикованных к столбу цепей.

Климент Тимирязев с болью в сердце смотрел из толпы на Чернышевского. Вот он, простой и великий русский человек, стоит у позорного столба без шапки, в осеннем пальто. Лицо его спокойно, ветерок едва колышет прядь светлых волос, капли дождя падают на лоб. Жандарм читает длинный приговор. Семь лет каторги и вечное поселение в отдаленных районах Сибири. Глаза Тимирязева туманятся. Сквозь пелену он видит, как Чернышевского ставят на колени, как палач ломает над его головой шпагу. Летят в сторону обломки стали. На эшафот упал букет цветов - кто-то из толпы бросил их Чернышевскому.

Дождь не перестает. Чернышевский спокойно смотрит на народ. Навсегда запомнил эти минуты Климент Тимирязев. Здесь, на Конной площади, ложь и насилие встретились с правдой и мужеством. Чернышевского повели с эшафота. Кто-то крикнул "Прощай!"

Герцен в "Колоколе" писал о гражданской казни Чернышевского: "Чернышевский был Вами выставлен к столбу на четверть часа, а вы, а Россия на сколько лет останется привязанными к нему? Проклятье вам, проклятье - и если можно месть!"*

*(Б. Могилевский. Жизнь Тимирязева. М., Детгиз, 1956, стр. 40 - 50.)

Вопрос. Кто представлял на Конной площади ложь и насилие, а кто - правду и мужество?

Литература к теме

Сборник "За нашу и вашу свободу. Герои 1863 г.". М., "Молодая гвардия", 1964.

Н. В. Богословский. Жизнь Чернышевского. М., Детгиз, 1957.

Н. А. Добролюбов. Стихотворения. Л., 1948.

"Добролюбов в воспоминаниях современников". М., Гослитиздат. 1961.

Н. Г. Чернышевский. Что делать? Любое издание.

Н. Г. Чернышевский. Пролог. Любое издание.

С. А. Заречная. Предшественник. М., "Советский писатель", 1957.

Б. В. Лунин. По следам вилюйского узника. М., Детгиз, 1965. "Сподвижники Чернышевского". М., "Молодая гвардия", 1961. С. Жеромский. Верная река. М., 1963.