Глава пятая

1

Черные тучи нависли над лесом; хмурые дубы колыхнулись и зашумели ветвями. Ветер гнал по дороге пожелтевшие листья. Наступил осенний вечер.

Сотский Микула, не оглядываясь, гнал коня, изредка посматривая на небо - не пошел бы дождь! Дружинники не отставали от него. Микула молчал. Надо было во что бы то ни стало добраться сегодня до Владимира, хотя ночь и застала их в лесу. Он еще сильнее подгонял коня, подбадривал:

- Скачи, отдохнешь во Владимире!

Конь словно бы понял хозяина и пошел быстрее. Микула оглянулся, крикнул дружинникам:

- Не отставайте, спешить надобно..

И снова пришпорил коня. Долог лесной путь, скачешь-скачешь, а ему, кажется, ни конца, ни края нет.

Повеселели дружинники, когда подъехали к Гридшиным воротам. Крепкие стены построили владимирцы - два ряда толстых дубовых свай вбили в землю, а между ними земли насыпали. Высокие и широкие стены устланы деревянным помостом - на возке можно проехать. А сверху на стене заборола возведены, за которыми защитники города могут укрыться от вражеских стрел.

Передний дружинник подскочил к воротам и начал стучать рукоятью меча. От этого стука далеко расходилось эхо. За воротами было тихо. Наконец кто-то подошел и спросил:

- Кто там?

Дружинник ответил:

- Скорее открывай! Сотский Микула к князю Даниле из Галича едет.

Заскрипели запоры, сквозь щели пробился свет. Дозорный открыл маленькое окошко, выглянул.

- Что пялишь буркала? Разве ты сова - ночью видеть? - крикнул дружинник.

Ответа не последовало. К окошку подъехал Микула и наклонился. Дозорный осторожно поднял большую свечу, прикрывая ее рукой, чтоб не погасла.

- Вот теперь вижу, что сотский Микула.

Дозорный, позвав кого-то на помощь, стал возиться с запорами. Послышался стук: выбивали нижний кол, державший половину ворот, потом начали выбивать продольные задвижки. За воротами переговаривались.

- Да что вы там, навеки заперлись? - рассердился Микула. - Вот еще медведи, возятся, как старый дед возле бабы!

За воротами дружнее застучали деревянным молотком. Наконец открылась половина ворот.

- Вишь, неповоротливые какие! - не унимался веселый дружинник. - А еще в детинце ждать будем. Видно, и там спят, лешие замурованные.

Всадники помчались по улицам города к детинцу. Но, к их удивлению, здесь задержки не было. Дозорные, открывая ворота, послали к детинцу отрока сказать, чтоб ожидали людей, едущих к князю Даниилу. Когда Микула подъезжал к другим воротам, дозорные уже стучали большим деревянным молотом.

В тереме еще светились окна. Сотский Микула сказал слуге, чтоб немедля оповестил князя. Не успел Микула отряхнуть пыль, как слуга выскочил во двор - князь Даниил зовет.

Микула поднялся по ступенькам. Дверь из сеней в светлицу была открыта. Даниил и Василько сидели у стола и беседовали с Анной.

Даниил подозвал Микулу ближе:

- Ну, сотский, рассказывай, что в Галиче. Не зря ездил?

Но сразу умолк, увидев обеспокоенное лицо Микулы.

- Что стряслось?

- Плохие вести из Галича. Король угорский послал войска на Галич, и Лешко на подмогу ему своих воевод погнал. Княгиня Хорасана выехала к князю Мстиславу.

- Он еще не вернулся из Киева? Долго гостит.

- Дружина в Галиче малая. Еще и княгиня с собой большую охрану взяла. Надобно Галич защищать.

Даниил сидел задумавшись.

"Выходит, Лешко снова помирился с королем венгерским и помог ему начать поход на Галич".

- Кто есть в Галиче из Мстиславовых воевод? - спросил он Микулу.

- Новгородцев нет, остались одни галичане. Глеб Зеремеевич там самый старший, Филипп, Глеб Васильевич...

- Глеб и Филипп... Иди, Микула, отдохни. Скажи, чтобы позвали Дмитрия и Демьяна.

- Поедем, Василько, в Галич, - сказал Даниил брату, когда Микула вышел из светлицы.

Анна подбежала к Даниилу.

- Снова ехать? - На глазах у нее показались слезы.

- Поеду, Анна, - склонившись к ней, ласково промолвил Даниил. - Не горюй, моя милая. Ты же знаешь, какое у нас житье. Когда будет тихо - не ведаем.

Скоро пришли Дмитрий и Демьян, будто ждали, что Даниил позовет их. А они и впрямь не спали. Дмитрий пришел к Демьяну и рассказывал ему про свои думы, про Галич. Хотелось навсегда осесть на Днестре.

- Вырос я там, Демьян, и, знаешь, куда ни поеду, а все про Галич думаю. Буду челом бить, чтоб Данило отпустил к Мстиславу.

Демьян отвечал какими-то намеками:

- В Галич поедешь - Данило осерчает, тут останешься - сердце будет болеть.

- Не узнаю тебя, - сказал Дмитрий. - Когда-то ты вельми храбрым был и на словах, и на деле.

- Стар стал.

- Не на ту болезнь киваешь... Просто ничто тебе больше не дорого.

...В большой челядницкой избе сидели дружинники и между ними Теодосий. Он примостился на скамье и следил за свечой. На оплывший бок он пальцем налепливал воск.

- Вот так и мы, - думал он вслух. - Горит и горит жизнь наша, как длинная нить, тлеет, покамест воск есть. По земле топчешься. Был бы я князем, молодцы мои, собрал бы всех и молвил: "Хватит друг другу горло грызть!" Поднял бы иного крамольника за волосы и показал: "Гляди, вон враги, чужеземцы, лезут, а ты, словно свинья, под своего подкапываешься". Тогда и кровь бы не лилась понапрасну. А бояр... - Он оглянулся. - А бояр всех, всех до единого, собрал бы в большой поруб, в глубокую яму, и свалил, и лестницы не дал бы. Пускай друг друга поедом едят. Люди и без них прожили бы... У закупа ума не меньше, чем у Судислава... - Теодосий окинул взглядом своих друзей. Все слушали его внимательно. - И я не слонялся бы тут, а дома сидел бы. И жена у меня была бы, и сын. Днем я пахал бы, либо на зверя в лесу охотился, а вечером - домой. А жена печь истопила бы, ужин приготовила...

Даниил глянул на тысяцких.

- Садитесь. Новым походом в Галич пойдем. Лезут на нашу землю враги. - Голос его задрожал. - Войска Андрея и Лешка двинулись на Галич. Еще раз ударим на обидчиков. Мыслю так: надобно нам их обогнать, раньше к Галичу прийти. Далече нам, но дойдем раньше. Ждать нельзя. Князя Мстислава нет, мы будем спасать город. Немедленно дружинникам скажите - о коне пусть каждый печется, к седлу сумки с зерном приторачивает. Заезжать никуда не будем, передышку коням в пути давать. И пеших взять с собой, но вдвое меньше, чем дружинников, и поочередно на конях везти, пересаживать.

Тысяцкие ушли. Анна печальными глазами смотрела на Даниила. Он улыбнулся и крепко обнял ее.

- Не тоскуй, лада моя. Утешься - тут остаются бояре Василий Гаврилович и Семен Олуевич. Их дружины с ними, тебя охранять будут. - И с тяжким вздохом добавил: - И мать моя была бы с тобой, если бы не умерла, сердешная... - и вышел из светлицы.

...Собирались недолго - на другой день, после обеда, выехали. Даниил шутя поддел Дмитрия:

- Ну, что ты нос повесил? К Днестру ведь едем. А он, сказывают, и во сне тебе мерещится. Бежать от меня намыслил?

Дмитрий удивленно посмотрел на князя и вспыхнул:

- Донесли уже? А ведь не грешно, я мыслю, носить в сердце родной город... Только не бегал я от тебя и не убегу. Вижу, множество врагов зарится на Галич. Буду с тобой...

2

Даниил с Дмитрием стояли на южной башне галицкой крепости.

- Глянь, Дмитрий! Там, у Луквы, на лугу их маловато.

Дмитрий с полуслова понимал намек:

- Послать кого-нибудь?

- Подумать надо. Пошлем ночью, дабы весь день там был, а вечером возвратился. А к следующей ночи всем приготовиться.

Венгерское войско осадило Галич. Более всего воинов было в Подгородье. Замерла там жизнь. Люди в леса ушли, до самой Теребовли. А всех, кто мог оружие носить, князь собрал в крепость. И на пристани не слышно обычного гомона: как началась осада, купцы убежали.

Даниил повсюду поспевал. Приходил к стрельцам на стены, подбадривал; посещал челядницкую избу, где днем и ночью хлеб пекли для всего войска; со стариками плотниками, что стрелы делали, разговаривал, к кузнецам заглядывал. Галичане упорно оборонялись - единой семьей стал галицкий люд против врага.

Однажды Даниил поднялся на стены и увидел Твердохлеба. Тот устроился как у себя дома. Неведомо как, он притащил сюда огромный приплюснутый камень, поставил его ребром, укрепил сбоку еще одним камнем, настлал соломы. От врага забороло защищает, а от ветра - камень.

- Тут мы со стрельцом Иванкой и сидим, - сказал Твердохлеб, ответив на приветствие князя. - Он отдыхает- я сторожу, он пойдет спать - я сижу. Кто близко подойдет да зазевается - получит в голову подарок. Нам лучше, мы сверху все видим. И они стрелы мечут, да пользы мало. А ты стерегись, не поднимай головы, а то, не ровен час, и до беды недолго. Они сидят вон в той избе. Заклятый лучник есть у них, вот только не знаю, какой он, увидеть не довелось, не показывают они носа. Думаю, что не уйдет он от меня.

Даниил спускался со стены довольный. Воины отважно сопротивлялись иноземцам. Даниил не нашел ни одного малодушного.

Венгры готовились зимовать и спокойно сидели. Но в один из хмурых дней, на рассвете, они пошли на приступ. С вечера приготовили высокие лестницы, сколотили деревянные плоты. Однако их заметили, как только они начали спускать плоты в реку. Сразу же галичане стали метать стрелы. В венгерском лагере подняли шум - чтобы русских запугать и себя подбодрить.

Воеводы гнали своих стрельцов вперед, те садились на плоты, некоторые бросились вплавь. Разъяренные, они пытались поставить лестницы, чтоб взобраться на стены, но галичане сталкивали лестницы кольями, осыпали врага градом стрел.

Даниил появился у стен в начале боя. Он даже кольчугу не успел надеть, так в кафтане и бросился с мечом. Кирилл догнал его уже у самой стены.

- Княже! - кричал он. - Не лезь на стену без кольчуги!

Даниил уже занес одну ногу на лестницу, но Кирилл ухватил его за руку.

- Не пущу! Надень кольчугу!

- Отвяжись! - прикрикнул на него князь.

В это время со стены спускался Дмитрий. Он расставил руки, не пуская Даниила на лестницу. Кирилл осмелел и настойчиво совал кольчугу. Даниил выругал его и, сняв шелом, набросил на себя кольчугу. Кирилл неотступно следил за ним. На стенах не было ни малейшей суеты, все стояли на своих местах. Сотский Микула примостился у камня рядом с Твердохлебом и зорко следил за врагами. Твердохлеб пускал стрелы. После каждого выстрела он высматривал, попала ли стрела в цель.

- Есть! - радостно восклицал он и снова выхватывал из колчана стрелу, натягивал тетиву.

Даниил присмотрелся. Один из осаждавших попытался достать из воды лестницу и приставить ее к стене, но тут же упал в воду - Твердохлебова стрела попала ему в шею. Заметив, что стрел у него остается мало, Твердохлеб отложил колчан в сторону и начал вытаскивать из-под соломы камни. Камни были величиной с человеческую голову, но Твердохлеб поднимал их легко, отыскивал цель и, раскачав, бросал. В ответ неслись истошные вопли. А Твердохлеб уже хватал другой камень. Старый смерд разозлился и восклицал:

- Бей их! Пусть знают наш Галич! Не лезьте к нам!

С другого конца стены доносился возбужденный голос Мефодия:

- Сюда, сюда лезь! Я тебя жду! Г-г-ух!

Ни одна его стрела не пропала зря, меткий стрелок бил без промаха.

Старики плотники подносили лучникам стрелы.

- Эй, воины, кому стрелы? Берите, свеженькие!

Кто-нибудь из лучников спускался вниз, брал в охапку стрелы и нес на стены, где их быстро разбирали.

Когда наступление захлебнулось, венгерские воеводы погнали на приступ новые отряды. Но эти шли уже без прежнего задора. Они видели рядом трупы товарищей, слышали стоны и крики раненых. Воеводы суетились, подгоняли наступающих.

Даниил, проходя по стенам, подбадривал своих воинов:

- Стойте твердо! Еще малость - и они побегут!

Снова летели сотни стрел, сыпались камни. А наступающие лезли, тащили новые лестницы. В одном месте им все-таки удалось поставить лестницу. Послышались одобрительные выкрики с того берега Луквы, и два стрельца стали взбираться по лестнице. Обернувшись к своим, они неистово кричали. Но на стенах поднялись галичане и мгновенно пустили стрелы. Стрельцы на лестнице остановились, пригнув головы. Стрелы пролетели мимо. Тогда Иванко быстро поднял на веревке ведро, поданное снизу стариками. Схватив ведро, Иванко вылил кипяток на головы стрельцов. Завизжав, они камнем свалились в реку, а защитники крепости кольями столкнули лестницу, и она поплыла по воде.

Из челядницкой избы старики и подростки не переставая носили кипяток, втаскивали на стены камни.

Через два часа наступила тишина. Противник отступил, можно было передохнуть. На стенах остались только дозорные. Защитники Галича отдыхали в домах, на подворьях, лежа на соломе под клетями.

Наступление они отбили, но сидеть в осажденной крепости было опасно. Когда придет подмога, неизвестно. Посоветовавшись с Дмитрием, Даниил решил послать разведчика.

Кого послать? Ведь в случае неудачи смельчаку угрожает смерть. Даниил велел позвать Иванку, Кирилла, Микулу, Теодосия и Мефодия.

Он сказал им, что нужно узнать, много ли у противника войска на юге, за валами.

- Трудное это дело. Может, голову придется сложить. А идти надобно одному. Вдвоем не с руки... Кто пойдет? - спросил он.

- Я! - вызвался Иванко.

- И я! - крикнул Мефодий.

Вышел вперед Теодосий.

- Все пойдут - и Кирилл и Мефодий тоже, - сурово сказал он.

- Пойдем! - откликнулись они.

- А надобно одного. Я пойду! - отрезал Теодосий. - У Иванки дитя малое, Мефодий высок - не укроется, Микула дороги не знает, Кирилл - не воин. Пойду я - У меня ни детей, никого нет. Пролезу, как мышь.

Даниил посмотрел на Дмитрия - тот утвердительно

кивнул.

- Иди, Теодосий! - подошел Даниил к нему и положил на плечо руку. - Удачи тебе!

Теодосий вернулся на следующую ночь. Долго сидел он у Даниила. После этого он пошел перекусить и вскоре появился у стен. Дружина Дмитрия готовилась к вылазке.

Ночная тишина окутала землю. В темноте лишь дозорные на стенах. Ни звука, - кажется, все вымерло, ни одной живой души в крепости. Венгерские воеводы спокойны, особенно ночью. Напугали они Даниила. Спят воеводы венгерские, спит войско в домах и в шатрах. Походив до полуночи, уснула и стража.

Как окаменевшие, стоят мечники под стенами. Даниил то и дело обращается к Дмитрию, объясняет, куда ему надо идти, и говорит Теодосию:

- Ты и Твердохлеб за жизнь тысяцкого в ответе. Не отходите от него ни на шаг. В темноте легко потеряться, держитесь вместе!

Дмитрий обходит мечников, тихо расспрашивает, остры ли мечи, не боязно ли кому. Еле уловимый шепот теряется в ночном мраке, в двадцати шагах ничего не видно и не слышно. Даниил после разговора с Теодосием подошел к мечникам и добрым словом поддержал их.

- Смело бейте врага, - шепчет он, - не бойтесь, держитесь вместе! Выполняйте приказы тысяцкого. Не возвращайтесь в крепость по одному. Помогайте друг другу... Ну, в добрый путь! - промолвил Даниил и благословил Дмитрия.

Мечники бесшумно открыли южные ворота и быстро, без суматохи вышли. Отсюда удобнее всего достать врага - нет реки.

Только тут, в поле, екнуло сердце Дмитрия. Вспомнил о Светозаре и сыне. Все показалось тревожным сном, стоит глаза открыть - и ничего этого нет. Теодосий рукою коснулся локтя Дмитрия.

- Сразу за валом первый шатер, тут дозорные стоят.

- Где же они?

- Видно, спят, - прошептал Теодосий. - Их не больше пяти бывает.

- Иди! Возьми с собой пять дружинников.

Теодосий шел на цыпочках, за ним крадучись двигались дружинники. Черное пятно шатра уже совсем близко. В шатре дотлевает костер, поодаль на соломе лежат четверо дозорных, укутавшись в кожухи. Теодосий подал знак и вбежал в шатер. Один из дозорных, услышав шелест, вскочил и, раскрыв от неожиданности рот, не мог произнести ни слова, а лишь толкнул соседей и схватил меч. Но было поздно. Теодосий с дружинниками набросились на дозорных. Стычка была короткой. С передовым дозором было покончено. Одного дозорного удалось взять живым. Теодосий побежал к Дмитрию. Теперь - дальше. Дмитрий послал вперед десять дружинников, умевших хорошо говорить по-венгерски. Каждому был дан наказ - не удаляться от товарищей. В темноте мелькали огоньки костров. Но костры уже догорали, никто за ними не следил: все спали. Дружинники Дмитрия подбежали к костру и истошно закричали: "Русские, русские!" Венгры спросонья выскакивали и бежали, бросая оружие. Лагерь стал похож на муравейник, потревоженный посохом прохожего. Дмитрий стоял в тени за костром, скрытый от вражеских глаз, и всматривался в темноту. Венгры не оказывали сопротивления. Напуганные криками своих же товарищей, они бежали на луг, думая, что русские вышли из крепости. Много пришельцев погибло; их воевода погиб в первой же схватке. Дмитрий видел, как дружинники скрещивали мечи с врагом. Звенело, скрежетало железо, стонали тяжелораненые, кричали бегущие. Когда лагерь опустел, Дмитрий велел отходить к крепости. Он приказал брать трофеи - мечи, копья, луки.

- Живее! Живее! - призывал Дмитрий.

Отряд Дмитрия спешил к крепости, но враг и не помышлял о преследовании. Венгерские воины мчались все дальше и дальше от лагеря.

Смельчаков уже ждали. Снова бесшумно открылись ворота и поглотили дружинников. Даниил был поблизости - не ложился спать, ожидая воинов. Он обнял Дмитрия.

- Ну, Дмитрий? Как? - нетерпеливо засыпал он тысяцкого вопросами.

- Как ты мыслил, так все и сбылось. Теодосий - настоящий воин, храбрый и смышленый. Подкрадывался, как кошка, и сражался, как лев. Все сделано, как ты велел, княже. Наших только пятеро пали мертвыми в бою да ранено десять. И пленных мы привели.

3

Бояре собрались у Даниила. В углу сидел молчаливый Демьян. Что-то шептал на ухо Дмитрию вертлявый Филипп. Тихо переговаривались Глеб Васильевич и Мирослав. Позвали сюда и Микулу с Кириллом.

Тяжела была осада, но галичане крепко сидели за крепостными стенами. И никто ни единым словом не пожаловался Даниилу на невзгоды и нужду. Только благодарили Мстислава за то, что надоумил сделать колодезь. Хоть и много брали воды, а хватало ее на всех.

...Даниил глянул на друзей и вспомнил свои первые шаги. Мирослав поучал его, указывая, что делать, о делах отца рассказывал. Напрасно надеялось богатое боярство, что молодой князь помирится с теми, кого преследовал Роман. Нет, он, Даниил, нашел себе поддержку у бедных бояр. Разыскал боярских детей, чьих отцов казнили Игоревичи, и наделил их землей и лесными угодьями, отобранными у бояр-крамольников. И становились они его верными людьми. Безжалостно расправлялся Даниил с великим боярством, подрезал его под корень. Не раз повторял:

"Нет добра на земле нашей от бояр-изменников, они, как трутни, все добро к себе тянут. Не мыслят они про дела общие, а всяк сам по себе, и добро от меня прячут, и дружины свои заводят - и все то усобно. А врагу-чужеземцу от того польза: поодиночке передавят нас, как волк ягнят. Хватит того, что Русь разорвана на части, так еще и эти куски дробят".

Горожане-ремесленники были благодарны ему за то, что малость прикрутил бояр. Вспомнил Даниил, как приходил к нему старый кузнец из Галича. "Ты, княже, - говорил он,- как охотник кабана, приколол рогатиной заносчивых бояр. За это тебе поклон от всех ковачей и гончаров, плотников и каменщиков. Мы твои верные люди. Легче нам дышать стало без владиславов-крамольников. Они нас задушили непосильными поборами".

Даниила порадовали эти слова - он поощрял ремесла и торговлю и видел, что не из страха поддерживали его горожане - ремесленники и купцы. В летописи позднее было записано, как однажды встретили Даниила жители Галича: "Пустишася, яко дети ко отчю, яко пчелы к матце, яко жажюши воды ко источнику".

Сейчас бояре собрались у Даниила после ночной вылазки. Еще не успокоились Дмитрий и Микула, непрестанно вытирал левую щеку княжич Василько - венгр задел его мечом, но удар был нанесен уже ослабевшей рукой и лезвие меча только скользнуло возле уха.

Нежным отеческим взглядом смотрел Мирослав на Васильку, наблюдал, как выступили капельки крови на бледном виске.

Довольно улыбался Даниил.

- Вот мы и ударили по войску короля угорского. Будет помнить, как ходить под Галич! Хоть всех их и не перебьем тут, но будут знать, что руки мы не сложили и голову перед ними не склонили. И никогда этого не будет, чтоб мы, русские, поклонились кому-нибудь, - повысил голос Даниил. - Хоть и тяжело будет, но бить будем, пока не прогоним. Уйдем отсюда не тогда, когда враг захочет, а тогда, когда сами пожелаем.

Мирослав слушал эти слова, не отрывая глаз от Даниила, радовался, что его труд воспитателя не пропал даром. Слово за словом западали поучения Мирослава в молодую голову княжича. "Теперь и умереть можно спокойно", - подумал Мирослав и отвернулся, чтобы никто не увидел слез на его глазах.

Боярин Глеб Зеремеевич вошел в гридницу, снял шелом.

- Добрый вечер! - промолвил он басом. - Думал спать, да не спится: знаю, что с набега возвратились.

- Садись, боярин, - ответил Даниил. - Возвратились почти все целыми. Только пятерых на руках принесли - умерли от меча. Да вот Васильку угостили.

Глеб Зеремеевич возмутился:

- Сколько я говорил - не надобно княжича выпускать на битву! Ну что ему надо? Сидел бы на стенах да смотрел бы!

- Не могу я смотреть, - вскочил Василько, - когда люди идут в бой! Я учусь воевать, а чтоб постичь военную науку, самому надобно ходить в бой. Я остерегаюсь, меня не зацепят.

Мирослав качал головой. "Упрям Василько, чего пожелает - добьется. И у этого отцовская натура".

- А все же княжича Васильку пускать никуда не надобно, - не унимался Глеб Зеремеевич. - Ежели есть старшой брат, то младшему надлежит ему повиноваться.

- А я не пускаю его, боярин, куда не следует. Это только сегодня он отпросился, чтоб пойти в набег.

Василько поглядывал то на брата, то на боярина. В его глазах светились озорные огоньки.

В гридницу вошел дружинник и отозвал Дмитрия. Тысяцкий, наклонившись, внимательно выслушал дружинника и быстро вернулся к Даниилу.

- Княже! Прибыл дружинник от князя Мстислава.

Даниил вскочил.

- Сюда его!

Гонец вошел и остановился у стола, переступая с ноги на ногу и потирая руки. Он поклонился князю и боярам. Даниил подошел к нему.

- Кто ты еси? Хвалю за храбрость, за то, что сумел прорваться сюда.

Дружинник порылся в карманах и вытащил оттуда маленький золотой крестик. Даниил выхватил крестик у него из рук и стал внимательно рассматривать у свечи. На обратной стороне крестика виднелась надпись: "Мстислав". Это был пропуск, доказательство того, что гонец действительно прибыл от Мстислава.

Даниил окинул взглядом светлицу - лишних никого нет.

- Говори быстрее.

Дружинник тихим голосом начал:

- Тяжело было, но прорвался - угром переоделся. Князь Мстислав на Понизье. Сказал он, что войска пока мало, не хватит против угров. Говорил князь Мстислав, чтоб ты, княже, со своим войском вышел из Галича и пришел к нему.

Кончив говорить, гонец поклонился.

Даниил жестом разрешил ему уйти, но вдруг остановил, крикнув:

- Иди! Только о словах князя Мстислава никому не говори!

Дружинник, сложив руки на груди, трижды поклонился и вышел из гридницы. Даниил подошел к столу, сел и оглядел присутствующих, стараясь прочесть на их лицах, как восприняли они слова посланца. Но все сидели тихо, угрюмо уставившись в пол.

- Почто молчите? - спросил он.

Филипп поднял голову и пристально посмотрел на Даниила.

- Молчим? - переспросил Филипп. - Да потому безмолвствуем, что горько. Куда идти? Чтоб разбили нас у крепости? Уже голодаем - хлеба нет, а о мясе и вовсе забыли.

- Так что ж? - грозно спросил Даниил.

- А то, что выйдем - перебьют нас. Тут оставаться - с голоду умрем. Посылай гонца к Фильнию, чтоб выпустил нас... - Филипп настороженно посмотрел на бояр. - Чтоб выпустил. И войско наше будет невредимым... Я сам поеду послом к Фильнию.

- А кто тебя пошлет? - вырвалось у Дмитрия

- Постой! - прервал его Даниил. - Может, Филипп и мудрое молвит.

- Я все сказал, - поднялся со скамьи Филипп.

- Все?! - не то переспросил, не то подтвердил Даниил.- А кто еще скажет слово? Кто с Филиппом согласен?

Все молчали.

- Слышишь? Видишь? - покраснел разозленный Даниил и двинулся на Филиппа. Тот испуганно вобрал голову в плечи, попятился к порогу. - Кланяться? - гремел Даниил. - Перед кем? Перед этим... этим... - он подбирал слова, - перед этой собакой? Сами выйдем, без позволения Фильния!

Глеб Зеремеевич откликнулся первый:

- И я так мыслю, как ты. Выходить скорее!

Даниил сердито взглянул на Филиппа.

- Вот так! Слышишь ты, трусливый заяц? Выходить будем. А сейчас спать. Всем надобно отдохнуть.

Бояре стали молча расходиться.

- Иди, Василько, спать, - приласкал Даниил брата, когда все вышли.

- Вместе пойдем, - ответил Василько.

- Нет, ты иди ложись, а я еще схожу на стены - посмотрю, что там делается.

Даниил остался один.

Но на стены не пошел - это была лишь отговорка, чтобы выпроводить Васильку. Он хотел остаться один и как следует все обдумать.

Его тревожил выход из крепости. О многом передумал он за эту ночь. Всех своих ближайших друзей вспомнил. Дмитрия любил за храбрость и преданность. Дмитрий никогда не отчаивался, как бы тяжело ни было. Вспоминал, как кинулся к нему Дмитрий, когда освободили его из ямы в день прихода Мстислава. Дмитрий так встретил Даниила, будто ничего и не произошло: улыбался и непрестанно рассказывал, как он ездил в Новгород. Сотский Микула не похож на Дмитрия, он порывист, полыхает, как сосна в огне. А когда шел в бой на врага, можно было подумать, что идет на свадьбу. Сколько раз одергивал его тысяцкий Демьян, на удивление спокойный человек. Демьян никогда не волновался, ничем нельзя вывести его из равновесия. Во время боя на стенах стоял так, будто находился в светлице и словно вокруг вовсе не жужжали стрелы. Это спокойствие передавалось и воинам, и они чувствовали себя рядом с Демьяном как за каменной стеной - будто он мог защитить их от напасти. Только задумчив что-то стал Демьян и холодом веет от него. Видно, все это от старости; видно, засох Демьян. А еще по душе князю был Кирилл - книголюб. Князь мыслил так: пускай Кирилл еще в монастыре побудет, через год-два можно будет его игуменом сделать, а потом...

Даниил верил своим друзьям, не боялся, что предадут его. Не зря ведь странствовали с ним. А вот Глеб Зеремеевич? Не мог разгадать его Даниил. Этот галицкий боярин был человеком гордым, никогда Даниил не мог поговорить с ним откровенно. И по выражению лица невозможно было узнать, о чем он думает, - его лицо словно маской прикрыто. Маленькие черные глаза сидят глубоко, над ними нависли огромные, мохнатые брови, сросшиеся с волосами, покрывающими лоб. Даниилу тайком рассказывали, что этот гордый боярин часто бывал у Владислава, дружил с Судиславом. Но никто не мог сказать об этом уверенно. А Глеб Зеремеевич сам пришел к Даниилу, когда Фильний осадил Галич. Много мудрых советов дал Глеб. Но не предаст ли он сейчас? Эта мысль беспокоила Даниила. Он позвал слугу. Тот неслышно, как тень, стал у двери.

- Позови боярина Мирослава! - сказал Даниил.

Мирослав явился скорее, чем думал Даниил.

- Что же ты, отче, спать не ложился? - спросил он Мирослава, одетого по-походному.

Мирослав улыбнулся:

- Ты не спишь, а почто же я буду спать? Я, может, больше твоего сейчас думал. Молодые пусть спят, а старому не спится. Что хотел сказать?

Даниил сел рядом с ним, открыл свою душу.

- Боюсь, отче, боярина Глеба Зеремеевича. При нем я принимал посланца, а не оповестит ли он угров о том? Ведь и Судислав умел прикидываться хорошим, а сам переметнулся к королю венгерскому.

Мирослав посмотрел на Даниила и покачал головой.

- А ты, вижу я, и стариков умудренных превзойдешь. Молодец, Данило, светлая у тебя голова! О нем и я уже подумывал. А ты не беспокойся, тут много наших людей, я сказал уже Микуле - за боярином Глебом будут так смотреть, что он ничего и не заметит. Не только за ним одним, но и за Глебом Васильевичем и за Филиппом. Будем знать не только то, что они делают, но даже и то, куда идти замышляют. Если с уграми хотят якшаться, так мы сей узелок разрубим. Мудро сделал ты, поставив Микулу присматривать за всем. Зоркие глаза у него.

4

День прошел спокойно. Так же спокойно и вечер начался.

В сопровождении Мирослава Даниил вышел из терема.

- А ночь вельми темная, словно бы и она с нами в сговоре.

- Верно сказал! Не будем зря время терять, надо уже выступать, ибо до утра далеко уйти надобно, - прошептал Мирослав.

Направились к южным стенам. За ними шли дружинники.

Даниил приказал соблюдать тишину. Приказ строго выполнялся. Вдруг от церкви донеслись крики, и сразу же все затихло. Даниил остановился и послал к церкви дружинника.

- Что сие может означать, отче? - тревожно спросил у Мирослава.

В это время к ним подбежал Микула, а за ним еще несколько человек.

- Княже! - запыхавшись, прошептал Микула. - Только что поймали двух злоумышленников. С мечами стояли, на тебя руку хотели поднять.

От терема прибежали еще два дружинника. Один из них держал смольник, и Микула, выхватив его, осветил лица задержанных.

- Кто такие? Кто вас послал? - спросил Даниил, тяжело дыша.

Задержанные не отвечали, отворачивались.

- Я уже спрашивал, - сказал Микула, - не хотят сказать.

Мирослав схватил высокого за подбородок.

- В глаза смотри, пес поганый! Кто послал тебя на грешное дело?

Высокий качал головой, ничего не отвечая.

- Убрать их, - махнул рукой Даниил, - некогда возиться с ними. - И добавил: - С собой не поведем, тут прикончить.

Услыхав последние слова, высокий упал к ногам Даниила и дико завопил:

- Не убивай меня, княже! Все расскажу тебе. Послал нас боярин Глеб Васильевич, обещал денег много дать и земли.

Микула выжидал, что скажет Даниил.

- Возьми их, - глухо приказал Даниил, - и кончай сейчас же. А ко мне Глеба веди.

- Глеб молвил моим дружинникам, что болен; в тереме он сейчас, - сказал Микула.

- Давай его сюда! Я его вылечу! - заревел Даниил.

Мирослав наклонился к его уху:

- Верно мыслили мы с тобой. Враг тут, внутри, в крепости, как змея, притаился.

Микула долго не задерживался и скоро приволок связанного Глеба Васильевича. Разъяренный Даниил с размаху ударил Глеба ногой по лицу.

- Ты что? Умышлял на жизнь мою, да и войско погубить хотел?

Глеб застонал, выплевывая кровь. А Даниил в исступлении бил его ногами.

- И его туда же! Отрубить голову! Некогда с ним. Это собака, а не человек, и смерть ему собачья! - со злостью бросил Даниил Микуле и отошел.

Глеб силился подползти к ногам Даниила, извивался ужом.

- Отрубить?.. Княже! Прости! Жить хочу, не казни! Верен тебе буду...

Он вопил не своим голосом.

Даниил весь дрожал от бешенства.

- Верен? Вишь, когда уразумел! Уберите прочь эту падаль!

Микула потащил Глеба Васильевича.

Филипп, улучив момент, когда Глеба уже далеко оттащили, вставил слово:

- Поделом ему! Верно молвил, княже! Отрубить голову бешеной собаке!

Услышав это, Демьян крепко закусил губы и выругался про себя: "Ой, страшен! Ой, лукав! Съест!" С перепугу его затрясла лихорадка, руки и ноги дергались.

- А кто же старшим будет над пешими? - спросил Микула. - Глеб должен был вести их.

Не долго думая, Даниил ответил:

- Иди, Мирослав, бери пеших, мало времени для размышлений.

Слышался едва уловимый шум - это перешептывалось войско. Все вои были подтянуты к стенам - и конные дружинники и пешие.

Микула успел уже побывать у ворот и подбежал к Даниилу.

- Княже, разведчики возвратились. Угры спят, не ждут в эту ночь набега.

- Ладно!

В сопровождении Мирослава и Дмитрия Даниил пошел вдоль рядов своего войска. Впереди дружинник нес завернутый в пергамент фонарь, и воины видели князя в походном боевом снаряжении.

- Никому еще не говорили, что выступаем все? - спросил он у Мирослава.

- Нет, - ответил тот.

- Собрать ко мне тысяцких и сотских, - приказал Даниил Микуле.

Микула растаял в темноте, а Даниил продолжал обход войска. В мерцающем свете фонаря он видел сосредоточенные лица воинов.

Даниил подошел к воротам и сел на колоду. Сюда начали подходить тысяцкие и сотские.

Даниил подозвал их ближе, и они окружили его плотным кольцом.

- Ныне все идем, никого не оставляем, - волнуясь, начал Даниил. - Поход предстоит. Все ли готово у вас? Ничего не забыли?

Тихо, как легкий ветерок, зашелестели голоса:

- Все готово, как ты велел.

- Всем воинам скажите - идти только вперед, назад не оглядываться. Трусливых колоть на месте. Так и скажите всем: кто задумает убежать, либо замыслит что - Щадить не буду. Первой идет сотня Микулы, за ней - сотня Кирилла, за ними - дружина Дмитрия, затем Демьяна, а за ними пешие - старшим над ними боярин Мирослав. Идти вниз, вдоль Днестра.

Сотские бесшумно разбежались к своим сотням. Микулу князь задержал.

- Начинай, Микула. А я пойду с Дмитрием.

Широкая пасть ворот поглотила войско Даниила. Вот прошла уже сотня пеших, привратники подкатили тяжелые бревна, чтобы ветер не качал ворота, и бегом бросились догонять войско.

Дружинники Микулы на ощупь знали каждую пядь этой земли. Не раз ходили сюда в ночные набеги, а днем зорко всматривались со стен, запоминая каждую тропинку, каждую лощинку, каждый бугорок. Пять разведчиков шли впереди. Один из них вернулся, сообщил Микуле:

- Дозорные не спят. Двое сидят на пороге шатра и мурлыкают песню.

- Подползите и схватите. За горло хватайте, чтоб не пикнули.

Разведчики осторожно, крадучись приблизились к шатру, напали на дозорных. Те не успели и рта раскрыть. Схватили и тех, что спали.

- Молодцы, - похвалил Микула. - Непременно надо обмануть Фильния.

К ним подошел Даниил. Он был доволен первыми успехами и велел Микуле задержать венгров на случай, если они вздумают начать бой, привлечь к себе их главные силы, чтобы войско могло сразу же достигнуть Днестра.

Мимо князя прошла сотня Кирилла, потом конница Дмитрия и Демьяна, а за ними пешие воины Мирослава.

После этого Микула велел своим воинам с криками наброситься на вражеский лагерь.

Шум всполошил спящих. Они вскакивали и скрывались в темноте - были уже приучены и спали одетыми.

Крики сбивали их с толку. Они не смогли дать отпор воинам Микулы и пустились бежать. Микула пристально следил за всем, что делалось в лагере. Он успокоился - все шло хорошо, войско Даниила быстро двигалось по Коломыйской дороге на юг от Галича.

Микула еще долго выжидал, а потом собрал свою сотню в лощине и, тихо проехав два поприща, приказал скакать галопом. Уже вдалеке от Галича они догнали своих.

Утром Даниил остановил войско. Дорогу пересекала балка. Леса вокруг не было, его уже давно выжгли, и место было удобным для лагеря. Даниил приказал перейти балку и расположиться на другой стороне. Дружинники расседлали коней, пешие ложились отдыхать - они устали. Вскоре задымили сотни костров.

- Вырвались, - промолвил Даниил, - но не забывайте, что Фильний догонит нас.

- Они теперь увидели, что ворота в крепости открыты, и, видно, уже хозяйничают в Галиче, - промолвил Демьян.

- Идем в шатер, там поговорим, - позвал Даниил.

Слуги уже заканчивали разбивать княжеский шатер.

Даниил вошел в шатер и лег на медвежьи шкуры. Вокруг него сели Мирослав, Дмитрий и Демьян.

- Отдыхать сейчас некогда. Я послал Микулу следить за дорогой. Всех сотских предупредить, чтоб были готовы.

- Есть людям нечего, - промолвил Мирослав. - Каждый взял с собой хлеба, но этого мало.

- Пошлите их в лес на охоту, пусть бьют кабанов и иного зверя.

Когда все разошлись, Даниил заметил, что нет Васильки. Слуги тоже не знали, где он, они видели его, как только расположились. Даниил сердился. А Василько в это время охотился с Кириллом и дружинниками. Вскоре они возвратились и притащили с собой двух кабанов. Хороший почин сделали Кирилл и Василько - есть чем в лесу войско кормить, только охотиться надо. Выйдя из шатра, Даниил увидел, как дружинники Кирилловой сотни, получив свою долю, жарили мясо на костре.

Едва они успели поесть, как прискакали всадники от Микулы и сообщили, что движется венгерская конница. Даниил велел приготовиться к бою. Вдали показался первый вражеский всадник. Он выскочил из леса, посмотрел на балку, увидел галицкое войско и помчался назад.

Через несколько минут появилось еще пять - это были разведчики. Они остановились на опушке, и один, натянув тетиву, пустил стрелу. Долетев до середины балки, стрела упала на землю.

Даниил сидел на коне и осматривал свои дружины. На широком поле расположилось его войско. Посередине стояла конная дружина Дмитрия, а по бокам - пешие полки воев. Во главе правого пешего полка был Мирослав, во главе левого - Микула. Конная дружина Демьяна была укрыта в лесу. Между галичанами и венграми простиралась широкая балка. Даниил поскакал вдоль рядов своего войска.

- Сыпьте стрелы на врага, готовьте мечи. Не бойтесь, все будем сражаться - прогоним врага.

Он подъехал к Мирославу. Под Мирославом танцевал гнедой конь, бил копытом землю и ржал. Мирослав гладил его.

- Отобьем врага, княже. Мои лучники стреляют так, что в яблоко на лету попадают.

Среди лучников Даниил увидел Твердохлеба. Твердохлеб сосредоточенно, по-хозяйски утаптывал ногами землю, чтоб удобно было стоять. Рядом с ним стоял сын его, подросток Лелюк.

- А где Теодосий? - спросил князь у Твердохлеба.

- Теодосий на коне. Он теперь правая рука боярина Дмитрия, - громко ответил Твердохлеб. - Ничего, пускай Теодосий на коне, а мы пешими будем действовать. Вся семья наша здесь: там Иванко, а это сынок мой Лелюк. - Твердохлеб с гордостью положил руку на плечо сына.

Вскоре из леса выскочили венгерские всадники. Впереди на белом коне ехал воевода Стефан.

Из леса выезжали все новые и новые сотни. Их было много. Даниил прикинул на глаз и увидел, что у венгров конницы больше, чем у него.

Подъехал Дмитрий.

- Что, княже, дивишься, что их так много? А нас тоже немало, померяемся силами. Били их у стен, в ночных набегах били и сегодня побьем.

Ни венгры, ни галичане не начинали боя. К Даниилу подъехал Микула, за ним Мирослав.

- Может, мы ударим первыми? - не терпелось Микуле.

Даниил отрицательно покачал головой.

- Не надо, нам некуда спешить, поглядим, что они делать будут. Не мы к ним шли, а они к нам, - пусть и начинают, а если замешкаются, может, и мы не усидим.

Но венгерский воевода, очевидно, не хотел ждать. Фильний остался под Галичем и приказал ему, чтоб без Даниила не возвращался. Увидев войско Даниила, воевода боялся, что упустит момент. Не знал он, что у галичан половина пеших укрыта в лесу.

Солнце поднялось высоко и освещало всю балку, сверкало на кольчугах и шеломах дружинников. На безветрии лес стоял неподвижно и словно удивлялся необычному скоплению людей. Деревья оделись в желтый наряд: наступала осень.

Даниил зорко следил за врагом. Думал: венгры прискакали на утомленных конях, а его воины уже отдохнули. Это давало некоторое преимущество. К нему подъехал Дмитрий и нетерпеливо спросил:

- Тронемся?

Даниил отмахнулся от него.

Но вот венгерский воевода Стефан что-то крикнул, выхватил меч, и лавина венгерской конницы двинулась вперед.

Русское войско твердо стояло. Разбитые при первом столкновении с русскими, передовые конные дружины венгров обратились в бегство.

Воевода Стефан, сбитый с коня ударом Даниила, остался в живых только потому, что удар пришелся по железному наплечнику. Стефан рычал на молодых воевод, ругал их за то, что они отступили.

- Но мы едва успели тебя спасти.

- Войско испугалось, увидев, что нет воеводы, - оправдывался его телохранитель.

Но Стефан ничего не хотел слушать. Перед боем он кичился своей сметливостью и похвалялся, что своими руками схватит Даниила. Посрамленный неудачным поединком с русским князем, он срывал злость на своих воеводах.

Тем временем Даниил, дав воинам передышку, решил двигаться дальше. Впереди шли пешие, а за ними двигалась конница. Нужно было торопиться, потому что поблизости не было удобного места для битвы на тот случай, если бы противник вновь задумал сражаться.

К вечеру вышли на опушку. Лес кончился, у Коломыйской дороги слева протянулись поля, вдали виднелись перелески.

Даниил сидел в шатре один. Он распорядился, чтобы все были начеку. Коням дали отдых; дружинники, не выпуская повода из рук, пасли их. Уже начали разводить костры и жарили мясо, оставшееся от утренней охоты.

Пешие расположились сотнями, готовые в любой момент вступить в бой.

Даниил задумался.

Не много прожил он, но не было у него ни одного спокойного дня. Даже после того как Мстислав прибыл на подмогу, все равно не было покоя. Пылала Галицкая земля в войнах, враги не давали покоя - завистливым взором смотрели они на богатую Галицкую землю. На роду уж так написано - не отдыхать, а все время отбиваться. Отбивались галичане и не сгибались перед врагом.

- И не согнемся! - вслух сказал Даниил. - Буду воевать, пока дышу, отцовское завещание выполню - землю беречь надо.

Даниил сидел и думал. Сейчас он отступает. Но это отступление не хуже наступления. Все войско сохранено и идет без потерь дальше. А попробовал противник щипнуть- сразу почувствовал русскую силу.

В шатер вошел Мирослав.

- Чем ты опечален, Данило?

- Не печалюсь я, а только думаю, что делать дальше.

- А что делать? Будем от врага отбиваться.

- Я знаю, что будем отбиваться и отобьемся. А вот я думаю, как дальше сделать, чтобы не только отбиваться, но и врага из Галича изгнать. Они мнят, что ежели гонятся за мной, так уже и уничтожили меня. Нет! Не быть тому! Надобно уметь и врага ударить и отступить, чтоб снова ударить. Вот и сейчас мы отступаем, а силы наберемся. Фильнию еще придется бежать из Галича. Вслед за Бенедиктом побежит. Будут снова лезть - опять будем бить.

- Будем бить! Не иссякнет русская сила!

Даниил обнял его.

- Как войско, Мирослав? - спросил он.

- Все на своих местах.

- Фильний снова догонит, - промолвил после долгого молчания Даниил. - Он не успокоится на том, что нас так выпустил. - Дмитрий улыбнулся. - Сидел Фильний в Подгородье с самой большой силой, а мы другой стороной проскочили.

Подбежал взволнованный Микула.

- Княже, разведали мы - угры снова идут.

5

Это было величайшим оскорблением для Фильния: его лучшего воеводу легко побил молодой князь Даниил. Даниил не только вышел из крепости со всем войском, но и продвигается к Днестру. Фильний был взбешен. "Во что бы то ни стало догнать этого мальчишку!" - свирепел Фильний. Он разгадал намерение Даниила - идти в Понизье и переправиться через реку. Потому-то он сам погнался за Даниилом. Но что это? Они встретили своих?

Фильний остановился и, не веря своим глазам, смотрел, как мчатся назад венгерские всадники. В сгущавшихся сумерках казался привидением белый конь воеводы Стефана. Увидев Фильния, Стефан осадил коня и подъехал степенно. Фильний молча посмотрел на него.

- Куда это ты, воевода, так спешишь? - сухо спросил он Стефана. - Ночевать собираешься в Галиче, что ли? А мы вот к тебе приехали.

На лесной дороге теснились всадники, пораженные известием о прибытии старшего воеводы Фильния. Стефан с трудом подбирал слова:

- Князь Данило двинулся на нас, гонит... Я думал... думал... собрать свое войско...

Фильний оборвал его:

- Где собрать? Ты мчишься как ветер. Вояки! - с презрением рявкнул Фильний и плюнул в сторону. - Собирай всех, и немедля на русских пойдем. Где их табор?

- Там, за лесом, - испуганно показал в сторону Днестра Стефан. - Опасно сейчас ехать, подождать бы до утра...

Фильний кричал со злостью:

- Ты, Стефан, труслив, как заяц! Я королю скажу, как ты воюешь! Я меч отберу у тебя! Русских испугался? Поворачивай назад! Догнать Даниила!

В лагере русских не спали. Дмитрий, Демьян, Мирослав, Микула и Кирилл вышли из княжеского шатра и пошли к войску.

Теодосий ходил от одного костра к другому, разыскивая Твердохлеба.

- Эй, добрый молодец! - послышался голос Твердохлеба. - Кого ищешь?

- Да тебя разыскиваю. Куда ты спрятался? - откликнулся Теодосий. - Али ты, как медведь, в берлогу залез?

Теодосий увидел Твердохлеба у костра в ямке, за пригорком. Можно было подумать, что Твердохлеб собирается зимовать тут - вскопал мечом землю, выгреб ее и, наложив веток, сделал себе ложе.

- Да ты как дома! - улыбнулся Теодосий.

- А я всюду дома. Там, где свои люди, там и дом мой.

Твердохлеб пригласил Теодосия садиться.

- Иные, смотри, боятся силу затратить и лежат прямо на земле, а я и гостя могу посадить, - ухмылялся Твердохлеб.

Он сделал углубление, и получилась земляная скамейка, можно было сесть и ноги вытянуть. Твердохлеб не любил сидеть без дела и сына своего приучал к труду. "Работать будешь - никогда не устанешь", - часто говаривал Твердохлеб.

Теодосий уселся и крякнул от удовольствия.

- Эх! Хорошо у тебя здесь, уютно, вот только жены твоей нет, а ежели бы и Ольга была здесь, я подумал бы, что к тебе в хату пришел.

- Садись уж, садись, воин! - сказал Твердохлеб.- Сказывают, взял тебя князь от боярина Дмитрия?

- Взял. Теперь я у него в десятке, охраняем его.

- Данило не прогадал, ты бесстрашный. Не хотел бы я с тобой в бою встретиться, - засмеялся Твердохлеб.

- А мне, Твердохлеб, о тебе говорили, что ты в бою от врагов отмахивался, как от мух. Рука у тебя тяжелая, как зацепишь - голова с плеч долой... Пришел вот к тебе... Кто знает, может, и не скоро свидимся. В дождь в лесу не укроешься, в бою от стрел да мечей не убережешься.

Теодосий говорил без умолку. Твердохлеб обрадовался другу, велел сыну нести похлебку, потчевать гостя.

Взяв видавшую виды торбу, Твердохлеб вынул из нее краюху хлеба.

- Вот малость хлеба да горячей похлебки сын принесет сейчас.

- Чудной ты человек, Твердохлеб. Я к тебе погуторить пришел, слово хорошее услышать, а ты начал суетиться. У меня и хлеб есть, - Теодосий вынул из кармана свой кусок, - и ужинал я уже у себя в десятке. Ешьте сами. Ты сына лучше корми - молод он, ему больше надо. Я, Твердохлеб, можно сказать, из-за него пришел к тебе. Хочу поглядеть на парня. Счастливец ты - и дочь у тебя, и сын, а я как дерево в лесу: ветер клонит во все стороны, а прислониться не к кому. Гляну я на твоего сына... - Теодосий умолк.

Твердохлеб сочувственно смотрел на него, положив руку ему на плечо.

- Не тоскуй, Теодосий, прогоним Фильния из Галича, вернемся домой и женим тебя. Живет там по соседству со мной вдовица одна, славная женщина, - намекнул Твердохлеб на свою соседку, к которой захаживал Теодосий.

- От тебя никак не спрячешься, глаз у тебя, как у орла, все видит, - понял Теодосий намек Твердохлеба.

Подошел Лелюк. Костер разгорелся, и в отблесках огня вырисовалась крепкая фигура юноши. Плотный, приземистый, он весь был в отца: и длинным носом и взглядом темно-карих глаз. Усы у него едва обозначились легким пушком. Лелюк проворно приготовил еду.

- Отведай, Теодосий, хорошо ли сварил похлебку, - пригласил он гостя.

Они втроем начали ужинать.

- Спать сегодня не придется, - промолвил Теодосий.- Данило сказал, чтоб не смыкали глаз. Придется, видать, ночью Фильния потревожить, чтобы не помышлял гнаться за нами.

- Может, и не посмеет он нос сюда сунуть, авось и Данило подождет до утра, но отдыхать все едино не следует: сегодня ляжешь, а завтра не встанешь, - прошептал Твердохлеб. Помолчал, а потом добавил: - Угорский король, думаю я, дурень, что на нас прет. Негоже в чужой дом заглядывать. Ну, может, и выгонишь хозяина, а потом возвратится он с рогатиной и заколет непрошеного гостя. Били уж мы короля сего, а он не покаялся. Злость у меня на угорского короля да на его воевод - гонят сюда воинов своих, а чего тем воинам здесь надобно? Они такие же простые люди, как и мы. Не сами идут, гонят их бояре. Много я горя изведал от наших бояр, все жилы они вытянули, а тут еще и венгерские бароны лезут. А я врагов бью и бить буду, да токмо не за боярина нашего бью, а за себя, за таких, как я, за землю нашу. С деда-прадеда она наша, а они лезут... Ну, почему бы не жить соседям в согласии?

За похлебкой и Теодосий вставил свое слово:

- Мудро молвишь, Твердохлеб. Короли да бояре! Вся беда от них. А вот боярин Владислав да боярин Судислав этим королям помогают.

- Мыслят они, что простой люд ничего не разумеет, а мы все видим, - задумчиво сказал Твердохлеб.

Теодосий кивнул головой.

- Верно, Твердохлеб. У меня ничего нет, окромя рук, нечего и врагу взять. Но я - русский и рук своих не дам ему. Захотел паршивец барон-чужеземец мною понукать! Да я у него ноги повыдерну, выброшу его в Днестр ракам на поживу. Еще не вырос такой барон, чтоб на Теодосия мог сесть верхом!

Две свечи, стоящие на колоде, освещали шатер тусклым, мерцающим светом. Вокруг колоды на шкурах примостились бояре.

- Сегодня ночью не спать! - окидывая всех взором, резко сказал Даниил. - Лучше поспим за Днестром. Я послал Андрея-дворского искать брод. Но ежели враг пойдет за нами по пятам, нам не переправиться. Поэтому надобно немедля прогнать Фильния. Пусть думает, что мы обратно в Галич рвемся. И ударить надобно сейчас же.

- Ночью? - переспросил Демьян. - Неладно войску ночью биться. Не бывало такого, чтоб бой начинать затемно. Правда, из крепости набеги делали, так тогда не много ратников выходило, да и крепость за спиной была.

- Не бывало? - сверкнул глазами Даниил. - До нас не бывало. А мы сделаем - и будет. А что темно, так это к лучшему: ночь нам будет помогать.

- Согласен с Данииловым словом, - вставил Мирослав.- Князь Роман учил нас, что на войне про все надобно думать и так делать, чтобы враг не ожидал удара. Угры ждут до утра, а мы их ночью ударим.

- Князь Мстислав просил меня, чтоб я все войско вывел, - продолжал Даниил. - Нам дорог каждый ратник. Из Галича мы вышли удачно - все уцелели. Так что же, неужели ныне поддадимся врагу? Говори, Микула!

Микула торопливо начал:

- Ждать нельзя. Ты, княже, велел послать разведчиков. Они возвратились. Угры собираются на большой поляне, - утром, верно, снова пойдут за нами в погоню, а сейчас отдыхают.

- Слыхали? - спросил Даниил. - Значит, они за нами следом идут. Оставим людей в лагере, чтоб огонь в кострах поддерживали; когда возвратимся, погреться воинам надо. А сейчас трогаться! Впереди - дружина Дмитрия. А когда к венгерскому лагерю подойдем, дружине Демьяна идти влево, по лесу, а пешцам Мирослава и Микулы - вправо. Дмитрий знак подаст - кукушка трижды куковать будет, - и тогда всем на врага идти, а чтоб своих не били в темноте, пусть кричат: "Днестр!" - и ответствуют: "Наш Днестр!" Попробуем ночью бой вести... - И добавил: - Никто так не делал, а мы сделаем.

Твердохлеб взял сына за плечи, осторожно приподнял.

- Лелюк! Проснись!

Юноша крепко спал. Отцу пришлось дернуть его за руку.

- Вставай, сынок, в бой пойдем.

Мальчик разоспался и ничего не понимал. Открыл глаза - вокруг темным-темно, какой же бой? Но отец тормошил его изо всех сил.

- Просыпайся, сотский велел идти.

Лелюк протер глаза и потянулся. Первый сон был так сладок...

- Бери, сынок, меч, лук и стрелы. Лук цепляй за спину, - видно, мечом придется орудовать, стрелы не понадобятся.

К ним подбежали пешцы.

- Живее, Твердохлеб!

Отец и сын присоединились к своим. Их сотня была впереди. Сотский подбадривал воинов:

- Не бойтесь, что ночью идем, князь молвил, прогнать угров надобно, не ждут они нас. А утром спать будем.

Подъехал Мирослав и подозвал к себе сотского. А через минуту сотский повел своих людей вперед. Сон у Лелюка как рукой сняло, будто он и не ложился спать.

- Отец, - прижался он к Твердохлебу, - я буду возле тебя.

Лелюк дрожал.

- Боишься потеряться? - ласково обнял его отец. - Да ты ведь уже не маленький, - успокаивал он Лелюка, а того, о чем думал, вслух не сказал: побаивался он за сына, в бою может всякая беда приключиться.

Прошли уже, пожалуй, поприщ десять, а казалось, что из лагеря только что вышли. Из уст в уста передавался приказ Мирослава - идти бесшумно, враг близко.

Лелюк осторожно поднимал ноги и плавно опускал их на землю. Ему казалось, что он плывет. Он шел, затаив дыхание.

Появился сотский и шепнул Твердохлебу:

- Уже совсем близко, сейчас остановимся. Ждите знак - будет куковать кукушка. Как только знак подадут, сразу же вперед и сворачивайте влево. Держитесь друг друга, чтобы не потеряться! Мечи обнажить!

Лелюк осторожно взялся за рукоять и начал вытаскивать меч, прислушиваясь, не скрипят ли при этом деревянные ножны. Из-за туч появилась луна и снова исчезла. Лелюк видел воинов с мечами в руках, пробирающихся между деревьев. Становилось все светлее. Тучи расступились, и рожок луны осветил лес бледно-молочным сиянием. Отец молча стоял возле Лелюка и сосредоточенно смотрел вперед. Вдруг до слуха Лелюка донеслось кукование кукушки. Где-то совсем близко, в соседней сотне, послышалось приглушенное: "Ку-ку! Куку! Ку-ку!" И в тот же миг сотский приказал: "Пошли!" Лелюк не видел, а по треску веток да по шуршанию под ногами почувствовал, как двинулись его соседи. Луна снова скрылась за тучами, и пришлось идти в темноте. У самого уха раздался тревожный шепот отца: "Живее!" - и Лелюк побежал рядом с отцом, ухватившись за полу его кафтана. Отец взял Лелюка за руку и сжал ее, подбадривая сына. Вдруг послышалось: "Влево!" И они выскочили на опушку.

Вокруг зашумело, в стане врага поднялась тревога.

При свете костров метались тени, скакали всадники. Исступленно кричали венгры, звучали приказы венгерских воевод. Сотня Мирослава еще не вступила в бой - она стояла при выходе из леса, укрытая за деревьями. Мирослав выжидал, довольный тем, что противник не заметил его.

А бой разгорался. Рубились дружинники Дмитрия, сбоку появилась дружина Демьяна, и венгры начали отходить к лесу, туда, где стояли пешцы Мирослава и Микулы. И те, хотя заранее и не уславливались, увидели, что настало время и им вступать в бой. Мирослав выехал вперед и громко крикнул: "За мной!" Спрыгнув с коня, он побежал во главе пешцев. Твердохлеб бросился за ним, Лелюк не отставал от отца. Вскоре возле них очутился Иванко, он по-братски пожал руку Лелюку и устремился вперед.

Твердохлеб и Лелюк бежали вместе со всеми.

- Не бойся, сынок, не бойся! - все время повторял Твердохлеб.

Вскоре впереди показались венгры. Их было больше сотни. То была охрана, сторожившая лагерь ночью. Плотными рядами венгры двигались на русских и, сблизившись, бросились на них с мечами в руках. Лелюк дернул отца за руку.

- Не бойся! - снова успокоил сына Твердохлеб.

- А-а-а-а! - прокатился над рядами венгров зловещий крик.

- Мечом! Мечом! - закричал Твердохлеб и ринулся вперед. Лелюк бежал рядом. Послышался звон металла - это русские скрестили мечи с противником.

- Не отступать!

Враг не мог сдержать натиск русских, и галицкие воины разметали ряды венгерской охраны.

Ничего не подозревая, сюда беспорядочно бежали из лагеря венгры. Но, увидев, что русские окружают их и с этой стороны, двинулись назад, к узкой лесной дороге. Кто не попал на дорогу, пробирался между деревьями. Хитрый Фильний, будто предчувствуя беду, сидел в воеводском шатре, поставленном у самой дороги. Услышав шум, он выбежал из шатра и сразу же смекнул - это было поражение. Даниил и тут опередил его. Вскочив на коня, Фильний помчался в Галич. За ним еле успевал воевода Стефан. Бежало и войско. И хотя самые храбрые венгры и оказывали отчаянное сопротивление, они ничего не могли сделать; больше всего врага пугало то, что русские появлялись со всех сторон.

Множество венгерских воинов погибло в бою. Они всюду натыкались на твердую стену русских воинов, чьи мечи свистели в воздухе грозной бурей. Эта буря смела войско Фильния.

Даниил выехал на опушку, когда шум боя уже затихал. За ним неотступно, плотным кольцом ехали дружинники из десятка Теодосия.

В начале боя Даниил хотел идти впереди сотни Дмитрия, но Дмитрий воспротивился:

- Ночью опасно, княже, в темноте еще ударит кто-нибудь - далеко ли до беды... Войско знает, что ты с нами, чего же еще!

Даниил неохотно согласился.

Тлели костры на широком поле; то тут, то там русские воины подбрасывали в огонь хворост, ловили брошенных коней. Даниил поехал дальше и остановился возле шатра. Подошел дружинник.

- Княже! Дворский Андрей, едучи к Днестру, велел мне с сотней за хозяйством присматривать. Мы двинулись сюда за войском и сейчас собираем то, что бросил противник. Тут есть и мясо, и хлеб, и рыба. Будет завтра чем войско накормить.

Даниил улыбнулся. Дворский Андрей собрал хорошую сотню, настоящие хозяева! Он махнул дружиннику рукой: "Забирай все!"

Не скоро возвратились дружинники, преследовавшие отступающего врага, - далеко загнали хвастливого Фильния.

Боялись враги русского стремительного, неудержимого боя. "Русский бой" - так и называли они самоотверженную смелость и храбрость русских воинов, шедших на врага, словно стена. "Русский бой" пугал врага, русские не поворачивались спиной, а бились насмерть, шли как буря и все ломали на своем пути. Падал убитый воин, его место заступали товарищи. Редели ряды, но не угасало воинское мужество. "Их не сломишь", - со страхом говорили враги. Да и кто сломит эту силу народную, на острие меча вспоенную, на щите вскормленную, любовью к земле родной закаленную. О ночном бое вообще мало кто знал, ни в одной стране не прибегали к такому бою. А русские в ночную битву бесстрашно пошли и растоптали хвастливого угорского полководца Фильния.

6

Андрей-дворский сидел на колоде у берега и ждал появления войска. Его люди собрали сюда рыбаков с ладьями. Суровый Днестр катил к морю холодные волны, качая привязанные ладьи. Осенний резкий ветер выл над рекой. Неприветливый день - солнце появилось с утра лишь на мгновение и снова скрылось в облаках. Андрей не знал, что происходит в войске, не ведал о том, что случилось прошлой ночью. Вчера он послал двух всадников, но они не вернулись, сегодня снова снарядил двоих.

Он посматривал на безлюдную, пустынную дорогу. Время от времени ветер гнал клубы пыли. Андрей незаметно для себя задремал: он не спал уже несколько ночей. Дружинник слегка дотронулся до его плеча и, когда Андрей раскрыл глаза, показал ему на дорогу. К Днестру приближались всадники. Андрей сразу узнал переднего - это был Даниил. Андрей вскочил на коня, помчался навстречу.

- Чем ты нас порадуешь, Андрей? - обратился к нему Даниил.

- Давно жду вас. Ладьи готовы, и рыбаки скучают без дела. А у тебя какие вести, княже? - неуверенно спросил Андрей.

- У нас вельми хорошо, - радостно улыбнулся Даниил. - Дела для тебя предостаточно - войска много. - Даниил повернулся к Дмитрию. - Ну вот, мы и к Днестру вышли, Дмитрий. Тут нам Фильний уже не страшен. Начинай, Андрей, дружину Дмитрия перевозить.

Всадники остановились у берега. Даниил глянул на тот берег и, увидев там людей, спросил:

- Что они делают?

- Костры готовят, рыба у нас есть, мяса малость, будем воинов потчевать.

Даниил подмигнул Дмитрию, указывая на Андрея:

- Я ничего не говорил ему об этом. Сам знает, что надобно. Хороший хозяин!

Андрей впервые услыхал похвалу Даниила и смутился.

Сотня за сотней подходили дружины Дмитрия и Демьяна, а за ними двигались пешцы. Даниил приказал переправляться, а сам присел отдохнуть. Первые ладьи уже оттолкнулись от берега. Вдруг на противоположном берегу к дружинникам подъехал всадник и, соскочив с коня, побежал к одинокой ладье, качавшейся на волнах. Всадник что-то сказал рыбаку, и ладья отвалила от берега. Андрей подошел к Даниилу и сказал, всматриваясь в даль:

- Это не наш дружинник. Видно, гонец. Может, из Владимира.

Даниил вздрогнул. "Из Владимира!" Поймал себя на мысли о том, что в эти тревожные дни он и не вспоминал об Анне. Будто в тумане представились черты дорогого лица, услышал ее шепот: "Любимый, ладо мой!", ощутил ее горячее дыхание.

Даниил глядел на Днестр: борясь с волнами, качалась ладья, приближаясь к берегу. Даниил поднялся и подошел к воде, не замечая, что она заливает его покрытые пылью сапоги.

А справа и слева широкими рядами шли ладьи на тот берег; в них сидели дружинники, держа за поводья своих коней. Тяжело отфыркиваясь, кони плыли за ладьями.

В трехстах шагах ниже того места, где стоял князь, дружинники встретили прибывшего и повели его к Даниилу.

Гонец низко поклонился Даниилу.

- Поклон тебе, храбрый княже. Приехал я от князя нашего Мстислава Удалого, весть от него привез.

Он отвязал от пояса кожаный кошель, расстегнул его, вынул пергаментный свиток и протянул Даниилу.

Даниил взял пергамент. Мстислав писал, чтоб Даниил держался стойко, что он с новыми дружинами вскоре придет к нему на помощь. Неслышно приблизились Дмитрий и Демьян. Взволнованный Даниил, потрясая пергаментом, кинулся к ним.

- Князь Мстислав поздравляет нас, пишет, что уверен в нашей победе, надеется, что мы благополучно дойдем до Днестра. Теодосий! - крикнул он. - Живо плыви на тот берег, готовьте обед!

Не успели переправиться конные дружины Дмитрия и Демьяна, как начали прибывать пешие дружины Мирослава и Микулы. Рыбаки, перевозившие воинов, не помнили, чтоб на этих берегах когда-нибудь собиралось столько войска. Измученные боями и дальними переходами воины расположились вдоль берега, умывались в родной реке, пили воду, а кое-кто уже разжигал костер.

Русские переправлялись на левый берег, а слава об их подвигах уже полетела по окрестным городам и оселищам. Понесли эту славу певцы-гусляры.

7

Мстислав проснулся рано. С вечера прискакал гонец от Даниила и привез радостную весть: Даниил с войском уже приближается. Мстислав вышел во двор и приказал подать коня.

Перед всадниками протянулась Подольская дорога. Она то спускалась в долину, то снова поднималась на пригорок, а по бокам, будто в задумчивости, чернел лес.

Было тихое, безветренное утро; солнце, поднявшись над лесом, серебром сверкало на седой изморози, покрывшей дорогу и пожелтевшую траву. Выехав на пригорок, Мстислав остановился.

Вдали виднелась конница - она мчалась им навстречу. Вот уже виден стяг, развевающийся над головами воинов, в лучах солнца засверкали шеломы. Впереди летел Даниил; сдерживая коня, он оглядывался назад - не отстала ли дружина.

Мстислав заметил, что Даниил остановил конницу, и сразу же понял, почему: Даниил поджидал, пока подойдут пешие воины, а тем временем перестроил конников по десять в ряд.

На лице Мстислава сияла улыбка гордости за русское войско. Ему понятно было желание молодого полководца показать свое войско в блеске и силе.

Расстояние уменьшалось. Мстислав поехал навстречу галичанам.

Войска сближались. Даниил и Мстислав уже хорошо видели друг друга. Даниил взмахнул мечом, и в тот же миг дружинники все как один обнажили мечи. На лезвиях мечей заискрилось солнце. Мстислав невольно остановил коня.

Даниил подъехал к Мстиславу и поднял меч еще выше. Это был знак для всех. Словно бы одна рука держала сотни мечей - в одно мгновение все дружинники вслед за Даниилом вложили мечи в ножны.

- Низкий поклон тебе, княже! - прозвучал в тишине голос Даниила. - Я сделал так, как ты велел: привел все свое войско!

Мстислав подъехал к Даниилу, наклонился, обнял его и трижды поцеловал.

- Слава тебе, князь Данило! Слава воинам русским!

И войско откликнулось тысячеголосым хором:

- Сла-а-а-вва-а!

Эхо могучей волной прокатилось по долинам и лесам.

Мстислав оглянулся. К нему подъехали ключник и слуга. Взяв из рук ключника большой сверток, Мстислав развернул оксамит и поднял двумя руками меч с золотой рукоятью.

- Прими от меня подарок, Даниил. Этим мечом я десятки лет рубил врагов, далеко с ним заходил. Возьми сей чистосердечный дар, руби врагов земли Русской. А это, - Мстислав взял из рук слуги второй сверток, - золотой шелом. Да будет слава твоя сиять, яко солнце на небе!

Даниил, приняв меч и шелом, даже растерялся и не мог вымолвить ни слова - так он был тронут вниманием Мстислава.

- А еще коня тебе дарю. Он быстр, как ветер.

Дружинники подвели серого коня. Конь дрожал, нетерпеливо бил копытом, прядал ушами и хватал ноздрями воздух.

- Прими сии дары в знак уважения нашего к храбрости твоей, - промолвил Мстислав.

По рядам воинов пронесся шепот одобрения. Отважный русский богатырь Мстислав, приветствуя Даниила, почтил тем самым доблесть галицких воинов.