Глава третья

1

Ночевали в маленьком оселище на берегу небольшой речки. Даниил не хотел оставаться в хате, хотя его и просил о том хозяин-смерд. Неуютно было в доме: от раскаленной печи было душо, грязные дети ползали по глиняному полу, играли с теленком. Жена смерда возилась у печи, муж напугал ее известием о прибытии князя, и она торопливо готовила ужин - варила мясо.

Даниил, ничего не сказав, вышел во двор. На поляне виднелось несколько хат. Толпившиеся здесь смерды с удивлением рассматривали дружину князя.

- Ночевать будем во дворе, - буркнул Даниил тысяцкому Дмитрию и велел набросать травы под клеть.

Дмитрий пошел к смерду, и тот помчался в лес за сеном.

Даниил молча сидел на колоде. С тех пор как он вернулся с Калки, веселость покинула его, говорил он мало, и Дмитрий часто не знал, как подступиться к нему. Черные глаза Даниила глубоко запали, и было трудно поймать его взгляд. Он стал сердитым, вспыльчивым. Он и раньше был горячим, но быстро отходил. Теперь же в дружине его боялись. Редко когда делился он своими мыслями с боярами, стал замкнут. И Анна уже не расспрашивала мужа, что с ним; он только смотрел на нее ласково и просил: "Ни о чем не спрашивай, Анна". Даже свадьба брата Васильки не развлекла его.

Смерд принес большую охапку сена, разостлал его и подошел к Дмитрию. Слуги отвязали от седел медвежьи шкуры и, накрыв ими сено, приготовили постель. Даниил пошел и молча лег, отказавшись от ужина. Дмитрий положил себе травы возле ложа Даниила и тоже лег спать. Замерла жизнь в лесу, потянуло ночной прохладой.

- Спишь? - спросил Даниил.

Дмитрий придвинулся ближе.

- Нет, не сплю, сон не идет.

- Не идет? И я не сплю. Сколько врагов у нас, дальних и ближних! Судиславы разные возле нас, рядом с нами ходят... - Даниил умолк и немного погодя продолжал: - Филипп сказал мне тайком, чтобы остерегался я Теодосия, что зол он на меня за Иванку. Молвит Филипп: "Теодосий - холоп Владислава и потому затаил злобу. Ударит в спину - не успеешь и опомниться".

- Теодосий? - удивился Дмитрий. - Нет! Не верь Филиппу! Теодосий...

-Что Теодосий? - перебил его князь. - Брат мне родной? За что ему любить меня?

- Брат родной? - смутился Дмитрий. - Почему брат?.. Но и не такой он, чтобы ударить в спину.

- Не такой? А ударит - и не опомнишься.

- Не такой, - стоял на своем Дмитрий.

- Не верь им, смердам!

Пораженный словами Даниила, Дмитрий не знал, что сказать. Даниил умолк, а потом вдруг перевел разговор на другое:

- Как ты думаешь, Дмитрий, придут татары на нашу землю снова или не придут?

Дмитрий колебался, не зная что ответить.

- Я думаю, что придут, - продолжал Даниил.

- А может, и не придут, - прошептал Дмитрий, - ибо убедились, что русские храбро сражаются.

- Убедились! - с горечью ответил Даниил и снова умолк. - Убедились! Если бы не убедились, то дальше бы пошли, а то вернулись, растаяли, как снег. Но они снова вернутся, как только большую силу соберут, от зависти глаза у них разгорелись... Мыслю, что вернутся. А нам - позор.

- Не нам, княже. Мы столько татар уничтожили! Не бежали мы от них, а били. Стыдно тем князьям, которые не хотели в одну дружину войско русское соединить.

- Всем нам стыдно, ибо могли мы татар побить, - ответил Даниил. - Думаю про землю нашу. На востоке - татары, да и тут, на западе, врагов предостаточно. Венгерский король руки протягивает. Не будет нам спокойного житья, Дмитрий. Говорил я с Кириллом. Он мне по писанию читал: "Придут, говорит, враги". Да что там писание! Я и сам про то знаю. И я читал много. Не зря учился с малых лет - и латынь знаю, и греческую книгу прочесть могу. Придут враги, говорит Кирилл. Знаю и думаю, как врагов бить. Отец мой Роман не знал отдыха, все думал, чтобы Волынь и Галич соединить, и с боярами не мирился, знал почему. Не забыли этого крамольники. Сейчас притихли, правда, малость, ибо твердая рука у князя Мстислава. Но это только с виду, а загляни к ним в душу - они сегодня же готовы прогнать Мстислава и снова угров позвать.

Дмитрий слушал Даниила и только изредка вставлял свое слово. Знал Дмитрий - ни перед кем не открывал Даниил своих мыслей, даже Мирославу не рассказывал ничего. После Калки от стыда он избегал встречи с Мирославом. "Тоскует, - говорил Мирослав боярам. - Не трогайте его, это пройдет. Убивается из-за неудачи на Калке. Близко к сердцу принял".

- Слушай, Дмитрий, мыслю, что время уже Кирилла епископом поставить во Владимире, - промолвил Даниил и умолк.

Дмитрий ничего не ответил - не ожидал, что князь начнет об этом. Да и что Дмитрий мог сказать? Знал он, что Кирилл большой любитель книг, из монастырей не вылазит. "Коль Данило так надумал, - значит, хорошо", - подумал, но не сказал ничего.

Дмитрий лежал тихо и незаметно уснул. А утром Даниил разбудил Дмитрия:

- Вставай, поедем дальше.

Слуга принес меду и холодного мяса. Перекусили малость - и снова в путь.

Много дорог в лесу, неприметные они, но люди знают их. Впереди Даниила едет смерд и показывает путь. Он пробирается сквозь дубняк уверенно, словно у себя на подворье. Лучи солнца едва пробиваются сквозь тяжелые, густые кроны деревьев. Пахнет гнилыми листьями, трухлявым деревом. Кони пугливо прядают ушами, вслушиваясь в лесные звуки.

- Скоро поле будет, княже, - повернулся смерд к Даниилу.

- Где же оно? - спросил Даниил. - Ты молвил, что близко.

- Уже близко, - успокоил смерд.

Вскоре выехали на широкий луг. Трава на нем густая и зеленая, кони торопливо начали есть ее. Дорогу пересекала гора, покрытая высокими, стройными деревьями от подножия до вершины. Даниил ударил коня и помчался вперед, к горе.

- Веди на гору, - велел он смерду, когда они спешились у подножия.

Под ногами шуршали, скатываясь вниз, камешки, но Даниил поднимался, хватаясь за деревья. На вершине он остановился, сел на упавший дуб. Отсюда было видно далеко вокруг.

- Как называется это место? Холм? - обратился Даниил к смерду.

- Холм.

Даниил подозвал Дмитрия.

- Вот мы и приехали.

- Хорошее место, - сказал Дмитрий, оглядываясь вокруг.

- Второй раз я здесь. С боярами и купцами говорил - и они на том стоят. Города нам новые нужны, где бы люди жили разные, мастера - и ковачи и кожемяки. И торжище нам вельми нужно - ездят же к нам иноплеменные купцы. Тут и до границы ближе. Переехали границу - и отдыхай в нашем городе. Построят тут клети... Здесь и будет город Холм.

Даниил оживился. Когда ехал обратно, стал веселее.

- Вернемся, Дмитрий, скажем: "Закладывайте новый город, люди! Край тут богат и лесами и землями пахотными".

Помолчали. Даниил велел дружинникам отстать, чтобы никто не слыхал их разговора.

- Тебе только могу сказать, Дмитрий, никому больше. А ты молчи... Тяжко мне... Мстислав Удалой недоброе задумал.

Дмитрий настороженно слушал. До него доходили слухи, но он боялся спросить у Даниила про его тестя. А теперь Даниил сам начал.

- Я и не думаю ссориться, а он на меня косо глядит... - Даниил помолчал немного, а потом сказал с ненавистью: - Разум потерял, врагов принимает, как родных. Что случилось, в толк не возьму! Одно ясно - обманули его, а это нам во вред. Разрывают они Волынь с Галичем, вместо того чтобы объединять. Судислав у него. В Венгрии скрывался до сих пор, а теперь в Галич прискакал и Владислава младшего привел с собой. Им головы отрубить следует, а Мстислав их приголубил... Все я про них знаю: у Микулы дружинники хорошие, приносят из Галича новости, да только все неутешительные...

Ну, не печалься, - глянул он на Дмитрия, - не пугайся, мы этим Владиславам и судиславам головы свернем. - Помолчал и потом еще добавил: - Много думал я про Теодосия, - видно, враги налгали на него. Говорил тебе, а сам не верю.

2

Судислав на цыпочках вошел в княжескую светлицу. Мстислав лежал на кровати у стены, укрытый мохнатой шкурой. Он не видел, как вслед за Судиславом вошел и Владислав.

- Лежи, княже. А я думаю - надобно навестить больного человека. И Владислав со мной.

- Нездоровится мне малость. Спина болит, руки и ноги ломит.

- Годы уже не те, - тяжело вздохнул Судислав. - А мы к тебе, княже, пришли про Галич поговорить. Купцы вчера с Волыни приехали, и один ко мне пришел. Выпил меду и язык развязал. Поведал, что Данило сюда собирается. С боярами волынскими сговаривается, говорит: "Доколь на моей отчине будет сидеть князь Мстислав? Он хочет меня со света сжить. И на Калке вперед меня посылал, под татарские сабли..."

Мстислав поднялся на одной руке, мотнул головой. Судислав быстрыми глазами ловил каждое движение Мстислава. А тот рванул покрывало, отбросил его с кровати, вскочил, надел сапоги.

- Меня прогнать? Безусый мальчишка! - Он подбежал к Судиславу, который уже отскочил к скамье. - Кто тебе сказал? Где тот купец?

- А тут, неподалеку. Он сам хотел зайти к тебе.

- Зови его! - крикнул Мстислав.

Владислав выскочил и через минуту вернулся с рыжим бородатым купцом в длинном жупане, подпоясанном зеленым поясом. Купец робко заглянул в дверь, затем нерешительно переступил порог и поклонился.

- Сюда, к столу! - властно сказал князь Мстислав.

Купец подошел и затоптался возле стола, трусливо поглядывая на Судислава и Владислава.

- Садись, - махнул рукой князь.

Купец сел на краешек скамьи и сложил руки на животе.

Мстислав поднял голову, смотрел на купца воспаленными глазами.

- Рассказывай! - потребовал он.

- Мы купцы. Ездим повсюду... И на Волыни были, оттуда давеча приехали. - Купец снова посмотрел на Судислава, тот незаметно для Мстислава кивнул одобрительно головой. - В Подгородье владимирском я ночевал. А пришел ко мне один чешский купец и сказывал, что волынцы собираются походом на Галич.

- Кто собирается? - потянулся к нему Мстислав.

- Волынцы. Князь Данило...

- Что тебе купец еще говорил?

- Говорил, что князь Данило на тебя сердится, потому как ты его отчину держишь. Такие слухи...

Князь Мстислав вскочил.

- Поеду! Сейчас же поеду во Владимир!

Он зашатался. Судислав подбежал к нему, поддержал его под руки.

- Куда тебе, княже? Болен ты. Да и что тебе Данило скажет? Только хуже сделаешь.

Судислав кивнул купцу, и тот выскользнул из светлицы. Судислав подвел Мстислава к кровати.

- Говорил я тебе, что большую дружину надобно иметь! Это тебе не в Новгороде, где ты каждый камешек знал.

Мстислав махнул рукой, и Судислав с Владиславом попятились к выходу.

Мстислав упал на подушки. Почему Даниил так неприязненно относится к нему? Может, Даниил хочет прогнать его из Галича? Окреп, оперился, теперь можно уже и не уважать старшего. Забыл, видно, о помощи новгородской дружины... А возвращаться теперь в Новгород негоже - засмеют, да и годы не те. Может, Филиппу поручить разузнать, за что осерчал Даниил? Филипп - человек сторонний, ни к кому не клонится, да и осел он в Галиче, где у него поблизости есть оселища; попросился из Владимира, стар уже стал.

Закололо в груди, стало трудно дышать. Мстислав еле дотянулся до веревочки и дернул. Вбежал слуга. Мстислав велел позвать лечца.

Судислав вышел из княжеского терема и направился к конюшне, где ожидали слуги с лошадьми. Владислав едва поспевал за ним.

- Садись в возок! - кивнул Судислав своему спутнику и полез первым.

Возле него и Владислав примостился.

- Домой! - толкнул Судислав в плечи возницу.

У Владислава чесался язык, ему не терпелось узнать, кто был наряжен под волынского купца. Как только выехали из крепости на улицы Подгородья, он, оглянувшись, спросил:

- Кто приходил?

Судислав сердито кашлянул.

- Приедем - скажу.

Когда вошли в светлицу Судислава, хозяин набросился на Владислава:

- Ну вот, мы и дома! Посторонних нет, тут можно и спрашивать. А то распустил язык при вознице...

- И тут есть, - хохоча, откликнулся Филипп. Он вышел из-за завесы, которой была прикрыта дверь в боковую светлицу.

- Тьфу! - плюнул Судислав. - Видишь, болван? Учись, как надобно язык за зубами держать, - засмеялся он. - Ты давно уже здесь? - обратился он к Филиппу.

- Не так-то и давно. Знал я, что ты скоро приедешь... Рассказывай, что было у Мстислава.

Владислав удивленно пялил глаза.

Они сели вокруг стола.

- Верит... Верит, как маленький ребенок, - потирая руки, сказал Судислав. - Поверил, что Данило - враг ему.

- Хорошо сделал ты, - похвалил Филипп Судислава.- Так и передам королю Андрею, что ты его верный слуга. И очень скоро передам: приехали сюда чешские купцы.

- Чешские купцы? - Судислав разинул от удивления рот.

- Чешские! Ха-ха-ха! Ругал Владислава, что он глуп, а сам не догадался... От короля Андрея посланец, он же и от папы. Теперь будет в Галиче... торговать будет, ха-ха-ха! Купцы купцами, пускай себе свои дела вершат, а вместе с ними и хорошие люди тайком приезжают. Так-то! Теперь Данило и Мстислав тянут в разные стороны, сила их надвое разорвана, а нам этого только и нужно. Хорошо сделал ты, тебе благодарность от короля Андрея. - Филипп полез в карман, достал кожаный мешочек, высыпал на стол деньги и стал перебирать их. - Тебе, Судислав, двадцать гривен.

Судислав придвинулся к деньгам, протянул скрюченные пальцы.

- На! - Филипп высыпал ему на ладонь деньги.

Владислав ерзал на скамье, следил, как Судислав прячет деньги за пазуху.

- А ты что уставился? - рявкнул Филипп. - На чужие деньги заришься? И тебе вот пять гривен!

Владислав протянул дрожащую руку.

- Бери, да не забывай, кто дает!

Владислав ловко поймал брошенные Филиппом деньги. Две гривны выскользнули из рук и полетели под стол. Ползая по полу, он нащупывал, куда они упали.

- Лечец у Мстислава не тот, - промолвил Филипп, - надо другого... Похвались, Судислав, перед Мстиславом моим лечцом, скажи, что он и князя Романа лечил, умеет, мол, болезни выгонять... Да ты и сам знаешь, что сказать. Пускай полечит, - он засмеялся, - чтобы на ногах не стоял Мстислав.

В дверь постучали два раза.

- Это мой слуга, - сказал Судислав и крикнул, чтобы входил.

- К боярину Филиппу человек с его подворья, хочет его видеть, - сказал слуга.

Судислав глянул на Филиппа. Тот распорядился:

- Пусть войдет.

Слуга Филиппа переступил порог.

- Боярин! От князя Мстислава приезжали. Князь кличет тебя к себе.

- Иди! - махнул рукой Филипп.

Когда дверь закрылась за слугой, Филипп сказал:

- Кличет! Слышишь, Судислав! Пойду помогу больному.

3

Вечером Кирилл наведался к Даниилу. Он пришел в длинной рясе малинового цвета, в высоком клобуке. На груди у него висел большой золотой крест на серебряной цепочке.

Даниил улыбнулся, подошел к гостю, обнял его.

- А я уже побаиваюсь тебя, - пошутил он. - Епископ! Привык уже? Садись!

Кирилл неловко улыбнулся:

- Привыкаю...

- Ну вот, и епископ у нас теперь свой. Привыкай, привыкай!

- Придется! Не зря же я к письму так вельми пристрастился. Ты сам сказывал, что быть мне в церкви. А я взял бы меч и поехал бы твоим дружинником.

- Знаю, но воевать будем мы, а тебе в церкви быть надобно. Ты уже ближе к церкви, нам свои люди, русские, в ней нужны. Митрополитом будешь. Греки - хорошие люди. Но какой из приезжего грека русский митрополит? Приедет человек без языка - и он людей не понимает, и люди его сторонятся. Да разве мы сами не знаем, что нам нужно? Разве среди наших людей митрополита не найдем? Мыслю, что пора отказаться нам от греков и главу церкви в своей земле искать. Мы тут и в Галиче, и на Волыни твердо на ноги становимся, и в Киеве люди русские живут, и в Новгороде, и в других местах. Везде наш люд. Одного и митрополита нам нужно для всех. И учить нужно грамоте детей боярских. В монастыри их собирай, пусть ума-разума набираются, монахов-списателей научай, пусть книги пишут про дни наши и нашим языком, русским, пусть и чужие книги переписывают.

Кирилл внимательно слушал. Уже не первый раз говорит ему об этом Даниил. Вдвоем они часто ходили в монастырь, в писцовую палату, где монахи переписывали книги. Переписчики боялись Даниила - он докапывался до самых мелочей.

- А это как написал? Не для себя пишешь, после тебя люди читать будут. А ты что накрутил здесь? Какая это буква?

Монахи посматривали исподлобья на провинившегося и еще ниже склоняли головы над столами, скрипели перьями.

- Ты же не будешь стоять у книги, когда ее будут читать. Что это за буква? Это же муравей в траве ползет! Увидишь ли муравья в траве? Вот так и твою букву. А книгу внуки ведь будут читать. Потому уважай ее.

Особенно интересовался Даниил украшением книг. Он подолгу просиживал возле монаха, который разукрашивал первые страницы и рисовал заглавные буквы: смотрел, как готовят краски, чтобы они сверкали всеми цветами, следил, как ловко монах кладет краски на пергамент, восторгался удачными рисунками.

- Больше красок! Разных и для глаза приятных!

рисуй так, чтобы человек захотел взять книгу в руки!- повторял он не раз.

Вместе с епископом Кириллом Даниил ходил и к ремесленникам, которые изготовляли пергамент. Заходил и подолгу сидел в душных клетях. Даниил расспрашивал, какая кожа лучше всего подходит для пергамента. В предместье Владимира целая улица была занята домами ремесленников-пергаментщиков. Они выкапывали широкие круглые ямы, выкладывали стены толстыми дубовыми бревнами и клали туда телячьи шкуры. Был в этом предместье старичок Андрон, который в молодости ходил в Киев, видел, как там в монастырях делали пергамент. От этого Андрона и пошли волынские пергаментщики. Даниил всячески их поощрял, повелел не брать их в войско. С княжеских земель для них привозили зерно, на монастырских лошадях доставляли им дрова из лесу. И пергаментщики старались - ровными листами вырезывали они пергамент, выравнивали. Знали - если монахи-писцы пожалуются, то князь строго взыщет с них.

Старший монах приходил к Даниилу и подробно рассказывал, как работают писцы, сколько книг написали, хорош ли пергамент. В монастыре уже лежало немало книг в отведенной для этого светлице. Сюда приезжали из Синеводского монастыря и из Выдубецкого, что под Киевом, за богослужебными книгами. Далеко разнесся слух о том, что Даниил к письму прилежен, наследует завет книголюба Ярослава Мудрого, умеет говорить и читать на немецком языке, на венгерском, на польском и на литовском. И с половцами он может толковать, а латинский и греческий языки еще с детства изучил, когда в Венгрию мальчишкой судьба занесла. Славу эту о любви Даниила к языкам поддерживал епископ Кирилл. К нему приезжали монахи из монастырей, и он разговарил с ними. Учил их, чтобы не только эти книги читали, но и у себя переписывали, да чтобы летопись вели - все записывали, что происходит в городах, в монастырях.

Даниил велел переписывать не только церковные книги - "Триоди", "Служебные минеи", "Требники". Писец-мних Борис угодил князю, тщательно переписав "Слово о полку Игореве".

Но больше всех уважал Даниил мниха Онисифора, прибывшего из Владимиро-Суздальской земли. Онисифор был славным умельцем, он старательно записывал все, что происходили вокруг, вел повседневно княжескую летопись. Приезд Онисифора был едва ли не самым большим подарком для Даниила после возвращения брата Васильки из путешествия во Владимир. С женой Аленой, бывшей родом из Суздаля, Василько ездил туда на свадьбу шурина своего. Не раз беседовал он там с великим князем Юрием Всеволодовичем. "Разделяют нас леса и степи широкие, - степенно говаривал Юрий Всеволодович, - но сердца русского никогда надвое не разрежешь, едино оно, как и земля наша. Так и брату своему Даниилу скажи. Не приехал я в Киев, когда на Калку собирались. Пускай не гневается. Не к лицу великому князю ехать к кому-либо на поклон. Да и не там сила наша вырастет. А так мыслю, что в этих краях, по эту сторону Москвы-реки, будем силу русскую собирать. А вы хоть и далеко, но одна нас Русская земля породила, берегите ее. И вы дело великое делаете... Людей просишь грамоте уразумленных? Не знаю, кого дать. Видно, мних Онисифор поедет. Давно уж говорил он мне про то. "Хочу, глаголет, всю Русскую землю увидеть, читал я о ней в древних летописях". Ублаготворю желание Онисифора, вельми приятный к тому случай". Чувствовал Василько, что слова Юрия Всеволодовича о Русской земле идут от души. А еще напомнил Юрий о том, что не один и не два раза обращались галичане во Владимир-Суздальский, чтобы умельцев ремесленников им дали, что многие суздальцы навсегда остались в Галичине. О соборе Осмомысла вспомнил, и еще больше заинтересовало Васильку то строение. Василько обошел владимирский собор, а по возвращении домой точно так же в галицком соборе побывал и убедился, что и впрямь- таки строили собор в Галиче по рисункам владимирского зодчего: и по величине галицкий собор такой же, как и владимирский, и по внешнему виду, словно перевезен сюда с берегов Клязьмы.

Василько передал брату слова Юрия Всеволодовича, и слова те заставили Даниила призадуматься. Поразмыслив, сказал он Васильке: "Верно говорит князь Юрий. Мудро сказал про сердце русское - не разрезать его надвое. Нам, галичанам, к своим тянуться надо, яко младшим братьям. А младшие мы потому, что на краю Русской земли сидим. Не к нам пойдут, а мы туда, к сердцу родины, склоняться должны, ибо оттуда нам и помощь и защита".

Может, потому и любил он смышленого Онисифора.

Часто слушал Даниил его записи, давал советы, что и как следует лучше истолковать, заново исправить, рассказывал о событиях на Галицко-Волынской земле.

- Богослужебные книги пускай переписывают другие списатели, - говорил он Онисифору, - то дело не вельми тяжелое, тут ума большого не надо. А ты записывай про жизнь нашу, складно у тебя получается, хорошо. И других приучай излагать мысль свою на пергаменте.

И Онисифор послушно выполнял приказ - учил мниха Бориса, как надлежит вести летопись. Делалось это под присмотром Кирилла.

- Княже, - завел разговор епископ Кирилл, - скоро уже закончат переписывать для тебя "Александрию".

В прищуренных глазах Даниила засверкали огоньки; вспомнил он, как когда-то Мирослав рассказывал ему о приключениях Александра Македонского.

- Интересна та книга греческая, Кирилл, про деяния Александра, буду ее читать. Только не теперь. Видишь, какое время - воевать надо. Пусть кончают. Деревянные оклады обтяните крепкой кожей, чтобы книгу можно было брать в поход... Но только скажу я тебе, - Даниил лукаво улыбнулся, - наши книги не хуже греческих. Прочти, как воевал Святослав, - о нем все русские должны знать! А митрополиты греческие только "Александрию" нам подсовывают. Будем и "Александрию" читать, но и своих воинов не забывайте, пишите книги про русских людей.

4

Анна молча сидела в светлице и в оцепенении смотрела в окно. Она не оглянулась даже, когда в светлицу вошел Даниил. Он забеспокоился: "Что с нею? Почему молчит?"

- Эй, кто там? - крикнул Даниил.

"Может, с детьми случилось что", - подумал он и выскочил в сени. Навстречу ему бежал Дмитрий.

- Прибыл гонец из Торческа, от княгини Хорасаны. Умер князь Мстислав.

Даниил пошатнулся, пораженный страшным известием. Как неожиданно! Ведь князь Мстислав был еще такой крепкий...

- Где гонец?

- Сейчас придет к тебе.

Даниил вошел в гридницу, и опечаленный, сел у стола.

- Тебе уже сказали, княже? - услышал он тревожный голос и поднял голову.

Перед ним стоял гонец - это был сотский Богуслав, который прибыл из Новгорода вместе с Мстиславом.

- Расскажи, как умер князь Мстислав.

- И рассказывать не хочется. Судислав и Владислав загнали его в могилу. Все вокруг него ходили, наушничали, из-за них князь из Галича к самому Днепру, в Торческ, поехал. Уговорили его, что там ему легче дышать будет. Одышка его мучила, жаловался, что в груди болит. От него не отходил лечец, присланный Судиславом.

Богуслав рассказал и о том, как Мстислав перед смертью велел постричь себя в схиму.

- Про тебя вспоминал. Я часто сидел возле него. Мстислав хотел тебя увидеть. "Виноват, молвил, я перед Даниилом, гневался на него, а вижу теперь, что во всем повинны крамольные бояре, - нашептывали против Даниила".

- А где же дружина княжеская? Что новгородцы говорят?

- Дружина еще там, в Торческе, вся.

- А куда теперь путь держите?

- Сюда, к тебе, княже. Послали меня просить, чтобы принял. Воевали мы тут много, и родной нам стала Галицкая земля, как и Новгородская. И дочь князя Мстислава тут. Найдешь ли место для нас?

Даниил посмотрел на Богуслава. Он давно уже приметил его - приветливого, стройного воина. Сотский стоял, поглядывая на Даниила своими светлыми глазами, и ждал ответа. Даниил подошел к нему, взял за руку.

- Спеши, Богуслав, и скажи дружинникам, чтоб ехали сюда в Холм, а кто пожелает - пусть возвращается в Новгород.

- Никто не хочет возвращаться, - поспешил ответить Богуслав. - Все сказали: "Будем служить князю Даниле, как служили Мстиславу". А княгиня Хорасана вельми плоха, с постели не встает. Видать, за князем скоро пойдет.

- Езжай, Богуслав, и возвращайся с дружиной. А князя Мстислава уже похоронили?

- Должно. Когда я выезжал, собирались хоронить на другой день.

Даниил пошел к Анне. Она сидела все в том же оцепенении и молча упала на руки мужу. Но когда Даниил обнял ее, она зарыдала.

- Не плачь, Анна, горю не поможешь. Князь Мстислав был стар, болезнь его сломила.

Анна с укоризной посмотрела на Даниила.

- И не увиделись с ним перед смертью! Два года друг от друга скрывались...

- Не я скрывался, Анна.

- А кто же? Он?

- И не он. Крамольники постылые обманули нас. Идем, приляжешь, отдохнешь.

Он осторожно взял ее за руку и повел в опочивальню.

Вечером к Даниилу пришли Василько и Мирослав.

- Теперь ты один, Данило, остался князем на всю Галицкую и Волынскую землю, - начал Мирослав, - теперь и верши дела. В Галич тебе надобно идти, нужно там порядок навести. А тут, на Волыни, Васильку оставишь.

Мирослав сидел у окна, по-старчески спокойный, из-под густых бровей смотрели его умные глаза, и весь он был такой ласковый; высокий лоб его покрывали белые как снег волосы; и борода и усы его были такими же белыми.

Даниил сказал ему:

- В Галич надобно сходить, но столице нашей быть в Холме. А ты, Василько, будешь княжить во Владимире.

Василько вскочил с места.

- Не надо, Данило, не хочу я один! Будем вместе. Я все буду делать, как ты велишь, а один я не смогу управиться с врагами. Пусть наша отчизна будет общей. Сиди, сиди в Холме!

Крепкая дружба была между братьями. Василько отличался большой храбростью и рассудительностью, но никогда ничего не предпринимал, не посоветовавшись с братом. Их дружбе завидовали многие князья.

Давно уже был построен Холм, Даниил переехал туда. К нему приезжали гости и дивились красоте нового города. Больше всего Даниил гордился церковью Иоанна Златоуста. В четыре придела была она построена.

Возвышаются четыре позолоченных купола. Разноцветными огнями горят на солнце окна: цветное стекло в них, по приказу Даниила, изготовили во Владимире умелые "кузнецы стекла". При входе в алтарь - два столба из цельного камня. Три года обтесывали их мастера. На эти столбы опирается средний, самый большой купол; на нем изнутри изображено голубое небо и золотые звезды. Пол выстлан плитами из чистой меди и олова, - он блестит как зеркало. Двери по бокам украшены белым галицким камнем и зеленым холмским, с резьбой, исполненной хитрецом Авдеем. Плоская резьба на дверях расписана разными красками и золотом. На одной двери изображен спаситель, а на другой - Иоанн. И всяк, кто приходил сюда, удивлялся искусной работе Авдея. Даниил ничего не жалел для украшения церкви.

Авдей с утра до вечера работал, изобретая разные украшения, и шел к Даниилу. А князь выслушивал его, вызывал дворского и повелевал ему достать все необходимое для Авдея. Когда церковь была уже готова, Даниил позаботился и об иконах: привозили их из самого Киева, а одну - из Овруча. Самый большой колокол привезли из Киева, а остальные отливали кузнецы-литейщики тут же, дома, в Холме.

Слава про Холм разносилась по всей Русской земле. Все чаще приезжали сюда и русские купцы из других княжеств и иноплеменные. Чужеземцы имели тут свое постоянное пристанище - огородили дворы и клети поставили. Про новый город Холм знали и в Киеве, и в Новгороде, и во Владимире-Суздальском.

Когда закончили церковь, Даниил позвал строителей и велел возвести высокую башню, чтобы с нее видны были все окрестности. Место для башни князь выбрал посредине города. И вскоре выросла дивная башня, видимая издалека. Фундамент ее был выложен камнем, а стены были из крепкого тесаного дерева, из сухих дубовых бревен. Даниил велел покрасить ее белой краской, и стояла башня белая, ослепительная, как снег, радуя глаз. Возле башни вырыли глубокий колодец. А чтоб земля в нем не осыпалась, обшили стены толстыми деревянными брусьями. Вода в колодце была чистая, холодная. А чтобы удобно было доставать воду, поставили большое деревянное колесо, крутить которое мог и ребенок.

По велению Даниила, при въезде в город был установлен высокий каменный столб с резным орлом.

- Орел - птица гордая и смелая, - сказал Даниил, - пускай и наш новый город будет таким же гордым и смелым.

Спокойно чувствовал себя Даниил в Холме. Окрестные плодородные земли он роздал верным боярам; на этих землях вскоре начали селиться смерды. В Холме не было крамольных бояр, здесь были только преданные Даниилу, побывавшие вместе с ним не в одной битве.

- Говоришь, в Холме сидеть? - обратился Даниил к Васильке. - Буду сидеть, но я должен знать, что в Галиче творится. Надо, надо знать! Без злого умысла против Мстислава посылал я туда своих людей: хотелось выведать, почему Мстислав так холоден ко мне. А теперь убедился - не туда свернул Мстислав, погубили его крамольники. Сегодня Микулу жду, должен приехать из Галича, ежели его там не схватили.

- Микулу не схватят, - уверенно сказал Василько.- Он все предвидит.

- Неужели и сегодня не приедет? - тихо промолвил Даниил. - Подождем немного. Не таков Микула, чтобы слово свое не сдержать. Хоть и поздно, а прибудет.

Даниил подошел к окну, словно в темноте можно было что-нибудь разглядеть. Прислушался - на дворе громко разговаривали.

- Ей-богу, это он! - радостно воскликнул Даниил.

Дверь в светлицу открылась, на пороге стоял Микула.

- Он!

Микула улыбался, на загорелом от солнца и ветра лице сверкали белые зубы.

- Не успел умыться! - оправдывался он. - Спешил, чтобы сегодня добраться.

- Ничего, иди сюда, рассказывай. Да садись ты! - нетерпеливо крикнул Даниил.

- Был в Галиче, все разведал и все увидел. А меня не видели.

- Знаем тебя! - похвалил его князь.

- Все так же, как и было. Судислав с Владиславом носы дерут, ждут Фильния с войском. А может, пока я сюда доскакал, Фильний и прибыл уже.

Даниил ударил кулаком по столу.

- До каких пор будут стоять мне поперек дороги эти крамольники! Ох, этот Галич! Вот где он у меня сидит, - показал на шею Даниил. - Еще раз пойдем, выгоним пришельцев из Галича.

Даниил с дружиной мчался в Галич - вызволять его от венгерских баронов. Спешили дружинники, у каждого горело сердце на врага. Они уже и счет потеряли своим походам на Галич. Только затихнет буря - тут бы и пожить спокойно, - как снова появляются грабители.

Теодосий участвовал во всех походах. И теперь тоже скакал вместе со всеми. Поездка была не очень радостной, но Теодосий не унывал. Такой уж был у него, старого бобыля, характер: спит ли во дворе под дождем, сидит ли голоден - не тоскует, всегда весел.

Он ехал рядом с Микулой в первой сотне, следовавшей за Даниилом.

- Эх! Если бы знакомого найти, чтоб медом угостил! - вздохнул Теодосий. - Разве к родственнику нашему Судиславу заглянуть... Тот непременно угостит.

- Ты про мед только и думаешь! - отозвался задумчивый Микула.

- Про мед всегда думать надо, иначе он прокиснет.

- В твоем животе много меду прокисло! - поддел его Микула.

Теодосий хлопнул ладонью по кольчуге.

- Да, живот у меня железный, мед никуда не денется.

На том бы разговор и оборвался, если бы дружинник, ехавший рядом, не напомнил, что Теодосий не закончил свой рассказ о том, как он монахом был.

- О! Я уже и забыл о том... Был я тогда мнихом в киевском монастыре.

- Смиренным и благочестивым? - бросил кто-то сзади.

Дружинники захохотали. Теодосий оглянулся и махнул рукой.

- Ты не был там, а то бы убедился. Вельми уважал меня игумен. Каждый день допытывался: "Ну, как там Теодосий?" Не забывал старик обо мне, - бывало, придет: "А ну, дыхни!" Все вынюхивал, не пахнет ли медом.

- А ты ж не пил?

- Я? Не пил, право слово, не пил! Не пил, - когда спал, либо когда в монастыре меня не было.

И снова дружинники залились смехом.

- Сколько раз в Галич ходить будем?^* - спросил Теодосий после того, как хохот прекратился. - Только прогоним супостатов, уйдем, - и снова в Галиче нет порядка: враги, как мухи в дверь, летят. Видать, придется тебе, Микула, тут осесть и не пускать никого.

^* ( После смерти Романа венгерский король несколько раз захватывал Галич.Долго и упорно боролся Даниил с захватчиками и предателями боярами, пока в 1238 году не изгнал чужеземцев и не нанес смертельный удар боярам.

)

Дружинники, повесившие было носы, снова оживились.

- И когда ты, Теодосий, прикусишь свой язык? Устал ведь он, - сказал кто-то из дружинников.

- Э нет, мой язык отдыхает, когда я сплю. Я сплю, и язык спит.

Взрыв хохота был ему ответом.

...Между князьями и боярами тоже завязался разговор о Галиче. Василько настойчиво предлагал оставить в Галиче больше войска.

- Э, брат мой, - сказал на это Даниил, - разве у нас один только Галич? И Владимир надобно беречь, и Берестье, и Холм, и на Понизье надо быть.

- Надоело уже, - повернулся к нему Василько.

- Надоело? - переспросил его Даниил. - А все через любезных бояр... Бояре галицкие! Нигде таких нет. Тихие ходят, как кошки, а набрасываются, как волки.

- А не сделать ли так, как Игоревичи? - вслух подумал Василько.

- Всех подряд, что ли? - раскрыл глаза Мирослав.

- Всех! - горячо воскликнул Василько. - Хватит уж с ними нянчиться! И в Галиче стало бы тихо, и король венгерский не совал бы больше носа. С кем ему тогда сговариваться?

Даниил оглянулся, не слышат ли дружинники, но там звучал раскатистый хохот - Теодосий рассказывал об очередном своем приключении.

- Нет, так нельзя, - покачав головой, вздохнул Даниил.

Под вечер дружина Даниила разместилась в оселищах на левом берегу Днестра, чтобы к утру переправиться на тот берег и ударить на Фильния. Но на этот раз сражаться с противником не пришлось: Фильний убежал - у него было мало войска. Посылая его, король Андрей имел намерение договориться с Мстиславом. Но Фильний не застал старого князя в живых.

Судислав и Владислав тоже убежали с Филышем.

5

Даниил остался в Галиче, а Васильке велел самому управляться на Волыни. Галич надо было утихомирить. Однажды ночью кто-то поджег терем. Хорошо, что потушили быстро, а то сгорел бы как свеча, да, может, и Даниил не успел бы выскочить. Разгневанный Даниил жаловался Мирославу:

- Нет покоя от этих бояр-лиходеев! Но что бы там ни было, а я Галич успокою, истреблю крамолу. Хоть и много сил придется приложить, а истреблю.

- Долго с ними воевать придется, Данило, - заметил Мирослав.

- Ничего, мне на роду написано с рождения до смерти не выпускать из рук меча.

Внешне бояре ничем себя не проявляли - ходили к Даниилу по делам, собирались на совет, не за что было на них гневаться. Купцы приезжали, закупали хлеб, соль, меха, шкуры - торжища в Галиче разрастались.

Июнь был очень душный, не только днем не спрячешься в доме от жары, но и ночью не уснешь. Разморенный Даниил лежал на широкой лавке и дремал, когда к нему вошел Филипп.

- Вижу я, что утомился ты, княже, - заискивающе улыбнулся Филипп. - Поедем-ка в мое оселище, оно и называется приятно - Вишня. Охота у меня там хорошая, кабанов много. Да и ягоды уродились густо.

Даниил согласился. При разговоре с Мирославом сказал ему об этом. Мирослав советовал поехать, но на всякий случай взять с собой побольше дружинников.

- Все может случиться, хоть и не на войну едешь.

Филипп поехал раньше, а Даниил - через день после его отъезда.

По пути остановился в лесу на отдых.

Дружинники разбрелись по лесу. Хорошо здесь было! Зайдешь в чащу, сядешь под дубом у ручейка или ляжешь на пахучую землю и смотришь на небо сквозь ветви, а небо еле заметно синеет в вышине. Недавно прошел дождь. После дождя снова закипела жизнь. Свистят, чирикают птицы, летают мотыльки, ползают муравьи. Пошевелит ветер ветвями - с листьев падают капли. Вот молодой дубняк. Как расцвечены его листья дождевыми каплями! Они сверкают на зелени, как драгоценные перлы. Дятел, словно неутомимый кузнец, выстукивает свое "тук-тук-тук"... А как легко дышится в лесу! Даниил никогда не мог долго сидеть в закрытой светлице, распахивал окна, любил воздух. Зеленая поляна - лучшая постель. Сейчас, лежа под дубом, он незаметно задремал. Дмитрий велел Теодосию следить, чтобы к месту, где уснул князь, не проскочил какой зверь.

- От зверей-то легко защищать, а вот от дурного человека куда труднее! Зверь что - он бежит прямо на тебя, а человек норовит как-нибудь в спину ударить, чтоб незаметно было, - глубокомысленно заметил Теодосий. - Да еще такой лис, как Судислав.

- Почто ты его все вспоминаешь?

- Хорошего человека и словом добрым хочется чаще помянуть, - не моргнув глазом, с напускной серьезностью ответил Теодосий.

Даниил отдыхал перед охотой. Филипп обещал, что утром ловчий поведет в такое место, где еще никто не охотился.

- Если будут кабаны и волки, тогда поедем, - пошутил Даниил.

- Будут, - ответил Филипп. - Лес велик.

...Давно уже спит Даниил. И время обеда настало, а он все не просыпается. Дмитрий подошел, осторожно ступая, чтоб не захрустела ветка под ногами.

- Время будить, - прошептал он Теодосию.

- Пусть поспит. Сладкий сон лучше обеда. А ежели обед этот еще и без меда, то и вспоминать о нем не стоит.

Дружинники отошли от поляны, на которой отдыхал Даниил, и сели под дубом. Один отвязал от седла кожаную сумку и достал толстую книгу. Подошел Теодосий.

- Ты про эту книгу рассказывал, Теодосий? - спросил дружинник, осторожно держа ее в руках.

- Да, - ответил Теодосий. - Я взял ее во Владимире, в монастыре, чтобы отвезти в галицкий монастырь, да все отдать недосуг. Хорошая книга. Это писание Иллариона, он митрополитом был когда-то. А называается она "Слово о законе и благодати". Вельми мудро написано про нашу Русскую землю.

И Теодосий начал читать. Дружинники придвинулись к нему.

- "Похвалим же и мы по силе нашей, малыми похвалами - великая и дивьная сьтворьшаго нашего учителя и наставьника, великаго кагана нашея земли, Владимера, внука старого Игоря, сына же славьнаго Святослава, иже в своя лета владычествующе, мужьством же и храбрьством прослуша в странах многих, и победами и крепостию поминаються ныне и словуть. Не в худе бо и не в неведоме земли владычьствоваша, но в руськой, яже ведома и слышима есть вьсеми коньци земля..."

Теодосий прочитал и, гордо посмотрев на всех, воскликнул:

- Вот какая наша Русская земля, всюду ведают про нее!

Неожиданно появился Микула.

- Где князь? - спросил он, вытирая пот с лица.

Дмитрий цыкнул на него:

- Тихо! Он спит.

- Я к нему.

Дмитрий схватил Микулу за рукав:

- Куда?

- Мне нужно.

- Нельзя!

- Князь спасибо скажет. Пусти! - вырвался Микула.

Он подошел к Даниилу и начал будить его. Тот открыл глаза и никак не мог понять, где он.

- Микула? Что такое? Где я?

- В лесу, княже. Едешь в гости к Филиппу.

Даниил протер глаза.

- Долго я спал. Время ехать.

- Видно, не поедем, - сказал Микула, - возвратимся назад. Выведал я доподлинно: Филипп намеревается убить тебя, ловушку приготовил. Я свидетеля с собой привел.

Микула свистнул, и два дружинника притащили связанного человека.

- Кто? - спросил князь, вскочив на ноги.

- Он тиуном у Филиппа, - ответил Микула. - Я его тряхнул - он мне все рассказал...

- Верно? - грозно обратился Даниил к связанному.

- Так, истинно так! - поспешно забормотал связанный.

- В гости пригласил, на кабанов охотиться... - с ненавистью выдавил Даниил. - А где он сам сейчас?

- Дома, в своей Вишне, - ответил Микула.

- Взять! Вырвать змеиное жало!

- Сделаю. Мои лазутчики уже там, скоро привезут, - похвалился Микула.

- Раздавить змею! - воскликнул Даниил. - Коня! В Галич!