Библиотека
Ссылки
О сайте






предыдущая главасодержаниеследующая глава

Книга третья

Глава первая

1


Уже десять дней находился в Галиче Яков, стольник князя Даниила. Ничем не приметный, он держался в тени, а теперь и его Даниил к делу позвал. Повелел ему ехать в Галич и присмотреться, как хозяйничают бояре, почему вестей в Холм не шлют, почему молчат, словно их там и вовсе нет. Якову не хотелось ехать. Он хорошо знал боярина Доброслава Судьича. Один голос Доброслава чего стоит, начнет говорить - будто гром гремит. А когда прищурит черные злые глаза да нахмурит брови, жутко становится.

Бурей прошел Батый. Все разрушили на своем пути татары. Но теперь татар нет, и галичане принялись за дело. Да только вот бояре снова стали противиться; до Даниила весть дошла, что вновь они крамолу замышляют. Потому и захотел он разведать, что творится в Галиче...

Яков сидел у стола и поглаживал бородку. Плохо растет треклятая борода! И голос у Якова тонкий.

- Пищишь ты, как старуха, - насмехался над ним Теодосий, - и носик у тебя маленький, как у дитяти. Видать, тебя сызмальства мать носом о стенку терла?

Не мог сносить этих насмешек Яков, сердился на Теодосия. И все же, когда сказал Даниил, что для охраны посылает Теодосия с сотней дружинников, Яков обрадовался: пригодится Теодосиева помощь - не забывал стольник, что к Доброславу едет.

- Где же Доброслав? Разве не ведомо ему, что прибыл стольник княжий? - сердился Яков, сидя в светлице.

Сколько ни посылал он дружинников к Доброславу, один и тот же ответ приносили: "Боярин на Понизье".

В сенях что-то загремело. Яков вскочил: может, дружинник от Доброслава? Но вошел Теодосий, и сразу легче на душе стало. Руки невольно потянулись к бороде. Теодосий захохотал:

- А ты все бороду теребишь! Говорил тебе - оставь ее, возьмись за нос, оттягивай его каждый день, авось и вырастет побольше.

Яков плюнул в угол, осерчал:

- Иди вон отседова, лихословец!

- Не бранись, Яков, а то князю скажу, как ты мной помыкал.

Яков и рот разинул. "Ну что за человек сей Теодосий! Сам потешается, да еще и князю хочет жаловаться..."

Теодосий, усаживаясь на скамью, кинул, словно бы невзначай:

- Боярин Доброслав приехал.

Обрадованный Яков подскочил на лавке.

- Уже? Кто тебе сказал?

- Сам я видел. Уже который день выглядывал его: знаю, как ты ждешь не дождешься его.

- Теодосий! Может, вдвоем пойдем? - вкрадчиво произнес Яков.

- Пойдем... Меня слушай. Знаю я Доброслава, его перекричать надобно, а ты не дорос, голос у тебя, как у моей бабки перед смертью был... Идем. Я ему еще Судислава припомню!

Яков был доволен, что Теодосий пойдет вместе с ним: Теодосий за словом в карман не полезет, сразу найдет ответ для Доброслава.

- Может, медку выпьешь на дорогу? - предложил Яков.

- Вельми горло пересохло, дай промочу!

Доброслав встретил их в старом тереме, в том, что Владислав построил. Толстый и красный, сидел за столом Доброслав, тяжело дыша. Он разглаживал двумя руками бороду, лежащую на животе, и даже не подумал встать, когда вошли княжьи люди.

- Садитесь, дорогие гости! А я все думаю: почто так долго никто не едет из Холма? Али, может, князю некогда - велика земля, забыл он про Галич?

- Да нет, - ответил Теодосий, - князь Данило не забыл про Галич. А про тебя, может, и забыл. Что-то я не слышал, чтоб вспоминал он тебя.

Доброслав нахмурился, но промолчал.

- Садитесь, - буркнул он. - Я только что приехал, не обедал еще. Пообедаем сейчас вместе.

Слуги внесли в горницу два жбана меду, огромный поднос с жареным мясом, две большие миски дымящейся ухи. Доброслав поднялся и сам разлил мед в корцы.

- Пейте мед галицкий, - может, там, в Холме, и пчелы не такие.

- Пчелы такие, да только не кусаются, жала у них нет, - едко ответил Теодосий.

Доброслава покоробили колкие слова.

Теодосий толкнул Якова под столом ногой и подмигнул: не пей, мол, много. Яков смекнул: осторожным надо быть, Доброслав опоить их может.

- А вот и Григорий Васильевич пришел, - загудел своим басом Доброслав.

Боярин Григорий шел прямо, не сгибаясь, будто аршин проглотил. Только у самого стола улыбнулся и мотнул головой в сторону гостей.

- Садись, Григорий Васильевич. Гости знатные из Холма, от князя, приехали. А мы и не ведали этого, я спокойно ездил по Понизью.

Доброслав подвинул корец и Григорию.

Гости пили мало, хотя Доброслав и упрашивал их. Уразумел хозяин, что медом гостей не опоить.

- Что скажешь, стольник? Что князь Данило повелел тебе?

Яков дернул бородку и, глядя на Теодосия, начал:

- Сказывал князь, что после таурменского нашествия надобно землю нашу поднимать. Дани много князю надо - и на войско, и на города разные, ибо строения новые велел князь ставить. А из Галича дани нету.

Доброслав ощерился:

- А что князю надобно? После татар ничего не осталось. Дань будет, да не скоро.

Яков, ерзая на скамье, посмотрел на Теодосия и, ободренный его подмигиванием, продолжал:

- Дань такая же, как и повсюду. То княжеское дело, он знает, ежели повелевает.

Доброслав гремел:

- А мы разве не знаем, что у нас есть? Кто это наушничает князю? Вон Григорий Васильевич знает.

Боярин Григорий в знак согласия кивал головой. Да и мог ли он сказать иное? Ведь Галицкая земля была поделена: Доброслав собирал дань на Понизье, а Григорий - по всему Подгорью. До князя Даниила далеко - кто пойдет жаловаться? А тем временем они сами тут хозяйничают.

Яков кашлянул и выпалил:

- Осерчал князь, что крамольников, князей черниговских, принимаешь ты, Доброслав, без ведома нашего князя с ними тут речи ведешь.

- Не токмо без ведома князя, но и супротив князя, - добавил Теодосий, заглядывая в корец.

Доброслав выскочил из-за стола, чуть не бросился с кулаками на гостей. Но Теодосий спокойно охладил его:

- Не бегай так, боярин, - мед из корцов расплещешь.

Доброслав тяжело сопел, наклонив голову, словно разъяренный бык, который вот-вот забодает. Он не видел, как вошли Лазор Домажирич и Ивор Молибожич.

Теодосий, прикинувшись, что не заметил их, продолжал свое:

- А еще говорил князь Данило про коломыйскую соль. Почто не посылаете ему подать мытную? Где деньги?

Доброслав развел руками:

- Какая соль? Нет у меня соли, отдал я Коломыю Лазору да Ивору, они там хозяева ныне.

- Нам отдал, - подошел к столу Ивор.

- Видишь! - обрадовался Доброслав.

- А как же ты отдал без княжеского соизволения? - поднялся Яков со скамьи.

Доброслав насмешливо обрезал:

- Князь далече, каждый день не будешь ездить к нему за советом.

Но Яков уже осмелел и наседал на Доброслава:

- Князь Данило велел, чтоб я тебе сказал: он властелин галицкий и волынский, а ты его повеления дерзнул нарушить - землю грабишь, соль отдал.

Доброслав стиснул кулаки.

- Я же сказал тебе, дурень, что соль им отдал! - зарычал Доброслав, тыча пальцами в Лазора и Ивора.

Яков горячился, подбадриваемый Теодосием:

- А где княжеское дозволение? Коломыйская соль - княжеское добро, и мыто все, и корысть вся князю надлежит, для войска, для дружины княжеской.

Доброслав повернулся к Якову спиной и презрительно бросил:

- Что могу сказать тебе, неразумному? Слово человеческое до тебя не доходит...

По возвращении Якова из Галича Даниил сразу позвал его к себе. Слушая его, князь гневался все больше и больше:

- В яме сгною, разорву на куски ослушников!

И тут же послал Микулу поехать с сотней за крамольниками.

Но Микула разминулся в дороге с задиристыми боярами. Они сами приехали в Холм. Лукавый Доброслав и тут хотел отыграться на другом - хотел обмануть Даниила, намереваясь свалить все на Григория.

В Холм они зъехали не как подданные, а как князь к князю приезжает. Впереди на ретивом коне ехал Доброслав, не глядя по сторонам, высоко задрав голову. А рядом с ним, у самых стремян его коня, шли пешцы его собственной дружины с копьями и щитами. Так и к княжьему терему подъехали.

Даниил подошел к окну и, побледнев от гнева, поманил рукой Васильку.

- Зри! Вот как к князю едут. Владиславово семя!.. Уничтожу!

Дворский Андрей стоял рядом. Даниил велел ему:

- Посадить обоих в яму!

Покоя Даниилу не было. В Галиче бояре строптивые, нужно смотреть за ними в оба. А еще за Кременцом черниговский князь Ростислав, давнишний враг Даниила, появился и подбивает бояр против Даниила. Сколько неприятностей, сколько лиха кругом! И как успеть везде?..

2

Митрополит Кирилл наклоняется ближе к светильнику - читает новую книгу. Пусто в светлице, никто не мешает. И слуга в сенях начеку: когда митрополит принимается за книги, никого нельзя пускать. Но, видно, случилось нечто необычное, дверь скрипнула, и слуга на цыпочках подошел к митрополиту. Кирилл услыхал шаги и поднял голову.

- Отче митрополит, - обратился к нему слуга, - не гневайся, дело вельми спешное. Два монаха пришли к тебе.

- Почто пустил? Завтра времени у них не будет? Видишь, занят я. Ни днем не даете покоя, ни ночью.

Слуга поклонился.

- Накричали они на меня, чуть не побили. Издалека пришли, надо тебя видеть.

- Издалека? - Кирилл отодвинул книгу, велел привести незнакомцев.

Вошли двое в черных рясах, с длинными посохами в руках и с сумками за плечами. У того, что меньше ростом, черная борода и заросшее волосами лицо, только глаза блестят.

- Аз есмь мних Борис, тобой, отче митрополит, посланный в землю Новгородскую, - начал он.

- Постой, постой! - вскочил Кирилл. - Мних Борис? Да ты же вовсе не таким был. Подойди поближе... Не похож. Может, врешь?

Монах снял клобук, подошел к столу. Кирилл прищурил глаза, протирая их, промолвил:

- Теперь ты на Бориса более подобен. Глаза твои такие же быстрые и лукавые. Ты что же, с того дня, как пошел, и бороду не подстригал?

- Подстригал, отче митрополит. Но давно идем мы из Новгорода, а в дороге где уж бороду стричь! Разве что у волка зубов попросить или у дика быстроногого. И волк и дик начисто власы с головы оборвут.

Кирилл улыбнулся - Борис не может и слова вымолвить без своих шуток.

- Садитесь, странники, - ласково промолвил Кирилл, - не спросил я, сыты ли вы.

- Придоша ми, отче, гладом и хладом гонимые. Девка губит красу свою блуднею, а муж честь свою татьбою. А мы не уподобились татям, не ходили в оселища, не воровали у смердов. Жили мы аки птицы небесные.

Кирилл позвал слугу и велел накормить гостей.

- Да только побыстрее! И меду не забудь дать!

Услыхав эти слова, Борис отвесил низкий, до самой земли, поклон митрополиту.

- О, да тебя и не узнать, Борис! И бороду причесал, - произнес митрополит, когда Борис вошел к нему после ужина.

- Причесал, и воды мнихи на голову ведро вылили. Бранили вельми, глаголили, к тебе не пустят, не любишь ты грязных свиней.

Кирилл покачал головой. Знал он давно монаха Бориса: будто родной брат Теодосия был этот Борис. "Вот бы их вдвоем пустить", - подумал он и еле удержался от улыбки.

- Ну спать пойдешь, Борис, или будешь рассказывать?

- Буду рассказывать. Помнишь, как в книгах записано: "Воструби в трубу смысла своего, да слетятся, аки пчелы и птицы, помыслы добрые". Еще таурменов не было, когда ты послал меня, отче, в землю Новгородскую. Каюсь перед тобой - не возвратился я ни в ту зиму, ни во вторую. Убоялся таурменов, ибо они, нечестивые, до самого Новгорода доходили. Так близко были - в пять дней доехать можно было. Во дворе владыки у святой Софии я обретался. Не обижали меня там, книги списывал, а о земле своей не забывал, повеление твое помнил.

Кирилл кивал головой, не прерывая Бориса.

- А я все примечал, - продолжал Борис, - все в голову брал, не забыть бы чего. В тот год летом, когда от тебя вышел, свейские рыцари землю Новгородскую полонить хотели. Но есть в Новгороде молодой князь храбрый Александр Ярославич. Побил он рыцарей у Невы- реки. Вельми великая сеча была! То было в лето шесть тысяч семьсот сорок восьмое, в день памяти святого Кю- рика и Улиты, в воскресенье, на сбор святых отец иже в Халкидоне... - Борис передохнул и снова продолжал: - Тогда князя Александра стали называть Невским. Но бояре боялись Александра, ругались с ним, и поехал он в землю Суздальскую, в Переяслав-город. На следующий год снова позвали Александра, ибо немцы-рыцари простерли длани свои к Новгороду. Собрал войско князь Александр и на озере, Чудским рекомом, побил немцев. Лед покрылся кровью, и убитых немцев было пятьсот и неисчислимое множество тех, кто с немцами пришел. А была битва сия в сей год божий, весной. И я глазами своими князя Александра зрел, когда он в Новгород возвращался. Пленных немцев вели дружинники Александра Невского. Новгородцы говорили: "Больше немцы к нам не полезут".

Кирилл поблагодарил Бориса за эту весть и отпустил его. А сам пошел к Даниилу, разбудил его, хотя уже была глубокая ночь.

- Слушай новость, княже. Новый могучий воитель земли Русской появился - храбрый князь Александр, Невским прозванный. Из одного вы рода - Мономахова. Руку протянуть надобно друг другу. Он моложе тебя, но по силе и храбрости не уступит. А может, - Кирилл лукаво улыбнулся, - а может, и сильнее тебя. Поздравить его с победой надлежит.

- Кто поведал тебе новость сию?

- Из Новгорода посланец мой вернулся, мних Борис. Не к лицу нам Новгород забывать. Тебе князь Мстислав помощь дал, а Александр единое с тобой дело творит. Сюда, в Дрогичин, сунулись немцы - ты ударил их. Они с другого конца, от моря, полезли - там их встретил храбрый Александр. Татары много горя русским принесли, и думали рыцари-немцы этим горем воспользоваться. А растерзанная Русь имеет еще силу и будет иметь. Ворог лезет, кровь нашу пьет, а мы все-таки не поддаемся.

- Какая радость, Кирилл! Жива сила русская! Благая весть о победе Александра повсюду разнесется, достигнет и чужих земель... Было бы можно, я бы сам к Александру на север поскакал!

- Татары путь преградили, - с горечью заметил Кирилл.

- Преградили, а мы сию преграду сломаем.

- Но возможно ли то ныне сделать?

- Не ныне, так завтра. Только мыслю я, что с Александром воедино стать нам надобно быстрее, одни мы ничего против врага не сможем сделать... Все силы туда, где середина земли нашей!

3

Ростислав не знал, что с ним будет дальше. Неужели нужно возвращаться назад, к отцу? А что это сулит? Его отец, черниговский князь Михаил, ничего хорошего не обещал. Поневоле приходилось сидеть без дела два месяца при дворе венгерского короля. Два месяца! И каждый день воевода Фильний твердит, что король болен и не может принять его, Ростислава.

- Пусть посидит! - говорил король Бела воеводе. - Дольше пождет - больше почитать будет. Сами лезут сюда. Этот нужнее Владислава. Это князь!..

Король Бела ничего не сказал Фильнию о своих намерениях, но хитрый Фильний понял, что замыслил король. Ведь не зря велел Бела приодеть Ростислава и его спутников, дать им хороших коней, а Ростиславу еще и меч подарил. Бела решил воспользоваться появлением гостя и втайне помышлял женить его на своей дочери, а потом сделать Ростислава князем Галицким. Вот тогда можно будет беспрепятственно хозяйничать в Галиче.

Фильний делал вид, что ничего не подозревает. Когда его позвали к королеве, он ни единым словом не обмолвился о своих догадках.

- Фильний! Дочери на охоту собираются. Кто поедет с ними? Отцу некогда, а рыцари им надоели. Может, ты с ними поедешь?

"Не те слова ты говоришь", - подумал Фильний, но вслух сказал другое:

- Куда мне, старику, с ними! Есть у меня молодой охотник, князь русский. Сидит он в одиночестве, тоскует, скучает без дела. Ему скажу, - может, он поедет с королевнами, - и Фильний незаметно взглянул на королеву.

- А что скажет король? - пролепетала королева.

- С ним я поговорю, а вечером скажу об этом. Только никому ни слова!

Фильнию и не нужно было говорить с Белой. Встретив Ростислава, он сказал ему, чтобы тот собирался ехать завтра на охоту с дочерьми короля.

Эту радостную для себя весть мать сразу же поведала дочерям. Младшая, Констанция, была более сдержанной, а старшая, Терезия, вся в мать пошла.

- Поедем! Поедем! - запрыгала она.

Терезия скрыла от матери, что тайком следила за Ростиславом, и он приглянулся ей.

Бела верно придумал - этого беглеца надобно постепенно приручать. Тогда Ростислав станет зятем, своим человеком, и будет послушным.

О своих намерениях Бела никому не говорил. Он прикинулся удивленным, когда однажды вечером королева намекнула, что неплохо было бы выдать Терезию замуж, благо и жених поблизости есть.

- Какой жених? - воскликнул Бела. - Где ты его взяла?

- Ты ничего не видишь, а я все примечаю... Терезии нравится князь Ростислав.

Бела ничего не ответил. Он лишь сказал, что подумает. А утром вызвал к себе Фильния.

- Учись, Фильний, делать так, чтобы никто не разгадал твоих помыслов! Отдам я дочь за Ростислава, отнимем Галич у Даниила, и станет Ростислав князем Галицким. Князь!.. - Он ехидно ухмыльнулся. - Галич в моих руках будет. Ни один венгерский король не додумывался до этого. Князь их, а хозяин я... Ты будешь воеводой в Галиче. Ныне у Даниила нет сил - татары подрезали русских.

Торжественно отпраздновал Бела свадьбу своей дочери с князем Ростиславом. А после свадьбы стал готовиться к походу.

Бела пустил слух, что русский князь Ростислав идет со своим войском отвоевывать Галицкую землю у князя Даниила. А на самом деле войско было венгерским и вел его воевода Фильний. Да еще ему в подмогу вдова краковского князя Лешка, обманутая Белой, погнала часть своего войска от имени малолетнего сына Болеслава. Бела воспользовался старой враждой Лешка с Даниилом.

Ростиславово "войско" состояло всего из двух десятков обманутых дружинников, приведенных Владиславом из Галича.

4

Фильний возмущался. Этот мальчишка Ростислав вздумал учить его! "Идем на Галицкую землю! - кичится. - Княжить буду там. Так и знай, я князь, чтоб и войско это видело..." Глупый теленок! Князь! Князь без людей! Никто его не слушал и не послушает. Он мнит, что король ради него, Ростислава, послал столько войска? Как бы не так! Зачем ему Ростислав? Королю нужен Галич, ибо дань оттуда богатая потечет: заставит он галичан везти и пшеницу, и меха, и соль, и мед.

В шатер робко вошел слуга.

- Пришел...

- Я же сказал - никого не пускать!

- Князь пришел.

Фильний поморщился, сжал зубы. "Ага, пришел на поклон. Князь!" Махнул слуге рукой - пусть входит.

Ростислав вошел с высоко поднятой головой, левая рука его лежала на рукоятке меча. Однако, заметив, что Фильний не обращает на него никакого внимания, он сразу обмяк.

- Что, княже? - нарочито делая ударение на последнем слове, спросил Фильний, отрываясь от мехов, которые он перебирал.

- Дружинники мои пришли... - начал Ростислав. - Они, они... жалуются, что нет мяса... и хлеба нет...

- Кто не дает? Я ничего не знаю! - притворно возмутился Фильний.

- На охоту все вместе ездили, и мои дружинники зверя убили. А теперь каштелян не дает им есть...

Фильний торжествовал. Он едва удерживался, чтоб не показать свою радость. "Что? Пришел? На колени стал? Ничего, еще и не так будешь кланяться!" Но на словах воевода сочувствовал, успокаивал Ростислава:

- Не печалься, княже, я этого каштеляна плетью исполосую!

Ростислав испуганно замахал руками и заискивающе попросил:

- Не надо, не надо! Прикажи ему только кормить дружинников.

Он побаивался, чтобы не вышло хуже: разгневается каштелян, а Ростиславу вовсе не хочется ссориться с ним, - этот зловредный скупец может вред причинить.

Довольный Фильний потирал руки. Унижение научит Ростислава быть послушным, а каштелян ведь только выполнил повеление Фильния.

...Венгерское войско двигалось к городу Ярославу. Дружинники Ростислава возмущались издевательствами и насмешками Фильния, роптали на Ростислава, хотя вслух высказываться боялись. Большинство из них решило при первом же удобном случае покинуть князя.

На рассвете Теодосий, боязливо оглядываясь, взобрался на крепостную стену. Проверив, крепко ли привязана веревка, он осторожно начал спускаться. Острые камни царапали руки, рвали кафтан; веревка была скользкой, и Теодосий опасался, как бы не сорваться и не разбить голову о камни. Но вот уже и земля. Он выпустил веревку и кинулся бежать. На стенах послышался гомон, появились лучники, закричали:

- Куда ты?

Но Теодосий бежал не оглядываясь. Он рукой придерживал меч, чтобы не зацепиться за него. Шум усиливался. Теодосий оглянулся и, споткнувшись о бревно, упал в лужу. Вскочив, он заметил, что наперерез ему бегут венгры и что-то кричат. Со стен засвистели стрелы. Они ложились густо, и венгры испуганно остановились. Теодосий кинулся бежать еще быстрее и, пробежав порядочное расстояние, остановился, запыхавшийся. Он сорвал с головы шапку и начал вытирать пот. К нему приближались венгры; они окружали его, рассматривали. Теодосий обернулся и погрозил кулаком стоявшим на стенах. Оттуда доносились крики возмущения.

Весть о появлении перебежчика из Ярослава быстро долетела до Фильния. Узнал об этом и Ростислав. Из осажденного венграми Ярослава еще никто не выходил, это был первый русский, не выдержавший осады. Фильний велел привести беглеца к нему. Ростислав, оповещенный своими дружинниками, тоже пришел к Фильнию. Когда он вошел, Фильний уже разговаривал с Теодосием.

- Вот, возьми к себе, - сказал Фильний Ростиславу, - он из города бежал.

Теодосий низко поклонился Ростиславу.

- Прими, княже. Бежал я от них. Молвил я тысяцкому, что надобно выходить из города, а он меня побил. - Теодосий показал на лицо, покрытое синяками, ссадинами, царапинами. Сжав кулак, он погрозил в направлении крепости. - Возьмем город, я тогда им припомню!

Ростислав обрадовался беглецу, расспрашивал, что происходит в Ярославе. Теодосий охотно рассказывал, что дружинники и горожане недовольны князем Даниилом, что тысяцкий денно и нощно следит, чтобы они не открыли ворота.

- Побил меня, когда я сказал, что князю Ростиславу надобно город отдать. Тысяцкий только той дружиной и держится, которая из Холма пришла, а так давно бы уже тебя князем пригласили.

Ростислав кивнул Фильнию:

- Видишь, я же говорил тебе, что люд галицкий за меня. Возьмем Ярослав, войско мое увеличится.

- С голыми руками на стены не полезешь, - сурово ответил Фильний. - Надо стены разбивать, - и велел скорее строить тараны.

Ростислав повеселел: хорошие вести принес Теодосий из Ярослава!

Венгры торопливо прилаживали тараны и камнеметы. Теодосий суетился тут же, покрикивал на плотников:

- Да разве ж так топор в руках держат? - Он брал топор и показывал, как надо тесать. Он часто приходил сюда, сопровождая Ростислава.

5

Даниил стоял у Любачева и не двигался к Сану, ожидая подмоги польского князя Конрада Мазовецкого и литовского князя Миндаугаса - Миндовга. Но посланцы прибыли и известили, что союзники, с которыми Даниил помирился и условился выступать вместе против венгров, задерживаются. Андрей-дворский и Семен Олуевич советовали не выступать, подождать прихода литовских и польских полков. Даниил и слушать не хотел об этом.

- Почто сидеть будем? Досидимся, пока Фильний заберет Ярослав, тогда труднее будет.

И он приказал утром выступать. А вечером пришел Теодосий.

- Давно уже ждал тебя, - с нетерпением встретил его Даниил. - Ну как? Говори! Нам завтра выступать.

- Я сделал так, как ты велел: бежал из Ярослава и обманул Фильния и Ростислава.

- И они тебе поверили?

- Поверили. У меня все лицо было побито...

Даниил удивился:

- Кто же это так тебя изукрасил?

- Да свои же, дружинники ярославские. А случилось все неожиданно. Поругался я с ними, стали они говорить, будто ты прогнал меня. Ну, а меня зло взяло, я и ударил одного. Тогда они набросились на меня. Да я не в обиде на них: иначе Фильний и Ростислав и не поверили бы мне...

Теодосий рассказал Даниилу, где войско стоит, сколько полков, какое оружие: за три дня все уголки венгерского лагеря облазил Теодосий, сказал, что даже Владислава там повстречал.

Войско Даниила появилось на правом берегу Сана неожиданно для Фильния. Венгерская стража, стоявшая у реки, испугалась русских и убежала в свой лагерь. Даниил, не колеблясь, велел переправляться через Сан; ему помогло то, что рассказал Теодосий. Венгерский лагерь оказался между городом и лесом. Фильний понял, что его могут запереть в ложбине, и двинул свое войско через лес, к лугу. Но чтобы ярославцы не вышли из города на помощь Даниилу, воевода оставил своих пешцев у стен города.

Венгры вышли из леса и готовились к бою. Фильний стоял под стягом и говорил воеводе Лаврентию:

- Нам надобно выдержать натиск, ибо русские не умеют вести долгий бой.

Объезжая на коне свои войска, Фильний зычным голосом кричал:

- Не бойтесь русских, даже если они пойдут на нас. Стойте! Бой будет недолгим, русские побегут!

Венгры нависли над русскими полками черной тучей. Вот-вот эта туча двинется, прижмет русских к реке. Фильний, увидев, что русские зашевелились, метнулся под стяг. Молча двинулась русская конница, слышался только топот копыт да позвякивание сбруи. Фильний уже видел лица русских дружинников под сверкающими шеломами. Он пришпорил коня и помчался вперед, а за ним сплошной лавиной двинулась конница.

Впереди русских ехал всадник на сером коне. Он оглянулся и что-то крикнул своим. И вмиг воздух содрогнулся от тысячеголосого гула. Это была дружина Андрея-дворского, она первой ударила по венграм. Рядом с Андреем скакал Мефодий.

Венгры и русские вступили в бой.

Теперь уже трудно было распознавать, где враги, а где свои, - всадники смешались. Все теперь зависело от храбрости, стойкости и военной сноровки противников.

Венгров было больше, и они начали теснить к реке правое крыло русских. Радостный крик вырвался из груди Фильния:

- Бегут! Русские бегут! Гоните их к Сану! Топите!

Даниил не участвовал в этой схватке - он с частью войска находился ниже переправы. Уже прибежали к нему гонцы и сказали, что противник смял правое крыло русских. На помощь Андрею бросились дружинники, посланные Даниилом, но они не пробились к Андрею, хотя с разгона и врубились в ряды венгров. В это время и вступил в битву свежий отряд из полка Андрея.

Когда бой разгорелся, Фильний выскочил в тыл своих полков. Он увидел, что русские стоят несокрушимой стеной и искусно орудуют мечами и копьями. Увидел и убедился, что его обманули, говоря о слабости русских. Звон мечей и копий сливался со стонами раненых. Уже высоко поднялось солнце, а конца битвы не видно. Фильний пересел на другого коня и бросился к своим воинам.

Русские снова шли волной, никакой растерянности или беспорядка в их рядах Фильний не заметил. Что же это такое? То ли Даниил в лесах сберег от татар старых опытных воинов-дружинников и теперь привел их под Ярослав, то ли это молодежь такая же отважная, как и их князь.

Двадцатилетний сын Даниила Лев впервые участвовал в походе, до этого ему ни разу не довелось биться с врагом на мечах. Поэтому Даниил и запретил ему сразу же бросаться в бой, повелел Семену Олуевичу наблюдать за княжичем. Они были в безопасном месте на опушке леса. Но теперь, когда словно одержимый выскочил Фильний, уже нельзя было сдержать горячего княжича. Лев поскакал с копьем в руке и скоро исчез среди всадников. Семен догнал его, но снова смешались в кучу угры и русские - настал решающий момент битвы. Лев мчался на Фильния, крепко держа в руках копье. Он со всего размаху ударил Фильния, но удар был неудачный, и Фильний невредимым проскочил мимо Льва. От сильного удара по Фильниевым латам копье сломалось, и в руках Льва остался лишь маленький деревянный держак, он бросил его и выхватил меч.

Даниил предполагал нанести главный удар по врагу в разгаре битвы. Увидев, что противник оттеснил галичан, он ударил с фланга; дружинники Даниила смяли правое крыло войск Фильния. Венгры побежали, но небольшой их отряд бросился на Даниила. Разгоряченный боем, Даниил оторвался от своих и оказался окруженным вражескими всадниками. К его счастью, ни у кого из них не было копий, они были вооружены только мечами, а Даниил был ловким мечником. За Даниилом неотступно следовал Теодосий. Оба благополучно прорвали вражескую цепь.

Неожиданный фланговый удар нарушил ряды венгров. Галичане раскололи противника на небольшие отряды и начали рубить мечами. Мефодий наседал на яростно отбившегося венгра со стягом в руках.

Противник Мефодия был умелым воином. Он отбил уже не один удар Мефодия. Тогда Мефодий рванул коня в сторону и сделал вид, что падает. Венгр на мгновение оглянулся. Этого было достаточно - Мефодий выпрямился и ударил его по руке. Стяг стал клониться. Тут подскочил князь и на лету перехватил вражеский стяг, разорвав его пополам. Венгры, не видя стяга воеводы, закричали:

- Фильний убит! Стяга нет!

А Фильний в это время отбивался от русских дружинников. Андрей со своей дружиной налетел на венгерского воеводу.

- Фильний! - неистово закричал Андрей.

Дружинники Андрея на полном скаку опередили Фильния и перерезали ему дорогу. Фильний обернулся, и они с Андреем скрестили мечи.

Схватка была неистовой, но Андрей выбил меч из рук Фильния, и тот обратился в бегство.

- Не рубите его! Возьмите живьем! - крикнул Андрей опередившим его дружинникам.

Рядом с Фильнием скакал толстый венгр. Фильний надеялся уйти от погони. Но вот его снова обогнали несколько дружинников и пошли на него, и среди них Мефодий. Мефодий ловким ударом рубанул коня Фильния. Конь на полном скаку споткнулся. Фильний перелетел через голову коня.

Толстый венгр попытался обмануть дружинников: круто повернув коня, он помчался в противоположную сторону, предполагая, что дружинники растеряются и он проскочит мимо. Однако Мефодий не упустил и этого беглеца, - догнав его, он плашмя ударил его мечом по голове. Венгр склонился на шею коня и упал бы, если бы его мгновенно не подхватили сильные руки дружинников. Венгр выругался. Удивленный Мефодий крикнул своим спутникам:

- Да он ругается по-нашему, по-русски!

Пленный тяжело дышал, толстый живот его был скован кольчугой, со лба на щеки и на рыжую бороду ручьями стекал пот.

- Ты русский? - спросил Мефодий.

- Нет! - глухо ответил "венгр", натягивая шлем на лоб и отворачиваясь.

Мефодий сорвал с него шлем, и все остолбенели.

- Угрин! Да какой это угрин? - с ненавистью крикнул Мефодий. - Это крамольник, галицкий боярин Владислав! Вот где тебя нашли. Так ты уже и от русского имени отрекся? Иуда! - замахнулся мечом Мефодий.- Эх, не знал я, что это ты, потому и плашмя ударил, а следовало бы как следует. У! Пес шелудивый! Я думал, что ты сдох давно. Дозволь, я с ним расправлюсь, - сказал он подъехавшему Андрею.

Но Андрей приказал не трогать пленных, а везти их к Даниилу.

В это время Даниил скакал с Теодосием, разыскивая брата Васильку и сына Льва. Вскоре он успокоился, увидев развевающийся стяг брата, - тот со своими дружинниками гнался за отступавшим противником.

Раскрасневшийся Лев сам подскакал к Даниилу. Семен уже рассказал Даниилу о схватке его сына с Фильнием. Даниил обнял Льва и велел ему ехать за ним. Венгры уже исчезли среди деревьев. Даниил выехал на широкий луг перед городом. К нему подъехал Василько, и они вдвоем поднялись на высокий пригорок, наблюдая, как дружинники настигают беглецов, берут пленных. Увидев это, вышли из города ярославцы, ударили по венгерским пешцам и обратили их в бегство.

Словно вихрь, влетел Андрей на пригорок.

- Поймали Владислава и Фильния!

- Владислава? За это хвалю, - Даниил направился навстречу дружинникам, приближавшимся к пригорку. - Что Фильния поймали, не удивляюсь, а вот Владислава - не ожидал, думал, что он убежал. Сколько ж раз ты, крамольник, приводил врагов на Русскую землю? Что с тобой сделать?

- Убить!

- Смерть предателю! - раздавались голоса.

Владислав, трусливо оглядываясь, съежился за спиной Фильния.

- Теперь ие спрячешься, - рванулся к нему Теодосий, - не за стеной!

- Черная душа! Видеть тебя не могу! - толкнул Мефодий в бок Владислава.

Владислав от страха присел.

- Повезем их с собой в Холм? - спросил Андрей.

Даниил махнул рукой:

- Врагов земли нашей и предателей казнить немедленно!

Дружинники потащили Владислава и Фильния в лес.

- Иди! Иди, собака! - ударил Теодосий Владислава. - Не дергайся! Забыл Людомира? А Иванку?

Сбежавшиеся пешцы радовались, видя Владислава в руках Теодосия и Мефодия.

- Поймали бешеного волка! - кричали галичане.

...Утих шум битвы. Солнце бросало последние лучи на воинов, на притихшие зеленые леса. Наступал вечер, от дубов стелились по траве длинные тени. По лугу скакали кони без всадников.

К Даниилу подлетел запыхавшийся гонец:

- Княже! Идут литовские полки и полки князя Конрада Мазовецкого!

Даниил посмотрел на дорогу - пыль тучей поднималась из-под копыт многотысячной конницы.

- Опоздали! Сами уже управились. Но за крепкое слово и за то, что клятву не нарушили и пришли, спасибо скажем.

Ярославской битвой завершилась тридцатилетняя борьба против бояр-крамольников и венгерских королей.

Весть о победе русского войска под Ярославом ошеломила и венгерского короля, и немецких крестоносцев. Это было новое доказательство силы и могущества русских.

6

Русское войско возвращалось с победой домой. Теперь и отдохнуть можно. Мефодий подошел к Андрею-дворскому.

- Отпусти в родное оселище, там у меня отец старый, уж восемь десятков лет ему. Еще перед походом сказывали мне, что болен он вельми, и не был я у него давно.

На радостях Андрей не возражал:

- Хорошо бился ты. За то, что воин храбрый, дозволяю.

Тут и Теодосий подошел.

- И меня пусти с ним.

Андрей удивился:

- А ты чего?

- Пусти его. Он мне что брат родной, - попросил Мефодий за товарища.

Теодосий добавил:

- Одному ехать скучно, а вдвоем веселее. Войско и без нас дорогу в Холм найдет.

Андрей вынужден был и Теодосия отпустить.

- Хорошо. Только не засиживайтесь там.

Долог путь из Ярослава в Угровск. Бежит он лесами, вьется вдоль рек-потоков, выходит на простор полей, где трудятся смерды. Когда-то на месте этих полей были леса, но трудолюбивые смерды вырубали деревья, выкорчевывали пни. Теперь даже трудно поверить, что здесь когда-то шумел лес. А там, где поле, там и оселище поблизости ищи. Но не всегда оселище расположено у дороги, нередко оно прячется где-нибудь в широкой балке, в лесу. Сверни с дороги - и узенькая тропинка приведет тебя к смердовским хатам.

Славный месяц август! Видит смерд плоды трудов своих. Не случайно предки этому месяцу дали наименование "серпень". Пошло это от серпа, потому что в это время много работы серпу - без серпа в поле не выйдешь. Кузнецам в страдную пору тоже много хлопот: просят их, чтобы серпы ковали острые да удобные. Так уж повелось, что жатва женское дело, и серп женщинам так же необходим, как пряслице. После жатвы празднуют обжинки - благодарят землю за щедрый урожай. И не только благодарят, но и просят землю, чтоб и в будущем году была милостивой к смердам.

Всем оселищем встречали смерды свои праздники, славили солнце, дающее тепло и свет. Хорсом солнце называли. А еще поклонялись Велесу, чтобы милостивым был к скоту, чтобы плодились и овцы, и коровы, и кони. Молили Стрибога, посылающего ветер, чтоб тучи по небу гонял, - для земли дождь нужен. И трава на лугах, и злаки в поле жаждут дождевой воды...

Все обрядовые праздники проводили в лесу и в поле. Еще от предков так пошло.

Хотя попы против этого были и в церкви людей загоняли, чтобы те забыли языческие обычаи, но трудовые люди-смерды тщательно оберегали обычаи, что от родителей к детям передавались; еще оставались в памяти рассказы о давних временах, о том, как князь Владимир силой гнал киевлян в Днепр креститься. Не только в Киеве, но и везде в земле Русской уничтожили тогда старых богов языческих. Уже более двухсот лет прошло после крещения, а от старых обычаев не могли отвыкнуть смерды. Они ходили в церковь, попов слушали - а старины держались. Да и что попы сделают? Как из памяти людской выжжешь то, что крепко запомнилось, от дедов-прадедов переданное? Новые, церковные обряды смешались с обычаями старины, одни дополнялись другими и мирно уживались рядом.

...Солнце за полдень перевалило, но все еще припекает. Давно уже проехали лес. Тишина над полем, но прислушайся - и услышишь, как жизнь кипит вокруг: прыгают кузнечики-быстрокрыльцы, пташки перелетают и высвистывают свои песни, а вот заяц перебежал дорогу.

Не спеша ступают кони, мотают головами, отгоняя мух. Теодосий, разморенный зноем, дремлет в седле; следом за ним едет Мефодий. Оба наговорились уже вдоволь.

- Мефодий! - оглядывается Теодосий. - Ты только посмотри, сколько снопов! Может, обжинки в оселище справляют?

Мефодий, стегнув коня плетью, сказал:

- Да это ведь мое оселище. Приехали!

- Что же ты не сказал, что уже близко? - спросил Теодосий и поскакал вперед.

- Чтоб ты удивился, - засмеялся Мефодий, догоняя своего спутника.

Они свернули на тропку, заросшую травой, проскакали без малого полтора поприща, и перед ними вынырнуло оселище, раскинувшееся в ложбине. Разбросанные на большом расстоянии друг от друга хатки прилепились у самого леса. А что это там, на опушке?

- Глянь, Теодосий! - воскликнул Мефодий. - Собираются!

На подворье возле крайнего дома стояли три девушки и плели венки. Всадники подъехали внезапно, девушки, испугавшись, бросили венки и разбежались.

Теодосий остановил коня.

- Почто испугались? Идите сюда.

Девушки боязливо выглядывали из-за соседнего дома. А навстречу приезжим уже бежал смерд в длинной белой рубахе, подпоясанной цветистым поясом.

- Да это же Мефодий! - закричал он.

- Вот и брата Василия встретили! - обрадовался Мефодий и соскочил с коня. - Челом тебе, брат мой!

Они крепко обнялись и трижды поцеловались.

- Как отец? - спросил Мефодий.

- Поправился, - ответил Василий, - уже на ногах. Пошел на обжинки. Привязывайте коней - и тоже туда.

На поляне стояли мужчины, а дальше, под лесом, собрались женщины и девушки. От группы мужчин отделился старик и направился к прибывшим. Он присматривался к ним, прислонив ладонь ко лбу. Мефодий побежал ему навстречу.

- Мефодий! - промолвил старик, вытирая слезы. - Живой! - Он обнял сына, гладил его.

К ним, здороваясь, подходили люди.

- Вот радость! Вот радость! - твердил отец Мефодия. - И не ждали... А у нас обжинки... - Он то расспрашивал Теодосия, то снова обращался к Мефодию.

- Ну, дедуня Федор, довольно. Начнем, а потом позовем гостей в дом, - промолвил худой смерд, тоже одетый в белую рубаху; его штаны - гащи - были выкрашены соком ягод бузины в сине-черный цвет.

- Начнем! Начнем! - засуетился старик. Ему, как самому старшему в оселище, выпала честь начинать праздник обжинок.

Он повернулся лицом на восток и трижды низко поклонился, каждый раз касаясь земли правой рукой. К нему подошли три девушки; одна дала в руки сноп ржи, другая повесила через плечо перевясло, третья надела венок из ржи и проса. Взявшись за руки, девушки закружились вокруг старика, запели:

А вы жито 
Сеяли, сеяли,
А мы жито
Жали, жали.

Запев подхватили остальные женщины и девушки. Обойдя трижды вокруг старика, девушки разняли руки, отбежали, а через мгновение и остальные окружили старика широким кольцом.

А вы жито
Сеяли, сеяли,
А мы жито
Жали, жали, -

повторили они запев, кружась в хороводе. К ним присоединились мужчины.

Взошло жито
Зеленое, зеленое.
У нас сердце
Веселое, веселое.

Снегом поле
Покрыло, покрыло.
Наше жито
Согрело, согрело.

Мужчины все ближе придвигались к хороводу.

- Смотри, Мефодий, сколько девушек! Жаль, что мы с тобой уже в годах, - подмигнул Теодосий.

А девушки выступали как настоящие боярыни. Да куда там до них боярыням! Тем легко наряжаться да навешивать дорогие украшения. Пусть попробуют, как смердовские дочки, себя одеть. Ведь все знают - где девушка из оселища возьмет те украшения, колты драгоценные? А посмотри, внимательно приглядись, какие красавицы дочки у смердов, как сшили они свои одежды! Пусть позавидуют им боярыни!

Как старались девушки! И все это они делали своими руками. На каждой - длинная сорочка-платье с широкими полами. Из белейшего полотна сшиты эти сорочки! С каким тщанием у речки выбеливали они полотно! Сколько раз в воду опускали и расстилали на траве зеленой, чтобы своими лучами солнце его белило! Великий Хорс-солнце ясное белило это полотно и сушило, невидимыми пальцами золотистыми вытягивало из него воду.

Зимой девушки брали льняные кудельки и осторожно пряли тонкие нитки, чтобы можно было выткать полотно для праздничной сорочки. Глянь теперь на эти ослепительно белые одежды - и снег не бывает белее! А какими цветами-узорами рукава вышиты! Красные маки горят, листьями зелеными оторочены. Подол каждой сорочки украшен оборками разноцветными. Где девушки брали эти краски, чтобы нитки для вышивания покрасить! Старые бабушки и матери учат их, какие цветы и коренья в лесу собирать и как их варить! И уж как сварят нитки в этих настоях, трижды перекипевших, то глазам радостно взглянуть - и красные, как солнце на закате, и синие, как небо утреннее, и лазоревые, как облако предвечернее.

Поясами тоненькие сорочки перехвачены, на головах кокошники. Ну, чем не боярыня! Ведь не на один же день кокошник. Еще от матери достался. А может быть, еще бабушка в нем девичество справляла. Сколько прикрас на нем! У купцов прикрасы эти приобретены, привезли их из Киева или Галича, а может, и из Новгорода далекого! Маленькие бусинки стеклянные, причудливо нанизанные на нити, пластинки медные, словно золотом призолоченные. Все это нужно пришить к кокошнику, приладить умело, чтобы сиял он, как радуга!

А на шее монисто! Его тоже купцы из Киева привезли. Мудрые ковачи стекла искусно мониста делают. Вот красная бусинка - словно капля крови упала. А вот голубая - эта уже на полевой цветок похожа. Эта желтая-желтая, будто кусочек золота. А эта синяя бусинка как вода речная. И какие же разные-разные эти бусинки - и круглые, и продолговатые, и тоненькие, словно соломинки.

Гляньте на серьги-колты - это краса каждой девушки. Не такие они дорогие, эти серьги, как у боярынь да княжон. Но все же и тут ковачи помудрствовали и для простых девушек от всего сердца серьги отковали. Нет на них золота и каменьев драгоценных, но и эти серьги сверкают, как роса на солнце.

Загляделся Теодосий на дивное зрелище. Плывут девушки по кругу, то вдруг, как волна, к деду Федору приникнут, то снова, не разрывая рук, в кругу колышутся.

А весна-красна
Жито подняла, подняла,
Колоситься оно
Начало, начало, -

выводит русокосая девушка. Вот она вышла из круга и с венком в руках подошла к старику, склонилась в земном поклоне, и еще громче зазвенел ее чистый голос. Кланяясь, она обвела всех пристальным взором, и Теодосий увидел ее большие синие очи. Она старалась сохранить торжественную строгость, стиснула розово-красные уста, но глаза ласково улыбались, словно увидела она желанного, и продолжала свою песню:

Ой, ладо, мой ладо,
Приди, приди,
Выручи жито из беды,
Из беды!

Она подалась вперед и встряхнула головой - тихо отозвалось нежным звоном монисто. Сразу же гойкнули парни и выскочили из толпы. Они нарушили девичий круг, схватили девушек за руки, и снова, только в обратную сторону, пошел хоровод. Русокосой девушки уже не было в кругу. Вокруг старика бегал парень, искал ее. Он припадал к земле, хватал себя за голову, тоскующими глазами взывал к любимой. А хоровод продолжал слова запева:

Выручи жито из беды,
Из беды!

Но вот снова запела девушка, и хоровод умолк.

Ох, Стрибоже!
Проси, просим,
 Принести дождя,
 Принести дождя!

Она бежала вокруг хоровода, теперь ее увидел парень. Он пытался разорвать цепь, но девушки крепко держали парней за руки и не пускали его. Тогда он пошел на хитрость - хотел проскользнуть под руками, но все молниеносно наклонялись и снова отталкивали его в середину круга, к старику.

А девушка в плавном танце неслась по лесной поляне и все дальше уходила от хоровода. Вдруг она остановилась. Замер и хоровод - умолкла песня. Девушка, словно пташка, рванулась к хороводу, вскочила в середину, схватила парня за руку и запела:

А мы в поле
Выйдем, выйдем,
А мы жито
Выжнем, выжнем.

Она вытащила из-за пояса серп и, наклонившись к земле, сделала вид, что жнет. Все девушки тоже начали "жать". Парни, покачиваясь, пели. Но вот девушки, спрятав серпы за пояс, стали "вязать снопы" - подпоясывали парней тоненькими перевяслами. Разделившись по трое, девушки закружились вокруг "снопов":

А мы жито  
Выжали, выжали, -

и, пропев хором:

Слава Хорсу светлому, 
Слава богу доброму! -

окружили деда Федора. Каждая поклонилась, выдернула из снопа по стебельку. Старик, кланяясь девушкам, все ближе подходил к парням. Тронув первого за плечо, он воскликнул:

И нам всем слава!

- Сла-а-а-а-а-ва-а! - подхватили все.

Старик, подняв над собой сноп, подошел к женщинам, поклонился им и степенно зашагал к смердам.

Откуда-то появилась музыка. Играли на гуслях, на рожках, били в бубны. Молодежь снова закружилась в хороводе.

Пожилые мужчины и женщины пошли в оселище. Солнце опускалось за лес, наступал вечер.

- Ну что, Теодосий, как тебе нравится? - спросил Василий.

- Славно. Вспомнил молодость. Так же вот ходил в хороводе с девушками...

На подворье их встретила жена Василия. Она раньше вернулась с обжинок. Застенчиво улыбаясь, пригласила гостей в хату.

Убогая усадьба у смерда. Кинул оком вокруг Теодосий и увидел: стоит хата деревянная, тут же, под одной крышей, клеть-сарай для скотины. Скотины той у Василия - один конь. Да еще против хаты навес, там рало лежит, и воз туда от непогоды закатывают. В стороне от навеса погреб-землянка, соломой укрытая.

Бедно живет Василь, как и все трудари-смерды. Но руку заботливых хозяев видно везде. Во дворе трава выстругана, заметено. И в хате чистенько прибрано, свежей травой земляной пол посыпан. Под стеной лавка широкая, стол в правом углу, от печи к стене помост из досок.

Темно в хате - вечер на дворе. Жена засуетилась, достала из-под печи тоненькие лучины сосновые, к соседям побежала за огнем, зажгла у них лучину.

- Беда с этим огнем, - сокрушался Василь. - Как погаснет, нужно выкресать из кремня и раздувать. А если у соседа огнище горит, то быстрее занять готовый огонь, нежели кресать.

Оправдывался хозяин, что нечем угощать гостей. Жена вытащила из печи жидкий суп да немного мяса поджаренного.

- Дика с соседом вдвоем убили в лесу, - сказал Василь, - но уже кончается мясо. Нужно снова идти на охоту. А времени нет, не пускает тиун, нужно рожь с княжьего поля свозить.

Спать пошли на чердак в клети. Там на сене примостились Теодосий и Мефодий и около них дед Федор. Он долго расспрашивал Мефодия о его житье-бытье, а потом поведал о своем. Уже давно уснул Теодосий, а дед Федор все беседовал с сыном. Слушал внимательно Мефодий, как шепотом рассказывал отец:

- Еще у нас, в княжьем оселище, лучше, нежели у боярина. Хоть и тянет тиун все в княжеские клети, но живем как-то. А вот в боярских оселищах люди плачут - и себе боярин дань тянет, и для князя нужно. Да и отдаст ли он все князю, что взял у людей? А все говорит, что в княжеские клети нужно. Тяжело нам жить, сынок.

- Тяжко, - вздохнул Мефодий. - Сам вижу. И мне не краше, не боярин же я. Все оселище мое - кафтан да постолы рваные.

- Знаю, сынок, но ничего не сделаешь. Рад я, мой Мефодюшка, что ты заехал. Ведь уже не увидимся, мне уже дорожка на погост стелется.

7

Как только приехали в Холм, Лев отправился к зодчему Авдею. Старый умелец сидел с женой за столом. Войдя в комнату, Лев снял шлем. Авдей встал, толкнул жену, шепнув ей:

- Княжич пришел. - И зашагал навстречу, кланяясь: - Прошу к столу, княже, окажи честь, не отказывайся!

Старуха принесла кубок, предназначенный для знатных гостей. Этот кубок сделали ученики Авдея. Он сам присматривал за молодыми ковачами, чтобы тщательно выковывали с украшениями разными. Появился жбан с медом - старуха принесла его из погреба. Авдей похвалился перед княжичем, что сам этот мед готовил.

- Старый мед. Еще как Холм начали строить, залил в бочку и только недавно открыл.

Авдей суетился, недоумевая, зачем пожаловал к нему княжич.

Лев выпил кубок меду, поблагодарил хозяев и, пристально глядя на хозяина, сказал:

- По вельми важному делу пришел я к тебе, Авдей. Отец мой, князь Данило, повелел новый город воздвигнуть.

Авдей обрадовался. Любил он свое дело. Кому неведомо, что во всей земле Галицкой и Волынской нет другого такого зодчего! Это он дивные терема княжьи, церкви и монастыри воздвигал. Князь Даниил почитал Авдея за его трудолюбие и умельство.

- А в каком месте, княже?

- На горе, у Звенигородской дороги, по которой из Звенигорода на Володимир ехать.

- Когда же начинать, княже, и как будет назван сей новый город?

Лев ответил тихо:

- Сей город будет называться Львов. И место красное князь Данило выбрал для него, и дорога через него пройдет из Холма на Галич, а на восток - прямая дорога в Киев.

- Пойду, пойду, княже, с тобой! Еще один город помогу воздвигнуть.

Жена Авдея приуныла, качала головой: непоседлив Авдей - все ездит из города в город...

Лев встал из-за стола, еще раз поблагодарил хозяев и, направляясь к порогу, сказал напоследок:

- Завтра мы и отправимся туда. Есть согласие?

- А как же! Хоть сегодня готов! - воскликнул Авдей.

...Утром Даниил провожал старшего сына. Вместе со Львом ехали Семен Олуевич и зодчий Авдей.

- Начинай строить, сын, людей скликай, - сказал многозначительно Даниил. - Я отсюда подмогу посылать буду и сам наведаюсь не раз... Новые крепости вельми нужны земле Русской... Короля угорского мы прогнали, отбили охоту к нам ходить... Но еще много врагов есть там. - Данило показал рукой на восток. - Татары загребущие... Лезут к нам. И нельзя нам никак сидеть сложа руки. Города новые сооружать надобно. Города - это оружие, это щит наш.

Лев попрощался с отцом и пришпорил коня. Отцово поручение было для него большой радостью. Он не мог спокойно сидеть на одном месте, любил места новые, стремился что-то делать.

Отец нашел для него дело по душе. Вырастет на горе новый город!

предыдущая главасодержаниеследующая глава





Пользовательский поиск




© Ist-Obr.ru 2001-2018
При копировании материалов проекта обязательно ставить активную ссылку на страницу источник:
http://ist-obr.ru/ "Исторические образы в художественной литературе"


Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь