Глава 9

Начальник Кубанского окружного отдела ГПУ Николай Федорович Еремин на службе появлялся, по обыкновению, рано. Дом, в котором размещался отдел, окнами выходил на площадь. Плохая погода нисколько не влияла на бодрое состояние чекиста. Правда, иногда пошаливало сердце, он чувствовал тупую боль в левом боку. Врачи настаивали на отдыхе. А когда думать об отдыхе? Обстановка на Кубани становилась все тревожнее.

Еремин и его помощник Петр Иосифович Сологуб были добрыми товарищами. Их связывала искренняя дружба, возникшая за годы совместной работы. До революции Еремин прошел застенки царской тюрьмы, а Сологуб работал подручным слесаря цементного завода "Титан" под Новороссийском. В гражданскую войну он служил старшим команды конных разведчиков партизанского отряда.

В кабинете Еремина резко зазвонил телефон.

- Здравствуйте, Николай Федорович. Докладывает Сологуб. Разрешите зайти к вам. Есть интересные сведения.

Когда Сологуб появился в кабинете Еремина, тот взял у него папку и начал читать. Это были показания Иванцова.

Через час Иванцов уже сидел против Еремина и Сологуба, рассказывая о своих встречах с Геруа в Бухаресте. Он последовательно сообщил чекистам содержание всех своих бесед с Геруа и о заброске в СССР группы из семи человек.

По просьбе Еремина из Ростова в Краснодар приехал заместитель начальника контрразведывательного отдела полномочного представительства ОГПУ по Северо-Кавказскому краю Михаил Сергеевич Алехин. Он принял участие в беседах с Иванцовым.

Прозвучал третий звонок, и Алехин поспешил к своему вагону: после выполнения задания он возвращался в Ростов.

Поезд медленно набирал скорость. В вагоне было душно. Рыжий веснушчатый старик шепотом предлагал по недорогой цене самогон. Дородная, краснощекая спекулянтка жаловалась соседке на своего мужа, который вернулся из Красной Армии, работает в станичном Совете и запрещает ей ездить по базарам. Алехин, подвинувшись к окну, просматривал зарубежные газеты, которые ему передал накануне отъезда Еремин.

Фашизм поднимал голову. Правительство Муссолини, пришедшее к власти в октябре 1922 года, ликвидировало остатки демократических свобод в Италии, издало законы о запрещении забастовок и об упразднении выборных органов местного управления.

Буржуазная печать сообщала: "Рим древний и Рим современный создаются сегодня по воле дуче во всем величии, равного которому нет в мире".

В газетах публиковались речи Муссолини, его многочисленные фотографии. Вот дуче с голубой лентой через правое плечо в Неаполе на том самом месте, откуда он в 1922 году начал фашистский "марш на Рим", дуче произносит речь с балкона палаццо Венеция, дуче сидит на коне, наблюдая за маневрами армии. Дуче, дуче, дуче...

Алехин отложил газеты. Под монотонный стук колес он вспомнил первые дни своей работы в Чека. Отвели ему небольшую комнату, где стоял железный шкаф, наполненный делами. Начальник посоветовал сначала прочитать содержимое папок, в которых хранились дела.

Алехин не имел тогда никакого представления о методах работы иностранных агентов, но то, что прочел в папках, потрясло его. Позднее ему стало ясно, чтобы разоблачить опытного врага, требуется тонкая, кропотливая работа, а иногда и самопожертвование.

По вагону с фонарями ходили сотрудники транспортного отдела ГПУ и проверяли документы. Прочитав удостоверение Алехина, они предложили ему свое служебное купе.

Утром поезд прибыл в Ростов. Алехин взял свой небольшой вещевой мешок и вышел на перрон...

Начальник контрразведывательного отдела Владимир Михайлович Курский ждал возвращения Алехина.

Из вчерашнего краткого доклада Еремина по прямому проводу он в общих чертах уже знал о важных сведениях, сообщенных Иванцовым краснодарским чекистам.

Проснулся он рано, надел серо-зеленый китель-френч, на котором отсвечивал орден Красного Знамени, полученный за захват эмиссаров Улагая.

Зазвонил телефон.

- Извините, Владимир Михайлович, - услышал он в телефонной трубке голос Алехина, - что беспокою вас рано утром. Только что приехал из Краснодара.

- Жду, - сказал Курский.

Через полчаса Алехин пришел в полномочное представительство ОГПУ.

Курский был у себя. Он пригласил Алехина сесть и тут же спросил:

- Иванцов откровенен?

- Да, он говорит правду. Произвел хорошее впечатление. Похоже на то, что согласился с предложением Геруа, лишь бы попасть на Родину. Ничего он не делал для выполнения полученного задания, да и не собирался делать. Привлекать его к ответственности не за что, если не считать перехода границы. Но я думаю сейчас не об этом. Есть еще одно обстоятельство: он недавно женился. Родственники влияют на него по-доброму.

- Вы думаете, его можно привлечь к нашей работе?

- Так думаю не только я. С Ереминым и Сологубом мы все взвесили еще в Краснодаре и решили внести такое предложение, сначала на ваше решение, а если вы поддержите - в ОГПУ.

- Этот вопрос, Михаил Сергеевич, очень сложный, требует детальной подработки, всесторонней оценки и обоснования. Согласитесь, дело крайне рискованное. Прошу вас потом изложить свои соображения в рапорте, а сейчас, - Курский взглянул на часы, - пойдемте на оперативное совещание. Сюда прибыли руководители всех местных чекистских органов края.

На оперативном совещании, которое вел Курский, говорили о том, что ОГПУ ставит большие и сложные задачи: не только полностью покончить с политическим бандитизмом на юге страны, но и выяснить планы Высшего монархического совета и подчиненного ему РОВС, определить своих людей в отделы, созданные Кутеповым в странах Восточной Европы, и в первую очередь в бухарестский отдел, возглавляемый Геруа. В связи с этим требуется нацеливать сотрудников на получение ценной оперативной информации.

Алехин на следующий день снова обратился к Курскому с предложением об использовании Иванцова в борьбе против бухарестского отдела РОВС.

В Краснодаре Алехин много раз встречался с Иванцовым, сведения которого совпали с имевшимися у чекистов оперативными материалами относительно антисоветской работы Геруа.

Алехин доложил Курскому общий замысел операции, который детально обсуждался еще в Краснодаре с

Ереминым и Сологубом. Мало сказать, обсуждался: этот замысел возник почти одновременно у этих сотрудников, все они были его авторами.

Выслушав Алехина, Курский сказал:

- Михаил Сергеевич, вы в чем-то убедили меня, и я не против. Геруа заслуживает того, чтобы им заняться вплотную. Вот только с Иванцовым следует повременить, надо еще ближе присмотреться к нему. В таком важном мероприятии нам ошибаться нельзя.

В эти дни у Курского дел было невпроворот. Заканчивалось одно дело, начиналось другое. Такова была обычная жизнь руководителя контрразведывательной работы полпредства ОГПУ по Северо-Кавказскому краю. Ежедневно ему докладывали о самых сложных делах, по которым велась оперативная работа и следствие.

Из сообщения Иванцова стал известен и главарь "Крымского штаба крестьянских объединений" - Уренюк-Крук. Оказалось, что Уренюк, кроме этого "штаба", сколотил еще "Одесский филиал всероссийского крестьянского союза" и "Волынский филиал". Его сообщниками были созданы контрреволюционные группы в некоторых военных гарнизонах Минской, Подольской и Одесской губерний, а также на артиллерийских складах города Одессы.

Уренюк на некоторое время тайно выезжал за границу на встречу с Геруа и появился вновь, недалеко от города Сороки, переправившись через Днестр с несколькими членами РОВС. Поскольку чекистам через своих разведчиков стало известно об этом, до Одессы "компания" ехала под наблюдением. В доме одного из своих сообщников Уренюк и его группа были схвачены.

Началась напряженная и изматывающая работа: допросы, очные ставки, изобличение. Крымские чекисты вскрыли новые данные о деятельности и связях "Крымского штаба", новые явки, пароли. Клубок постепенно разматывался - нити вели к генералу Геруа.

В Симферополь выехал Еремин.

- Как держится Уренюк? - спросил он следователя.

- Наглец этот Уренюк, - ответил тот. - Он и не допускает мысли, что нам известно о его связях с Геруа. На допросах то молчит, то каламбурит. Даже отрицает, что был за границей.

- Старый прием. А что он говорит по поводу "штаба"?

- Пытается обелить себя. Он-де подпал под влияние. Это Уренюк-то, называя себя атаманом, подпал под влияние?

- Поможем ему рассеять эти иллюзии. И хорошо бы выяснить, где находятся в настоящее время его ближайшие единомышленники. Хотя маловероятно, что он расскажет.

Еремин попросил следователя вызвать Уренюка на допрос. Тот, войдя в кабинет, прежде чем сесть на стул, бесцеремонно посмотрел на Еремина.

- Ну что же, продолжим допрос, - сказал следователь. - Назовите ваших ближайших помощников по организации. Кто они и где находятся?

- По какой организации?

- Вы об этом знаете лучше нас. Просим рассказывать все по порядку.

- Не знаю я никакой организации.

- Вам напомнить ее название?

Уренюк не знал, что все бумаги, приказы и другие документы "Крымского штаба крестьянских объединений" захвачены чекистами. Атаман думал, будто задержан случайно или кто-то его опознал как служившего у белых.

- Что хотите делайте, но ничего конкретного я не скажу.

- Значит, ни о себе, ни о ком ничего не знаете? Что ж, тогда начнем конкретный и главный наш разговор, - вступил в допрос Еремин. - Вы арестованы как создатель и руководитель так называемого "Крымского штаба крестьянских объединений".

- О чем вы говорите?.. О боже мой, - всплеснул он руками.

- Кто подписывал этот документ?

Уренюк посмотрел на приказ, когда-то подписанный им, с приложением печати "Атаман Крук". Ко всему он был готов, но только не к этому. Еремин достал другие документы, касающиеся "штаба".

- Это ваша работа?

Разные чувства отразились на лице Уренюка. Сначала удивление, потом тревога и растерянность. Он заерзал на стуле.

- Спокойнее, спокойнее, Уренюк. Не надо терять время. Вы что-нибудь слышали о графической экспертизе?

Так вот, тут много и ваших подписей, и ваших приписок. Стоит ли продолжать запираться?.. Уренюк тяжело вздохнул:

- Ваша взяла... пишите. С чего начинать?

- Начнем с того, как вы служили в контрразведке у белых, а потом, как вас завербовали в Бухаресте. Затем вы должны рассказать, как вас заслали в нашу страну и как вы создали "штаб".

Уренюк сник. С опущенной головой он рассказывал о своей полной жестокостей жизни.

- Что-то долго, Николай Федорович, возились там с Уренюком. Стоило ли? Ведь это враг до мозга костей, - сказал Алехин вернувшемуся из Крыма Еремину.

- Враг-то он враг, это уж точно, - стал рассказывать Еремин. - Садист и изверг. На одном из последних допросов, когда все вскрылось, он говорит: "Сейчас даже не могу припомнить, сколько я вашей братии перевешал". Следователь говорил, мне, что у него не раз было желание пристрелить Уренюка, как бешеную собаку.

- Это самосуд, за такие дела по головке не погладят, - Алехин говорил и по привычке ходил по комнате.

- Но ведь иной раз трудно сохранить хладнокровие.

- Надеюсь, следователь сдержался?

- Да, и не напрасно. К концу следствия атаман все же выдал некоторых сообщников.

- А Иванцова?

- Нет, о нем умолчал. Он в Майкопе видел Иванцова тяжело больным... То, что Уренюк все скрыл об Иванцове, совпадает с нашим планом.

- Какие документы захвачены?

- Вот, полюбуйтесь. Приказ номер сорок три атамана Крука, то бишь Уренюка, под грифом "секретно".

Алехин стал читать переданный ему Ереминым документ.

Штабу Крыма. Руководящий центр приказал выяснить: обстановку событий в России; действительно ли начались бунты в Красной Армии и кто стоит во главе их; правда ли, что началось планомерное наступление дивизиями и группами красных частей на Харьков и Москву; возможно ли войти в связь с комсоставом в Крыму и начать активную борьбу; достать секретные приказы в связи с этими событиями; что известно о Фрунзе (в Харькове); что сделано согласно моему заданию по организации (районной) Старо-Крымской и Джанкойской, а также что сделано по организации татар, колонистов, болгар; что сделано начальником террористической сети по налаживанию беспощадного террора... Работа руководителей Крыма и Крыморгцентра оценена нашими верхами. Жду немедленного приезда, докладов и сведений.

Атаман Крук.

- Лихо работал, этот атаман, - произнес Еремин. - А вот обратите внимание на печать. Ее текст: "Крымский организационный штаб крестьянских объединений атамана Крука". В центре печати - крест, ветвь, сноп, три буквы ВКС (Всероссийский крестьянский союз).

- Дело "Крымского штаба", - Алехин приблизился к Еремину, - подтверждает правильность слов Феликса Эдмундовича: наша мирная работа, наш рост не должны затемнять совершенно ясного сознания, враги живы, они действуют.

Поздним вечером в кабинете Курского находились Алехин и Еремин. Последний только что прибыл из Краснодара с дополнительными сообщениями Иванцова и другими оперативными материалами об активизации антисоветской работы румынского отдела РОВС, возглавляемого Геруа.

Ознакомившись со всеми материалами, Курский предложил обсудить меры не только противодействия тайным наскокам врага, но и перехвата каналов, по которым РОВС готовится засылать свою агентуру в Союз.

- Разоблачение пресловутого "Крымского штаба" Уренюка, - начал говорить Курский, - засылка на Кубань Иванцова с этой же целью убеждают нас в том, что враги переходят к более решительным действиям. Если раньше наиболее активно действовал их константинопольский центр, то теперь, после разгрома банд генерала Улагая и после Армавирского процесса над его эмиссарами, они активизируют враждебную работу из Румынии...

Курскому нездоровилось, говорить было трудно. Он встал из-за стола, прошелся по кабинету, медленно повернулся к сидящим за столом чекистам и продолжил:

- Генерал Геруа наш враг, опытный и опасный... Последние данные говорят о том, что, видимо, на него сейчас делают основную ставку Романов и Кутепов.

Курский вынул носовой платок, надрывно кашлянул и продолжал:

- Мне говорили некоторые товарищи: а не лучше ли ограничить борьбу с врагами, находящимися за границей, тем, чтобы ловить всех проникающих сюда. Но это пассивная, оборонительная позиция. В этом случае мы будем действовать почти вслепую. Конечно, какая-то часть врагов будет переловлена, но это не решит проблемы. Не случайно Феликс Эдмундович в своем указании предложил нам изучить возможности проведения операции против отдела РОВС в Румынии.

- Хорошо бы это начать раньше, - вставил Алехин.

- Раньше мы не могли. Не имели подходящего человека. Теперь есть возможность подготовить и послать разведчика. Какую схему операции предлагаете? - обратился он к присутствующим.

Поднялся Еремин, коренастый, с густыми, волнистыми, пшеничного цвета волосами. Он одернул фланелевую гимнастерку с воротником, обхватившим его могучую шею.

- Схема, на мой взгляд, должна быть предельно простой, - Еремин говорил медленно, с расстановкой. - Геруа должен поверить в существование на Северном Кавказе обширной контрреволюционной организации...

- Вы предлагаете создать действующую организацию? - прервал его Алехин.

- Нет, организация действовать не будет. Она лишь легенда, мираж для всех, кроме врагов, и в первую очередь для Геруа, - ответил Еремин.

- Дополняя Николая Федоровича, - сказал Курский, - мне хотелось обратить ваше внимание на то, что, создавая видимость существования организации, мы не имеем права провоцировать врагов на преступление. Нам нужна эта мифическая организация, чтобы разгадать и упредить вражеские усилия. Продолжайте, товарищ Еремин.

- Конкретная наша цель - выяснить замыслы врагов, их тактику, возможности, кадры и каналы связей с буржуазными разведками. Поверив в организацию, враги будут направлять своих лазутчиков по известному нам пути.

- Но они будут и проверять организацию, - вставил Курский.

- Безусловно! - согласился Алехин. - Нам надо работать безошибочно, подкрепляя веру врагов в существование организации реальными данными, почерпнутыми из опыта разоблаченных контрреволюционных организаций.

- Где намечаете легеидировать штаб организации? - спросил Курский.

- Полагаю, что лучше подходит Краснодар, - ответил Еремин.

- А может, Ростов? - заметил Курский.

- Мне думается, - вступил в разговор Алехин, - Краснодар предпочтительнее. Он ближе к границе, есть лесогорье и так называемые "лесные отряды" организации. Кроме того, Геруа направил именно на Кубань своего человека для создания подпольного центра. Это тоже не следует забывать.

- Если никто не будет настаивать на Ростове, решим на том, что главный штаб организации определяется в Краснодаре. Возражений нет?

Все согласились с мнением Курского и перешли к обсуждению кандидатуры человека, который должен сыграть одну из главных ролей в задуманной операции...

К концу совещания Еремин спросил Курского:

- Когда будем говорить с Иванцовым?

- А где он остановился?

- Помогли ему устроиться в гостиницу.

- Номер одноместный?

- Да.

- Условия для разговора есть?

- Мы это предусмотрели.

- Тогда предупредите Иванцова, что завтра вечером побываем у него. Там обо всем и договоримся.