Библиотека
Ссылки
О сайте






предыдущая главасодержаниеследующая глава

Глава 10

В гостиничном номере за маленьким столом сидели Курский, Еремин и Иванцов.

- Как чувствуете себя, Виктор Федорович? - спросил, Иванцова Курский после взаимных приветствий и знакомства.

- Хорошо... Считаю, черная полоса моей жизни позади.

- Мы такого же мнения. Но трудностей и сложностей будет немало. Вы к ним готовы?

- Я готов ко всему, лишь бы мне верили, - ответил Иванцов, пригладив свои усики.

- Как ваша жена? - поинтересовался Еремин.

- Вероника человек надежный.

- Хорошо. Как вы смотрите, если примете непосредственное участие в мероприятиях против Геруа?

- Что же мне смотреть? С Михаилом Сергеевичем Алехиным в общих чертах мы уже говорили об этом, - сказал Иванцов. - Отказываться я не хочу, хотя знаю, что это меняет мои жизненные планы. Мне понятно, что это не ваша прихоть, а вынужденная необходимость...

- Необходимость суровая и безжалостная, - вступил в разговор Курский.

- У меня, конечно, есть и сомнения, - произнес Иванцов, - справлюсь ли я с задачей, которую мне ставите?

- Прямо скажем, - Курский придвинулся к Иванцову, - вначале игра будет не совсем равной. Геруа - человек осторожный, с большим опытом конспирации. Он несколько лет занимается вербовкой и заброской агентуры в Союз. Есть данные о его контактах с буржуазными разведками, они тоже оказывают на него влияние. Мы уверены: он вам сразу может и не поверить, будет многократно проверять. Трудностей у вас будет немало, и мы их не скрываем. Считать врага глупым - это заранее обрекать себя на проигрыш.

- Понимаю, - так же тихо произнес Иванцов. - Вы говорили, что Уренюк со своими сообщниками арестован. На следствии и суде он показал обо мне?

- Вас он не назвал,- сказал Курский, - и о своей поездке в Майкоп скрыл. Мы примем ряд мер, чтобы Геруа был уверен, что арест "штаба" Уренюка не повредил вам.

Еремин сказал задумчиво:

- Виктор Федорович, все обстоятельства ваших отношений с Уренюком мы детально продумаем, так как знаем, что захват Уренюка будет предметом обсуждения на первой же вашей встрече с Геруа.

На следующий день Курский выехал в Москву для согласования плана операции. Его встречи с Артузовым и Менжинским, детальное обсуждение плана операции завершились утверждением предложенных полпредством ОГПУ по Северо-Кавказскому краю мероприятий против Российского общевоинского союза.

* * *

Чекисты приступили к подбору других участников операции. Они решили побеседовать с Манюковым, который был приглашен в отдел к Еремину.

Дежурный бюро пропусков молча через окошко взял его документы. Пока Манюков ждал вызова, многое передумал. Вначале преобладало любопытство - зачем понадобился, неужели вспомнили плен? Но ведь прошло столько лет! Однако по мере того как большой маятник старинных часов, висевших на стене в приемной, медленно отбивал секунды, любопытство уступило место недоумению, потом тревоге. Время было чрезвычайно суровое. Жизнь его в общем-то прошла открыто. Родился он в крестьянской семье, занимался сельским хозяйством. В четырнадцатом году был призван на фронт. Первого октября семнадцатого года попал в плен. В девятнадцатом возвратился из плена. После занятия красными частями Крыма поступил в Бахчисарае в милицию, где служил до декабря 1922 года. Ни в каких тайных организациях не участвовал. Единственный повод - это, возможно, кратковременное знакомство с Уренюком, который не так давно появлялся в Майкопе, да еще Иванцов...

- Гражданин Манюков?

Он был так погружен в свои мысли, что сразу не услышал слов дежурного.

- Николая Георгиевича Манюкова здесь нет? - уже громко произнес дежурный.

- Простите, вы... меня? Прошу извинить... я задумался.

- Пройдемте со мной к начальнику.

Они поднялись на второй этаж, прошли по длинному коридору, вошли в небольшой кабинет. За письменным столом сидел широкоплечий человек. Дежурный доложил и удалился. Еремин и Манюков остались одни.

- Вы догадываетесь, Николай Георгиевич, - первым заговорил Еремин, - зачем мы вас пригласили сюда?

- Нет.

- А мы дали вам время подумать, когда вы находились в приемной.

- Там я думал, конечно. Предполагал... Вспомнил Лубны.

- Почему именно Лубны?

- Туда я попал после плена. Уже началась гражданская.

- Так что же в Лубнах случилось такого, что вы сейчас можете упрекнуть себя?

- Состоялось у меня знакомство с одним человеком...

- Нам известно об этом,- сказал Еремин.

- Что ж... у вас такая профессия, вы должны знать все, - сказал Манюков.

- Вы не раскаиваетесь в своей откровенности?

- Нет, не раскаиваюсь. Наоборот, я не должен был ждать вызова, а прийти к вам сам.

- Итак, расскажите все, что вы знаете о человеке, с которым познакомились в Лубнах.

- Владимир Онуфриевич Уренюк служил там в белой контрразведке. Познакомился с ним у Виктора Васильевича Чегринова - моего брата. Уренюк хотел втянуть меня и Чегринова в свои темные дела, но мы отказались. Потом я виделся с Уренюком в Крыму перед его бегством за границу. А зимой двадцать третьего я узнал, что он с группой людей тайно прибыл из-за границы. Особенно был удивлен, когда увидел Уренюка в Майкопе. Подумал, видно, он не опасен, если свободно разъезжает по стране.

- Зачем он приезжал в Майкоп?

- У него какое-то дело было к Иванцову Виктору Федоровичу. Они вместе прибыли из Румынии. По отрывочным разговорам с Иванцовым, а мы с ним теперь родственники, я понял, что Уренюк пытался его тоже втянуть в какую-то авантюру.

- И вы об этом никому не сообщили?

- Я хотел зайти в ГПУ, но Иванцов был болен, думал, начнут его таскать на допросы. Боялся, что умрет. А вскоре Уренюк исчез. И как-то все отошло на другой план.

- Как вы относитесь к тому, чтобы работать у нас? Манюков не ожидал этого.

- Не знаю, право... Я, конечно, несколько лет работал в милиции, приходилось участвовать в операциях вместе с чекистами. Мое отношение зависит от того, смогу ли я быть полезным вам?

- Вы хотели бы знать характер работы? Мы думаем, что вы сможете участвовать в разоблачении врагов.

- Потребуются навыки, а их у меня нет.

- У вас они отчасти имеются. Выдержка, трезвость ума. Знание языков тоже не последнее дело. А со здоровьем сейчас как? Вы во время службы были ранены?

- Брали мы в Крыму главаря одной банды. Пришлось поваляться в больнице, а потом сменить службу. Но сейчас чувствую себя неплохо. Если все зависит от моего согласия, то говорю утвердительно.

- Ну, вот и решили. Только о нашей договоренности никто не должен знать.

- И домашние тоже? - спросил Манюков.

- И семья ничего не должна знать. Потом решим. А пока никому не говорите о нашей беседе.

* * *

Петр Иосифович Сологуб нередко выступал в рабочих коллективах с докладами и беседами, в которых разъяснял трудящимся задачи усиления бдительности. Выступления перед народом Сологуб считал важным партийным поручением.

В гражданскую войну он был в партизанском отряде. Однажды комиссар вызвал его к себе.

- Слушай, Петр, до войны ты был рабочим, ныне хорошо воюешь, пора вступать в партию. Мы с командиром поручимся за тебя. Если согласен, пиши заявление.

"Я, Петр Сологуб, зафронтовой партизанский разведчик, - написал он в заявлении, - желая отдать свои силы, а если потребуется, и кровь свою за полную и окончательную победу мировой революции, прошу принять меня в ряды РКП (б)".

Когда разгромили белых, Сологуб из Девятой Кубанской армии, куда он перешел из партизанского отряда, был направлен в Кубано-Черноморскую Чека.

Так началась у Петра Иосифовича работа в органах госбезопасности. Днем и ночью приходилось ему ходить на задания, дважды он был тяжело ранен, и не случайно после возвращения Курского из Москвы именно Сологубу поручили окончательную отработку схемы легендируемой "организации". Петр Иосифович работал ежедневно по шестнадцать часов. В его комнату были стащены груды дел на ликвидированные в крае контрреволюционные группы.

Схема "организации" начала наполняться определенным содержанием, в нее "включались" люди, тайные подразделения, "лесные отряды", которые при встречах за рубежом Иванцова с Геруа будут представляться реальной силой, подтверждая придуманную чекистами легенду.

Сологуб посмотрел материалы на подпольные организации и группы, которые были выявлены и находились под контролем.

Участники этих вражеских формирований и не ведали о том, что они будут фигурировать в будущих переговорах наших разведчиков с руководителями РОВС и представителями иностранных разведывательных служб.

Когда вчерне схема "организации" была намечена, ее рассмотрели Алехин и Еремин, а чуть позднее и Иванцов. Прошло больше месяца, прежде чем отработка схемы была разобрана с Курским и начальником секретно-оперативной части Кубанского окружного отдела ОГПУ Иваном Петровичем Попашенко.

* * *

"Вот уж действительно, - подумал Иванцов, - нужно испытать горечь беды, чтобы почувствовать сладость жизни". Вернувшись из Ростова в Майкоп, он шел к своему дому уверенный, что там его ждет Вероника.

День был ясный, солнечный. Иванцов чувствовал себя легко: исчезла в душе пугающая тень, которая долгое время заслоняла его жизнь.

Дверь открыла Вероника. Она сразу заметила его сияющий вид, его необычную, чуть застенчивую улыбку, которая выражала что-то особенное.

Потом Виктор и Вероника сидели около единственного окна, из которого лился нежный, мягкий свет. Вероника отодвинула занавеску. На ветках каштанов, как на раскрытых ладонях, лежали хлопья снега.

Они наскоро попили чаю и вышли на улицу. Захотелось взглянуть на реку. По склону холма поднялись к мосту, внизу бурлила вода, вверху - нежно-голубое небо, наполненное прозрачным чистым воздухом...

Вероника исподволь присматривалась теперь к Виктору, так как чувствовала в нем какие-то перемены. Это ее настораживало и пугало. Что-то непонятное стало входить в их жизнь. Как и всякая молодая женщина, она подумала, не завелась ли у нее соперница. Часто Виктор уходил утром по делам и только к полуночи возвращался.

Иногда Иванцов оставался дома. Утром, встав очень рано, он доставал из сундука принесенные книги, карты, справочники, погружался в чтение, делая короткие записи в тетрадку.

- Что за дела у тебя, Виктор? - не выдержала как-то Вероника.

- Ты же знаешь, что теперь я работаю по заготовкам. Это вроде бы коммерция. Дело тонкое, надо многое знать.

Для всех он теперь был заготовителем. И для любимой жены тоже.

- Ты сутками не спишь, дорогой, - сказала как-то Вероника, сочувственно глядя на мужа.

- Но я вовсе не устаю. Просто мало бываю на воздухе.

Во взгляде ее скользнуло удивление и тревога.

- Но сегодня мое затворничество подошло к концу. - Он ласково погладил ее руку.

Вероника смотрела на мерцающий огонь лампы. Он чувствовал, что она думает о нем и решает что-то важное для себя и для него. И вдруг он понял, что она сердцем чувствует скорую разлуку. Он встал и обнял ее. Вероника опустила глаза, после недолгой паузы произнесла:

- Я пойду, Витя. Вижу, у тебя еще не все прочитано.

- Поработаю немного. Подогрей чай, посидим, мне надо тебе кое-что сказать...

Когда Иванцов объявил Веронике, что по делам он уезжает из дома, она некоторое время молча смотрела на мужа, сначала испытующе, даже жестко, затем взгляд ее смягчился. Дрогнувшим голосом она спросила:

- Мне не хочется мешать тебе, и ты можешь не говорить всего, но ответь только на один вопрос. Будет опасно там, куда ты едешь?

- Что я могу ответить? - Иванцов посмотрел на Веронику с тревогой, боясь увидеть в ее глазах слезы. Но перед ним была прежняя Вероника, конечно потрясенная предстоящей разлукой, но владеющая собой. Она перехватила его взгляд и невесело улыбнулась, чуть прикрыв глаза.

- Я сделаю все, чтобы вернуться к тебе, - сказал Иванцов на прощание.

предыдущая главасодержаниеследующая глава





Пользовательский поиск




© Ist-Obr.ru 2001-2018
При копировании материалов проекта обязательно ставить активную ссылку на страницу источник:
http://ist-obr.ru/ "Исторические образы в художественной литературе"


Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь