Глава 24

Прием японцы обставили с дешевым шиком. Играл небольшой оркестр. Посланник с супругой встречали гостей в вестибюле. Их дети, мальчик и девочка, одетые в национальные костюмы, дарили гостям по цветочку. Когда приглашенные собрались в зале, появились официанты с подносами и стали обносить гостей вином и закуской.

Жена посланника, маленькая, красивая, седеющая японочка, пожелала гостям веселья, а сам Кацунава обратился к гостям с краткой приветственной речью. Заиграла музыка, толпа расступилась, посланник с супругой начали танец. Некоторые последовали их примеру.

На второй танец Кацунава пригласил Нарциссу. Постепенно круг заполнился танцующими. Но Геруа, впервые оказавшийся у японцев, чувствовал себя скованно.

Танец окончился. Посланник с Нарциссой подошли к Геруа. Кацунава поклонился и пригласил генерала выпить.

- Пойдемте в соседнюю комнату, там можно и покурить.

Как только они двинулись по направлению к двери, к ним быстро подошла жена посланника и пригласила Нарциссу прогуляться вместе с ней.

Оставшись в комнате вдвоем, Кацунава заговорил с Геруа на чистейшем русском языке. Геруа наконец сообразил, для какой цели он был приглашен сюда;:

Шифровка, полученная накануне Кацунавой из своего генштаба, прямо говорила о том, что настал момент, когда можно вступить в контакт с РОВС и не только получить у него кадры для борьбы с Советами, но и использовать его агентуру в России. Именно сейчас Кацунава рассчитывал вбить клин между англо-французами и РОВС, доказать Геруа целесообразность ориентации на Японию.

Японский посланник понимал, что если он договорится с генералом о переброске хотя бы десятка тысяч белых офицеров в распоряжение японского генштаба, то получит не только награду, но и, возможно, ранг посла.

- По-видимому, генерал, - говорил Кацунава, - вопрос вашего престижа на фронте борьбы с Советами решит наличие союзников на Востоке.

Геруа молча пощипывал седой ус.

- Нам понадобятся ваших тысяч десять - двенадцать людей, - продолжал Кацунава. - Сколько их могли бы вы перебросить на Восток?

- Люди есть, надежные, готовые на любое дело. Но потребуются деньги. - Геруа перешел на полушепот. - Для перевозки, их содержания, дополнительного вооружения и...

- Понятно, понятно, - прервал его японец. - Сколько?

- Прикиньте сами... - смутился генерал и встал.- Заметьте: чтобы доказать Высшему монархическому совету необходимость отправки двенадцати тысяч наших людей на Восток, я должен иметь хотя бы тысяч сто лей...

После встреч и переговоров с главарями отдела РОВС в Бухаресте Кацунава вызвал к себе шифровальщика.

- Сообщите шифром сразу в два адреса: Токио - МИД и генштаб. Можно диктовать?

- Да, я готов, Кацунава-сан.

- Бухарест. Глава отдела РОВС генерал Геруа получил приказ Кутепова о подготовке широкой операции на Северном Кавказе. Встречи с генералом Геруа и прибывшим сюда из Парижа полковником Жолондковским выявили расхождения между ними. Жолондковский дважды был в нашем посольстве. Он поддерживает нас, верит в возможности переброски двенадцати тысяч русских офицеров на Восток. Геруа колеблется. Надо оказать давление на Геруа или купить его...

Не успели чекисты разобраться в причинах исчезновения Прошника, от Геруа последовал вызов за границу Манюкова. После детального обсуждения создавшейся ситуации Манюков вместе со своим помощником Северьяновым Иваном Васильевичем перешли границу. В Бухаресте Манюков встретился с Геруа, Жолондковским и Авраменко. Настойчивость и энергия Манюкова в получении оружия "для совершения нападений на советские банки" совпали с получением приказа Кутепова о развертывании террора. Геруа подумал, что выполнить этот приказ он сможет с помощью Иванцова, поэтому поддержал Манюкова и сообщил ему о решении направить в Россию шхуну с оружием.

Северьянов в это время проживал на конспиративной квартире РОВС в Бухаресте. Он должен был выехать в Варну и сесть там на шхуну, когда она будет готова к отплытию.

Перед отъездом в Белград Манюков от Авраменко узнал подробности переговоров Геруа с японцами. Все это полковник выложил разведчику "по секрету" и, конечно, после изрядно выпитой дозы спиртного. Манюков срочно подготовил сообщение в Союз, тщательно его зашифровал. Рано утром он оделся и вышел из гостиницы на улицу. Миновав несколько кварталов и убедившись, что слежки за ним нет, он остановил такси и поехал в предместье. Там нанял извозчика и медленно проехал несколько кварталов. Был воскресный день, и люди с утра толпились у стоек кафе, потягивая кисловатое вино.

Отпустив извозчика, Манюков стал прогуливаться по улице. Такая предосторожность была нелишней. Хотя содержание подготовленного им к отправке письма внешне не могло вызвать каких-либо подозрений, однако сам факт отправления его в Россию мог зародить определенные сомнения у врагов. Твердо уверившись, что за ним не следят, Манюков опустил запечатанный конверт в почтовый ящик. Вечером он поездом выехал в Югославию.

В Белграде Манюков посетил Науменко, передал ему пакет от Иванцова, в котором, кроме дезинформационных материалов, была оценка работы Кторииа и Прошника. Об исчезновении Прошника, конечно, не было сказано ни слова, лишь между прочим упомянуто, что он много пьет.

Теперь оставалось повидать Барбовича, выяснить его намерения и добиться материальной помощи.

Барбович сидел за столиком, накрытым скатертью, и курил папиросу, стряхивая пепел в глиняную пепельницу. На нем были простые шаровары, рубаха навыпуск и вышитый крестиками жилет с незастегнутыми пуговицами внизу.

- Все мы, дорогой Николай Георгиевич, из крестьян, и Россия также крестьянская держава, - разливая по рюмкам водку, говорил Барбович. - Когда мы придем к власти, то с помощью крестьян разрешим все проблемы в России.

Барбович, как и в первый раз, с участием отнесся к Манюкову, вновь выделил для "организации" деньги и дал разведчику рекомендательное письмо к начальнику болгарского отдела РОВС генералу Абрамову.

Вернувшись в Бухарест, Манюков стал готовиться к поездке в Варну. Жолондковский ему сказал, что они поедут вместе, так как там их ждет прибывший из Парижа Клавдий Александрович Фосс.